Даниил Вахрушев: «Когда я узнал, что мой отец — Нагиев, не мог сдержать смех»

«Со временем на сцены, где надо целоваться, начинаешь смотреть совершенно хладнокровно. У меня бывали партнерши, с которыми я откровенно не ладил. Но ничего, целовались в кадре», — рассказывает Даниил Вахрушев, сыгравший одну из главных ролей в новом сериале «Совершенно летние» на СТС.

— Ваше полное имя — Даниил. А как вас называют друзья?

— Есть три формы имени — Даниил, Данила, Даня. Даниил из них самое пафосное. Но никто меня так не называет, разве что только если видят меня в первый раз. Обычно просто Даня.

— Ролей у вас уже около 40, но именно ваш усач в «Физруке» по-настоящему полюбился зрителям. Не боитесь стать заложником одной роли?

— Совершенно нет. Я снялся в нескольких десятках разноплановых ролей, и исторических, и спортивных, и сейчас много всего в запуске. Опасаюсь я за другое. У меня пока очень сложно с главными ролями. Они, конечно, были, но проекты не «выстрелили», к сожалению. Взять хотя бы фильм «Печень...», на который я делал большие ставки. Но не все получилось.

— У вас в кино отличный учитель — Дмитрий Нагиев. Он не смеется, когда вас в очередной раз утверждают в паре?

— Он иронизирует, потому что это действительно странно и смешно. Например, снимали фильм «Не лечи меня». В первый день я не знал, кто будет играть моего отца, мне никто не говорил, и вот на съемку приезжает Дмитрий Владимирович. Конечно, я не мог сдержать смеха, потому что так получалось четвертый проект подряд. Подошел к нему и сказал: «Чувствую, что-то здесь неладно». Нагиев — крутой дядька. И на «Физруке», и на «Ёлках» я поражался его профессионализму, манере поведения, подаче себя в профессии, в жизни. И пока никто другой не смог произвести на меня подобного впечатления. Всегда что-то в человеке да разочаровывает. А Нагиев классный и как артист, и как человек.

— Знаю, что вы еще очень хорошо относитесь к Ане Чиповской, которая, сама того не осознавая, сыграла важную роль в вашей карьере.

— У каждого из нас есть ключевые люди, которые не то чтобы спасли тебе жизнь, но сделали что-то важное. Аня Чиповская для меня — как раз такой человек, это правда. Я родился в Котласе Архангельской области. А после 11-го класса приехал в Москву поступать в театральный институт. Подал документы во все — в «Щуку», в «Щепку», в ГИТИС, во ВГИК. Но вез­де пролетел. Оставалась еще Школа-студия МХАТ, и я пришел туда на первый тур. Был там с раннего утра, записался, но потерял талончик и таким образом оказался в самом конце очереди. Зашел в зал 437-м из 437 претендентов. А Аня была студенткой на курсе Райкина, на который я как раз поступал. Вместе со своим педагогом Сергеем Витальевичем Шенталинским она сидела в 10-м ряду и смотрела на абитуриентов. Я отчитал свою программу, и Шенталинский говорит: «Слушай, у тебя такой маленький рост… Вот видишь меня? У меня тоже маленький рост, как у актера у меня ничего не вышло, зато я режиссер. Хочешь, попробуй лучше в режиссеры. И вообще, ты молодой еще, и тебе бы что-нибудь про любовь читать. Иди подготовься, потом почитаешь, и мы подумаем».

Это не прозвучало оскорбительно, потому что при этом он наговорил мне кучу комплиментов. Но остальное сказал, как есть. Еще в Котласе мой первый педагог утверждал, что я никогда не буду артистом. Так что я почти смирился. Но тут ко мне подошла Аня Чиповская и говорит: «Чувак, ты такой классный, тебе надо стараться дальше идти! Вспоминай сейчас срочно стих про любовь, может, получится, поднапрягись». И я стал срочно вспоминать. Потом снова зашел в аудиторию и прочел. Правда, получилось плохо, я слишком волновался. И Шенталинский сказал: «Что-то не очень, попробуй в следующем году, или лучше все-таки давай на режиссера». Я поулыбался, покивал головой и пошел. Спустился в Камергерский переулок, и все, кто на меня смотрел, во главе с Аней Чиповской, вышли меня поддержать. И наговорили еще больше вдохновляющих слов: что мне нужно продолжать обязательно, что у меня все классно получается, просто дело в мастере и в институте. Мол, у тебя все будет. И я поверил. Позже поступил во ВГИК. Очень важно, когда ты из маленького города, чтобы тебе кто-то дал понять: поступить реально. Иначе, если ты пришел, а у тебя не получилось, ты решишь: а, ну да, я так и думал, что не получится... И оставишь попытки.

— Среди тех, с кем вам приходилось работать, много людей, приехавших из регионов и добившихся больших успехов. Например, уральский десант — Сергей Светлаков и Александр Незлобин.

— Со Светлаковым я недавно работал, но совсем чуть-чуть, он был ведущим проекта «Полный блэкаут» на СТС, где я принимал участие. Еще в свое время мы общались на площадке фильма «Выпускной». Вежливый дядька, с юмором. А вот Незлобина я знаю ближе. Классный чувак, очень простой! С тех пор, как переехал в Москву, не изменился вообще — думаю, потому, что он заточен на постоянное развитие. У него даже в Америке есть свое стендап-шоу «Sasha from Russia», ради которого он специально совершенствовал английский язык.

— Вы не хотели бы попробовать себя в том же жанре?

— Не думаю, что это мое. Мне ближе лицедейство. Хотя в кино часто приходится идти на компромиссы, уговаривать себя: «Вот, смотри, здесь платят классные деньги и работают хорошие ребята».

— Кстати, о лицедействе. Вы как-то сказали, что вам совершенно не близок театр. Почему?

— Потому что считаю, что это устаревшая форма подачи художественных идей. Прийти куда-то, сдать куртку, сесть в кресло и смотреть, как люди ходят по сцене, кричат и активно жестикулируют — для меня это старо и скучно. Думаю, сейчас эмоции у зрителя можно вызвать намного быстрее, в мире появилось очень много всего. Но я, конечно, понимаю, что есть прекрасные спектакли и зрители получают от них удовольствие. Просто именно мне этот жанр не близок. В кино, в отличие от театра, чуть больше математики, и это мне нравится.

— В каком смысле?

— В кино очень много технических процессов, огромное количество цехов работает над каждыми 15 секундами экранного времени.

— Техническую работу вы, я так понимаю, любите. У вас же есть собственная звукозаписывающая студи­я…

— Прежде всего, у меня своя группа, и это намного больше, чем просто увлечение. Но есть и своя студия, которую мне нравится называть лабораторией. Это началось еще в подростковом возрасте. Чем мы с друзьями только не занимались: катались на скейтах, «агрессивных» роликах, играли на барабанах, бонгах, думбеках, рисовали граффити, танцевали брейк, писали звук. Мы были невероятно творческими кадрами. Да и остаемся.

— Но завести собственную студию — вопрос не только творчества, но и финансов. Как вам это удалось?

— На одни и те же вещи можно смотреть по-разному. Вот если Мор­генштерн говорит, что открыл студию, значит, речь идет о чем-то очень серьезном. Я же просто на свой первый гонорар — сто с чем-то тысяч руб­лей — взял первую аппаратуру: звукоизоляционный щит, стойку, микрофон, у какого-то дядьки купил старый компьютер. Собрал в комнате во вгиковской общаге мини-студию. А позже уже познакомился с ребятами, с которыми мы арендовали помещение и создали группу. Не могу сказать, что это финансово выгодный проект, но со временем я надеюсь зарабатывать музыкой и устроить тур на 20 городов. Но к этой части шоу-бизнеса я не хочу иметь никакого отношения. Я прекрасно понимаю, что сейчас главное. Конечно, это кино.

— На канале СТС вышел сериал «Совершенно летние» с вашим участием. Вам просто везет на съемки в Геленджике!

— Да, я вернулся из Геленджика буквально неделю назад. Кроме «Совер­шенно летних» мы там снимали и «СуперБобровых», и «Беглеца», и еще что-то. Сейчас там же идет работа над проектом «Захар открывает глаза». Не буду сыпать восторгами, но съемки в таком месте — это действительно прикольно. В свои выходные выходишь на балкончик номера, у тебя море с одной стороны, а с другой — горы. Печет солнце, можно сходить искупаться или прогуляться по набережной, взять холодный напиток. Или на фуникулере подняться на гору, полюбоваться на красивый вид. Ну и съемки, конечно, тоже прикольные — особенно если у Жоры Крыжовникова: думаю, у него не бывает неудачных проектов. Единственный минус: когда такие комфортные условия, тяжело подсобраться. Вот объявляют обед, ты выходишь на балкон и вдруг слышишь, как по рации кричат: «Все, обед закончен!» В номер начинают стучать. Ты лениво встаешь, открываешь, спрашиваешь: «Что вам надо?» Потом очень медленно собираешься, идешь мимо бассейна и думаешь: блин, окунулся бы сейчас. Но нет, надо идти играть великую любовь.

— А тяжело, кстати, играть л­юбовь?

— Со временем на сцены, где надо целоваться, начинаешь смотреть хладнокровно. У меня бывали партнерши, с которыми я откровенно не ладил, мы совершенно не сходились в творческих взглядах, но целовались в кадре. Были даже какие-то а-ля постельные сцены. Ничего в этом такого нет, просто профессия. Все-таки это же не стриптиз, не проституция какая-то.

— Даниил, в одном из недавних постов в «Инстаграме*» вы назвали себя интровертом. Это довольно необычно для человека, который выбрал публичную профессию.

— До сих пор удивляюсь: как так-то? Артист-интроверт — довольно странная история. Кстати, в школе моя классная руководительница очень удивилась, когда узнала, что я стал бегать в театральную студию.

— Но вы способны, например, завести дружбу с партнером по съемочной площадке?

— Такое бывает, но я стараюсь не привыкать к людям, чтобы потом не разочароваться. На тусовки и светские вечеринки, если в этом нет острой необходимости, я тоже не хожу. Не уверен в том, что все, что там происходит, — искренне. Вот, например, подходят к тебе ребята из «Дома-2» на вечеринке ТНТ, радостные такие: «О, чувак из «Физрука», классно! А мы — ребята из «Дома-2». И у меня одно желание — уйти. Но надо улыбаться и быть веселым. Что меня особенно бесит — необходимость всегда шутить. Шутить на площадке желательно каждые пять-десять минут, чтобы не показаться странным. И я, честно ­говоря, устал от этого бесконечного юмора. Но стараюсь быть для всех хорошим.

— Для чего?

— У каждой профессии свои особенности. Например, политик не может напиться в ресторане и орать песни. Ну, по идее. Так и артист: он не имеет права быть козлом. Не то чтобы я считал некоторых коллег козлами, но у меня действительно есть проблемы с коммуникацией. Вот моя жена в этом смысле — полная противоположность. Она из тех, кто в такси сядет на переднее сиденье, а я — только на заднее.

— Вы никогда не рассказывали о том, что у вас есть жена. Уже побывали в загсе?

— Нет, я так говорю, чтобы людям был понятен уровень наших отношений. Меня раздражает формулировка «девушка, с которой я очень долго встречаюсь». Таша тоже актриса, мы вместе снимались пару раз. Свадьба у меня обязательно будет, но я отношусь к этому мероприятию без лишней истерии.

— Говорят, вы и к выбору одежды относитесь не так, как многие актеры. Действуете по принципу: встал и пошел — в том, что нашлось под рукой.

— Ну, одежда должна быть чистой и аккуратной. Я же как минимум взаимодействую с костюмерами, и, мне кажется, им намного комфортнее, если человек каждый день приходит в новой свежей одежде. С вонючками неприятно работать, брать их вещи. Мне нравится, когда мир выглядит красиво.

— Какую роль в вашей жизни играют соцсети? Им, кстати, посвящен сериал «Сториз» — скоро на СТС выйдет второй сезон. У вас тоже есть аккаунт в «Инстаграме*». Для чего он вам?

— Для того, чтобы не отличаться от других людей. Общение необходимо. Через соцсети решаются многие важные вещи, но при этом я не понимаю, почему для многих это становится единственным средством самореализации. Мне кажется, не нужно тратить много времени на телефон, на размещение контента, сториз. Лучше иди посуду помой, ну хоть что-нибудь сделай. Вот мне гораздо больше удовольствия приносит акробатический зал, куда я хожу попрыгать. Бывает, какой-то парень рядом делает трюк, на который я не способен. И чувство конкуренции мне помогает его сделать. Я выхожу с тренировки и радуюсь, что не зря провел время… Можно поползать в «Инстаграме*», но не целый же день! А сейчас еще и «ТикТок» появился. Ну уж нет! Если я установлю себе это приложение, можете вызывать санитаров. Хотя я прекрасно понимаю: для многих соцсети — единственный способ собрать деньги на благотворительность или просто заработать, если твоя профессия — шить сумки, одежду, что-то продавать. В общем, соцсети — это, конечно, здорово. Но есть вещи и покруче.