С детьми никаких происшествий не было. Не стирали двойки в дневниках, не делали маме пакости... Я даже удивляюсь: почему? А время от времени и задумываюсь, глядя на этих правильных, как же тяжело было с маленькой мной.
— Давайте поговорим про гордость: сейчас она в тренде, все кем-то и чем-то гордятся. Вы больше горды своими достижениями, детьми?..
— Насте было лет девять, а Ване, значит, пять. И вот она говорит:
— Мам, мы все-таки классные. Ваня на скрипке играет, я на рояле. Еще он фехтованием занимается, а я фигурным катанием. Видишь, какие мы! И к тому же красивые!
На что Иван абсолютно скептически заметил:
— Да ладно, Насть, еще неизвестно, что из нас вырастет.
Устами младенца, как говорится, и прямо в лоб. Кое-что из них, конечно, уже вырисовывается... Но гордиться еще преждевременно. Собой гордиться глупо. Думаю, если уж очень хочется кем-то погордиться, это должны быть предки — по крайней мере, из них уже все выросло.
Вообще свое прошлое надо помнить. На этом потом будущее строится. Можно ли не гордиться бабушкой — скульптором Анной Голубкиной? Училась у самого Родена, который, как мне известно, учениц не брал. Исключение великий мастер сделал только для любовницы Клодель и моей бабушки. Ее скульптуры хранятся в Третьяковке. А когда прихожу в Суриковский институт, студенты так и норовят пощупать внучку той самой Голубкиной.
— Понятно, что кровь не вода, но вы в художники не пошли...
— Иногда, знаете ли, жалею, что не развила в себе это. В детстве часто лепила из пластилина, в основном лошадей, и вроде как получалось неплохо, хотя не самое простое животное для ваяния. На самом деле занятий, которые всегда любила, немного. Читала с удовольствием, лепила и рисовала. Сейчас все думаю: может, брать уроки живописи факультативно?.. Сидела бы на берегу реки летними вечерами, писала пейзажи. Насчет пользы не знаю, но вреда точно не было бы. Если тянет, надо реализовать.
У Николая Владимировича, отца моих детей, к слову, и канонизированные люди в роду имеются. Фоменко из древних бояр Скрипицыных, это девичья фамилия его мамы. Один из их предков крестил младенца Иоанна IV, Грозного то есть, был наместником в Троице-Сергиевой лавре, там до сих пор его мощи. Когда я привезла в лавру своего Иоанна, естественно, предварительно рассказав про великого предка, сын поинтересовался, что можно у него просить. «Все, что угодно, кроме того, чтобы отец вернулся», — твердо сказала я.
