Был вечер, мы, сидя в креслах, читали. Вдруг он оторвал взгляд от страницы и сказал:
— Я, конечно, умру раньше тебя. Ты, наверное, еще раз замуж выйдешь?
Не ответила — только посмотрела с упреком. А Крючков продолжил:
— Нет, не выйдешь. Потому что никто не будет относиться к тебе так, как я. А иного отношения ты не потерпишь.
— Сам спросил — сам ответил. И мне к твоему ответу добавить нечего.
Я действительно не знаю женщин, к которым мужья относились бы так же, как Николай Афанасьевич ко мне. Поначалу его ежеминутная забота, желание дарить радость были в диковинку. Помню, однажды — мы всего несколько месяцев прожили вместе — прихожу из магазина с продуктами и слышу из комнаты:
— Загляни-ка ко мне!
Николай Афанасьевич лежит на диване и болезненно морщится — на тот момент язва еще давала о себе знать.
Бросаюсь к нему:
— Что случилось?
Тебе хуже?
— Нет. Со мной все нормально. А вот ты мне скажи, почему деньги не берешь?
— Как это «не беру»? — изумилась я. — На что, по-твоему, продукты покупаю?
— А на себя почему не тратишь? Стал сегодня в шкатулку гонорар класть, а там еще прежний нетронутым лежит.
— Если ты не возражаешь, тогда я бы туфли себе купила. Видела в магазине такие черненькие — они ко всему подойдут...
— И черненькие, и белые, и красные, и зеленые — все, которые понравятся, — в глазах мужа читалось недоумение: «Надо же, одной парой решила обойтись...»
Николай Афанасьевич был поражен моими скромными запросами — в прежних его браках, видимо, все было по-иному. И решил взять инициативу в свои руки. Из каждой зарубежной поездки привозил горы подарков. А однажды привез мне из Германии целый чемодан изысканного нижнего белья.
Иногда я даже бунтовала: «Николай Афанасьевич, остановись! У меня уже есть три шубы, палантин, от платьев и костюмов шкаф ломится.
Давай лучше на дачу откладывать: тебе свежий воздух нужен!» Моего внушения хватало на очень короткое время. Сережки, кольцо, браслет с бриллиантами... Одних часов Крючков преподнес мне десятка полтора, не меньше.
Муж любил смотреть, как я навожу красоту, наряжаюсь перед походом в гости или в театр на премьеру. Но самыми дорогими для нас обоих были часы, когда я присаживалась рядом и мы смотрели кино или вели неспешные разговоры. Одной из частых тем была несправедливость в распределении ролей между мужчинами и женщинами. «Сколько же на вас, бедных, всего навешано! — сокрушался Крючков. — Рожаете детей, воспитываете их, по магазинам ходите, еду готовите, дом убираете. Ни один мужик такой нагрузки не выдержал бы».
Николай Афанасьевич не уставал повторять, как ценит все, что я делаю для семьи, и как благодарен за доброе отношение к его сыновьям от предыдущих браков. Старшим отец был доволен: окончив технический вуз, Борис стал инженером, потом начальником смены на большом заводе. В жены взял хорошую девушку, вырастил замечательных детей, которые подарили ему внуков, а Николаю Афанасьевичу — правнуков. А вот за младшего нам пришлось попереживать.
Я всегда жалела Колю, у которого не сложились отношения с матерью — Аллой Парфаньяк. Скажу жестче: они были безнадежно испорчены. Парень сам признавался, что чувствует себя комфортно только у нас, а «дома — одни скандалы». К каждому его приходу я обязательно покупала фрукты и побольше молока. Однажды, увидев, как он чуть ли не залпом опорожнил литровую банку, спросила:
— Ты так любишь молоко?
— Очень, но только у нас оно редко бывает.
— Почему?
— Мама говорит: «Это дорого — пейте чай».
Когда Коля окончил школу, мы с Николаем Афанасьевичем стали допытываться, куда он хочет поступать.
Услышав: «Буду физиком-ядерщиком», очень удивились — у парня были явные склонности к гуманитарным наукам. «Мама настояла», — объяснил Николай.
В институт он поступил, однако с учебой сразу не заладилось. Накануне первой сессии я спросила: «С каким предметом трудности?
Мы оплатим репетитора». Оказалось, с черчением. Не желая нагружать мужа проблемами, сама нашла хорошего преподавателя, но вскоре случайно узнала, что Коля институт бросил, больше поступать никуда не собирается и устраиваться на работу не спешит. Сколько часов Николай Афанасьевич провел в беседах с сыном! Разговаривал спокойно, без намека на раздражение:
— Пойми, добиться чего-то в жизни можно только трудом.
Ответ был один:
— Я не негр, чтобы с утра до ночи горбатиться!
Каждая встреча с сыном ложилась на сердце отца тяжелым камнем, и в конце концов я взяла все контакты с Николаем на себя. Звала в гости, когда Николай Афанасьевич бывал в отъезде.
