Там жили чуть ли не все тогдашние звезды. Марина Ладынина и Иван Пырьев — прямо над нами. Тамара Макарова и Сергей Герасимов — в соседнем подъезде. А еще — Борис Андреев, Михаил Калатозов, Владимир Наумов...
Уровень благосостояния у всех был примерно одинаковым. Выделялись только Герасимов с Макаровой и Пырьев с Ладыниной. Обеим парам разрешили объединить по две квартиры. Не знаю, какая нашлась на это причина у Пырьева с Ладыниной, а Герасимов и Макарова прописали к себе сестру Тамары Людмилу с ее детьми Эммой и Артуром и получили дополнительную площадь. Племянника потом вообще усыновили. Жили они богато. Герасимов все время снимал фильмы, получал немалые гонорары и был лауреатом трех Сталинских премий, каждая из которых «стоила» сто тысяч рублей.
Макарова играла у него главные роли и была лауреатом двух премий.
Однажды мама Эммы, Людмила Федоровна, предложила мне зайти в их хоромы. Я переступила порог и потеряла дар речи. Это была не квартира, а дворец. Кругом антикварная мебель, какие-то драпировки, балдахины. В спальне висел огромный портрет Тамары Федоровны в роли Нины в фильме «Маскарад», сказочной красоты.
В жизни Макарова выглядела не менее роскошно. Мы с девчонками от нее просто млели. Актриса ездила на необыкновенной заграничной машине с шофером и являлась своим поклонникам лишь когда выходила из дома или, наоборот, заходила в подъезд. Она всегда была в мехах — даже летом. По тем временам это считалось немыслимым шиком.
Чтобы увидеть нашу «богиню», мы выстраивались у подъезда и робко пищали:
— Здравствуйте, Тамара Федоровна!
— Здравствуйте, девочки, здравствуйте, — царственно роняла она. И проходила мимо, оставляя шлейф каких-то удивительных духов. Мы замирали от восторга...
Визит в «королевские чертоги» закончился довольно плачевно. Эмма с мамой усадили меня за стол и стали угощать разными вкусностями. Я наелась мандаринов и конфет и потянулась к небольшим черным фруктам, похожим на сливы. Надкусила одну «сливку», а она такая соленая и жирная! Меня затошнило. Людмила Федоровна увидела, как я побелела, и всполошилась: — Что с тобой, деточка?
— Мутит.
Сливу испорченную съела...
— Сливу?
— Ну, вон, в вазочке лежат...
— Так ты про маслины? Конечно, после сладкого их не стоило есть...
Доброй женщине и в голову не могло прийти, что я никогда не видела маслин! И мандарины с конфетами ела только по праздникам. По мнению бабушки, это было баловством. Вот тарелка наваристого супа или кусочек мяса — другое дело. Мама оставляла на питание совсем немного денег — из расчета три рубля в день, а я была заморышем, ребенком войны, и бабуля старалась меня откормить. А еще каждый день давала рыбий жир и... сало с какао. Тогда эта адская смесь считалась очень полезной.
Я с трудом ее глотала. И полдня не могла избавиться от тошноты...
Из-за слабого здоровья и в балет не попала. В детстве мечтала танцевать, но от прыжков и вращений кружилась голова. Когда заикнулась о хореографическом училище, мама отрезала: «Никакого балета! Тебе противопоказаны физические нагрузки». Она была и против того, чтобы дочь поступала в театральный. Считала — надо идти в МГУ, на биофак: «Ты все детство коллекционировала бабочек, собирала гербарии, вот и поступай на биолога». Но я пошла на актерский факультет. «За компанию» с подружкой Таней Александровой.
В Щукинское училище провалилась. Но не пала духом и двинула во ВГИК. На творческий конкурс принарядилась как могла. Волосы, за неимением плойки, накрутила на горячий гвоздь.
