«Каждая картина напоминает брак. Именно женитьбу, а не роман. Я долго и мучительно думаю, готов ли потратить годы своей жизни на ту или иную историю. Вот еще почему я иногда по 10—12 лет не снимаю уже объявленные картины. Пытаюсь от них сбежать. Но если уж решаюсь, то, пока полностью не освобожусь от истории, не успокоюсь», — говорит 69-летний Стивен Спилберг, в очередной раз удививший всех новым фильмом. Ведь на этот раз легендарный режиссер взял и снял сказку...
— Мистер Спилберг, в вашем новом фильме «Большой и добрый великан» одно из действующих лиц — английская королева. Но и она сама, и ее окружение у вас выглядят не самым лучшим образом… Это вас не смущает?
— Ну мы же снимали сказку. Я очень надеюсь, что у королевы замечательное чувство юмора.
— А почему вы вдруг решили снять сказку? Ваши ранние картины были приключенческими. Затем вас увлекли исторические и политические фильмы. И вот теперь — абсолютно диснеевская история о 10-летней девочке-сироте, которая заводит дружбу с добрым великаном и спасает мир от недобрых великанов…
— Понимаете, у меня богатое воображение, а в последних картинах совсем не было возможности им воспользоваться. «Боевой конь», «Шпионский мост», «Линкольн» — в этих фильмах мне нельзя было пренебречь исторической правдой, увлечься фантазией. Вот я и подумал — а не пора ли вернуться к созданию своих собственных миров, ведь у меня до сих пор неплохо это получалось. У сказок есть удивительная особенность. Они делают из нас хороших, положительных, любопытных, доверчивых людей. Повседневная реальность может принести разочарование, а сказки — веру и надежду. Нам всем нужен оптимизм, нужно верить, что с нами может произойти что-нибудь хорошее. И мне нравится поддерживать эту веру в себе и в других. Даже странно, что до «Большого и доброго великана» мне не доводилось работать с компанией Walt Disney, хотя со всеми остальными студиями в Голливуде я сотрудничал. Мне кажется, я рожден именно для диснеевских историй. Ведь, можно сказать, Уолт Дисней меня вырастил.
— Как это?
— Мне было лет семь, когда родители начали регулярно водить меня в кино. А наибольшее доверие вызывали у них почему-то картины Уолта Диснея. Они даже не подозревали, что лучшие из его фильмов могут стать довольно болезненным опытом для ребенка младшего школьного возраста. Вспомните хотя бы сказки братьев Гримм. Помню, как я сидел в темноте в кинотеатре и потел от страха. Потом эти истории преследовали меня неделями. По ночам снились кошмары. А родителям казалось, что у их сына просто чрезмерно чувствительная психика. Но когда я немного подрос, сказки Диснея и впрямь стали для меня любимым зрелищем. Особенно мне нравились «Фантазия», «Дамбо», «Белоснежка и семь гномов» и «Золушка». Мне симпатична идея о том, что добро противостоит злу и в конце концов его побеждает. Кто-то из детей верит в Санта-Клауса. Но Санта-Клаус никогда не приходил в мою семью — по религиозным мотивам, мы ведь не христиане. Я же твердо верил в Диснея и его способность исполнять желания, а главное — спасти меня от «темного царства».
— «Большой и добрый великан» чем-то похож на «Инопланетянина». В нем тоже две одиноких души, забытых в несправедливом и жестоком мире, наконец встречаются и начинают жить по своим правилам…
— Сценарий «Инопланетянина» написала жена Харрисона Форда и моя очень близкая подруга Мелисса Мэтисон. И сценарий к «Большому и доброму великану» я тоже решил именно ей доверить. Мы дружили семьями, наши дети росли практически вместе. К сожалению, эта работа стала для Мелиссы последней… (Мелисса была второй женой Харрисона Форда, родила от него двоих детей, они развелись в 2004 году, а в 2015-м она умерла от рака. — Прим. ред.) Нам очень ее не хватает… Но изначально история «Большой и добрый великан» принадлежит писателю Роальду Далю — он опубликовал свою книгу в 1982 году, то есть в то же время, когда я снимал «Инопланетянина». Эту книжку я множество раз читал своим детям. Начиная с Макса, моего первого сына (от первой жены — актрисы Эми Ирвинг. — Прим. ред.). И мне всегда вспоминалось мое собственное детство…
— Но вы, кажется, не были сиротой и не воспитывались в детском доме, как героиня этой истории — Софи?
— Нет, но и я был очень одинок. У меня не было друзей, потому что наша семья все время переезжала с места на место. К тому же нас считали чужаками, потому что мы не ходили в церковь по воскресеньям, а по пятницам отправлялись в синагогу. Соседские мальчишки надо мной издевались. В школе, а потом и в колледже было то же самое. И единственное, что всегда избавляло меня от грустных мыслей, — мои фантазии. Когда мне было 17 лет, родители решили развестись. Не то чтобы это известие стало полной неожиданностью. Мы — я и мои сестры — давно чувствовали, что этим все и закончится, но все равно оказались не готовы… Это событие оставило неизгладимый след в моей душе. До сих пор считаю, что браки создаются на небесах, однажды и на всю жизнь. Сам я, правда, женат во второй раз. То есть не образец для подражания. Видимо, поэтому семьи в моих ранних картинах всегда не очень-то счастливые. Отцы семейств в них часто отсутствуют. Либо их просто нет, либо они слишком заняты на работе, как мой отец. Дети же всегда одиноки, брошены, и им не хватает друзей.
— Известна история, как вы впервые попали в Голливуд — просто вам удалось незамеченным пробраться на студию. И вы там бродили по всем площадкам, смотрели, как снимают кино, пока вас не выгнали. Но свой первый фильм вы ведь сняли еще до этого, так ведь? На 8-миллиметровую камеру, совсем без денег...
— Да, и в этом опять-таки замешаны мои родители. Однажды мать подарила отцу 8-миллиметровую камеру для любительских съемок. Отец брал ее с собой в отпуск и особенно любил съемки из окна машины. Но то, что им было снято, мало напоминало окрестности Аризоны. Это скорее было похоже на какую-то сплошную коричневую массу. Однажды я спросил, не могу ли поснимать вместо него. С этого все и началось. Попытка сделать что-то лучше, чем отец, превратилась в настоящую страсть, а потом и в профессию.
— Ваши друзья в один голос твердят, что вы умудряетесь оставаться большим ребенком — при всех ваших регалиях и всемирной славе...
— Я очень рад, что обо мне так думают близкие люди. Потому что, знаете, я верю — дети ближе к истине, чем взрослые. Они всегда остаются сами собой. Взрослые многое теряют в процессе социализации и приспособления к окружающему их обществу. Иногда им нужно слишком много слов, чтобы выразить самые простые мысли. А порой взрослые просто не способны объяснить, чего хотят. Дети же — хотя язык у них еще не так развит — всегда четко знают, чего хотят, и могут все прекрасно объяснить. Обожаю работать с детьми. С ними я и сам чувствую, что подхожу близко к истине.
— Как вы нашли исполнительницу на главную роль Софи в «Большом и добром великане»?
— Мы посмотрели около 300 девочек. Но подошла именно Руби Барнхилл. Она из Чешира, что на северо-западе Англии. Героиня картины — сильная девочка, которая не лезет за словом в карман и не дает себя в обиду. Такой оказалась и Руби. Когда я работаю с ребенком, мне нужно быть уверенным, что у меня может завязаться с ним дружба. Оказалось, что Руби хочет стать режиссером. Так у нас появились общие темы для разговоров. На площадку Руби каждый день приносила свою собственную камеру и приводила пару друзей — в перерывах она снимала свой фильм. Эта девочка, уверен, далеко пойдет.
— Как удается заставить детей сделать то, что вам нужно?
— От природы дети более талантливые актеры, чем взрослые. Они более естественны. Правда, если их к себе не расположить, не найти к ним подход, чем-то испугать или оттолкнуть, то вы ничего от них не добьетесь. Они попросту замкнутся в себе. У детей отличная интуиция. А у меня есть золотое правило. Я не разговариваю с ними свысока, как учитель или строгий родитель. И никогда не веду беседы о планах и задачах, а просто обсуждаю, что они чувствуют в настоящий момент, как видят своего героя. Я вообще не даю им понять, что мы работаем. Преподношу съемки как забавную игру. Кроме того, создаю максимально комфортные условия. Прекрасные обеды, везде лежат сладости, а в перерывах дети могут поиграть.
— Есть ли какие-либо ограничения в использовании детей на съемках?
— Их очень много. Например, Руби нельзя было работать больше шести часов в смену. Каждый день, кроме выходных, она ходила в школу и проводила там не менее четырех часов. Перед съемками врачи должны были подтвердить, что она в полном порядке. И вообще медики постоянно держали руку на пульсе, время от времени проверяли состояние ее здоровья. У детей на съемках много перерывов, гораздо больше, чем у взрослых. Мне повезло, что Руби прекрасно поладила с Марком Райлэнсом (в фильме он играет доброго великана). Они прекрасно проводили время — гоняли мяч, играли в баскетбол или настольный теннис. Я уже упоминал, что Руби никогда не приходила на площадку одна. Ее сопровождали несколько друзей и семилетняя сестра. И та почему-то прозвала меня Чизбургером, видимо, так она расслышала мою фамилию — Спилберг. Она и в целом не очень-то со мной церемонилась. Иногда мне казалось, что я не режиссер, а воспитатель, и не фильм снимаю, а присматриваю за детьми.
— Судя по всему, у вас и среди взрослых актеров появился любимчик. Я имею в виду Марка Райлэнса, того самого британца, который сыграл в вашем фильме «Шпионский мост» разведчика Абеля и сразу же получил «Оскар»! Он театральный актер, и вы его долго-долго уговаривали, он не хотел в Голливуд ехать, сниматься вообще не хотел. А вот теперь Райлэнс снялся у вас в «Большом и добром великане», и, говорят, вы еще в двух проектах собираетесь его задействовать.
— Если я чем-то и горжусь всерьез, так это умением подбирать актеров, проводить кастинг. Найти правильного актера — гораздо важнее, чем режиссура как таковая. Марк и его виртуозная игра, умение перевоплощаться сводят меня с ума. Это актер с безграничными возможностями! То есть вот буквально — для него не существует границ вообще. Да что там, я даже не в состоянии описать, как я им восхищаюсь. И как мне повезло, что я его встретил. И еще больше повезло, что мы подружились. Знаете, за 46 лет в кинобизнесе не так уж много людей я впустил в свою жизнь. Марк стал одним из них. Вот считается, что в моем возрасте уже нельзя ничему новому научиться. Неправда. Такие актеры, как Марк, Том Хэнкс, Дэниел Дэй-Льюис, продолжают учить меня терпению, а именно — уметь ждать актерского момента истины, не торопить никого. Главная задача режиссера — создать такую атмосферу и обстановку, чтобы актерам было не страшно падать. В переносном смысле, конечно. Чтобы у них напрочь отсутствовал страх перед публичной неудачей. И терпеливо ждать вместе с ними удачи.
— Скажите, а вы по-прежнему волнуетесь, когда беретесь за камеру?
— Да, всякий раз испытываю чувство неуверенности и страха. Но я считаю, что это довольно полезно для человека, работающего в кино. Страх — это мое топливо. Каждая картина напоминает брак. Именно женитьбу, а не роман. Я долго и мучительно думаю, готов ли потратить годы своей жизни на ту или иную работу. Заставит ли меня именно эта история с нетерпением ждать следующего утра? Вот еще почему я иногда по 10—12 лет не снимаю уже объявленные картины — пытаюсь от них сбежать. Но если уж решаюсь, то пока полностью не освобожусь от истории, которую снимаю, не успокоюсь. При этом во время работы над проектом я вообще не сплю, меня мучает жесточайшая бессонница. Но знаете, что интересно? Самые лучшие идеи и находки посещают меня в моменты наибольшего отчаяния. Когда мне кажется, что я вообще ничего не знаю и не понимаю. Уверенность — самый мой страшный враг, и так было всегда.
— Бросив в свое время Калифорнийский университет ради того, чтобы начать снимать кино, вы вернулись туда через 33 года и все-таки получили ученую степень бакалавра искусств. Откройте секрет, зачем вам, к этому времени уже великому и неповторимому Стивену Спилбергу, это понадобилось?
— Я это сделал из-за своих детей. Каждый раз, чтобы оправдать свою лень, они говорили: «Посмотри на отца, он так ничего и не окончил!» или «Видишь папу? Он стал знаменитым режиссером и нигде не учился!». Я устал от этих издевательств. И чтобы положить им конец, записался в тот самый университет, который некогда бросил, и окончил его. Ради поучительного примера для своих детей. Я всегда с большим уважением относился к учебе. Не то чтобы я верил, что образование может принести доход. Сами по себе знания не являются залогом успеха или материального благополучия. Но образованные люди по-другому воспринимают окружающий мир. Если хотите, как-то шире и красочнее. Вот я и преподал хороший урок своим детям. Дома я снова шеф, никто надо мной не смеется, и все мои дети получили прекрасное образование.
— Том Хэнкс рассказывал, что вы с ним запойные читатели. И постоянно обмениваетесь книгами.
— Литература очень помогает в жизни. Раньше я читал перед сном своим детям, теперь — внукам. Они живут не с нами, но рядом, по соседству. И каждый раз, когда я прихожу к ним в гости, уже у порога начинаю напевать песенку (поет): «Выбери книжку, выбери книжку, выбери кни-и-и-и-жку!» И тогда они наперегонки бегут к книжной полке, хватают то, что любят, и стрелой летят обратно. Каждый из них пытается добежать первым, чтобы именно его книгу я стал читать. Потом мы усаживаемся на диване с тремя-четырьмя томиками. Бывают даже дни, когда мы успеваем их все прочитать.
— Внуки, наверное, вами страшно гордятся…
— Я — гордый отец семерых детей и дедушка. У меня уже четыре внука. Последняя внучка родилась всего лишь месяц тому назад. Я часто ее навещаю, чтобы покормить из бутылочки и поменять подгузники. Мои дети, как это всегда и бывает, не слишком слушают своих родителей, считают нас безнадежно отсталыми и надоедливыми. Кому интересен отец, который снимает сказки? Вот если бы я почаще снимал триллеры или истории о супергероях, тогда стал бы для них суперотцом. (Смеется.) Но я не жалуюсь! У нас тоже бывают такие моменты, которые я называю «моментами истины». Например, во время премьеры моей картины на Международном Каннском кинофестивале в этом году со мной была моя младшая дочь — Дестри. Ей исполнилось 19 лет. Во время просмотра «Большого и доброго великана» она расплакалась, а после благодарила меня за то, что я на два часа вернул ей детство. Она так нежно на меня смотрела, как только может смотреть дочь на отца, которого безгранично любит.
— Интересно, что вы назовете, если я спрошу о самом важном вашем достижении в жизни?
— Во-первых, моя встреча с Кейт (С Кейт Кэпшоу Спилберг познакомился на съемках второго фильма об Индиане Джонсе, и в 1991 году они поженились. — Прим. ред.), которая произошла более тридцати лет тому назад. Во-вторых, то, что мы вырастили с ней прекрасных детей. Когда дети были маленькими, я слишком много работал, но это не мешало мне каждые выходные проводить с ними. Исключением могли быть лишь периоды, когда я снимал где-то далеко от дома. Святая святых для нас — ежедневные ужины в кругу семьи. Ради них я мог остановить съемку и раньше уйти с работы. Еще я каждое утро провожал детей в школу. Даже сейчас, когда дети подросли, окончили колледжи, обзавелись своими собственными семьями, они по-прежнему в центре моего внимания. Семья — самое лучшее, что у меня есть, и никакое кино не может ее заменить. Именно моя семья — самое большое мое достижение.
— Судя по количеству уже официально заявленных вами новых проектов — и в кино, и на телевидении, — о творчестве вы тоже забывать не собираетесь. Смешно даже говорить с вами о пенсии…
— Никогда об этом не думал. Ни одной секунды! Слишком сильно я люблю этот сумасшедший и нереальный бизнес. Наверное, единственное, что бы могло отвратить меня от профессии, — это если бы я потерял всех членов моей семьи и, следовательно, интерес к жизни. А так, я родился сказочником и рассказчиком. У меня еще в запасе много разных историй.
