— Володечка!
Смотрю — он какой-то напряженный. Объясняет:
— Ты однажды мимо меня прошла и не поздоровалась. Думал, общаться со мной не хочешь.
Меня поразила такая мнительность. Говорю:
— Володя, как тебе не стыдно?! Я близорукая — могла не узнать!
Когда сын стал вести слишком бурный образ жизни, Нонна Викторовна не выдержала и решила разменять квартиру. И так получилось, что полгода она прожила у моей мамы. Одно время они очень дружили, Риту Гладунко Мордюкова любила и сама захотела пожить у нее. А ведь с Нонной дружить было трудно — крутой, председательский характер! Даже ее сестры говорили: «Ну вы, Рита, просто святая. Как ладите-то?» У мамы же дом всегда был полон гостей, а Мордюкова человек резкий, могла любому в лицо рубануть правду-матку. Мама предупреждала:
— Нонна, ко мне сегодня люди придут, не дай бог, что-то грубое скажешь, я не выдержу!
— Рита, обещаю, буду себя хорошо вести!
Когда все расходились, Нонна Викторовна лукаво спрашивала: «Ну-у, как я себя вела?» Бывало, они и ссорились с мамой, тогда Нонна из комнаты не выходила, но на примирение обычно шла первой. Готовить не умела — все сковородки были сожжены, мама ворчала, но готовила всегда сама. Мордюкова обожала Ритину стряпню, как она выражалась.
Я очень волновалась за маму, у нее было больное сердце. Даже стеснялась просить ее брать внука, хотя бы на выходные. А Нонна Викторовна как раз очень полюбила нашего сына, говорила мне: «Привози Степана, с ним можно поговорить!» Любила с мальчиком умные разговоры вести. Однажды стала ему жаловаться: вот, мол, не знаю, что делать, может, посоветуешь?
— Знаешь, Нонна, — Степа на ты ее называл, — я когда не знаю, что делать, — ничего не делаю.
Мордюкова руками всплеснула:
— Смотри, что за мудрый ребенок такой?! А ведь прав!
С тех пор у нас дома иногда раздавался звонок: «Люда, это Нонна! Ну-ка, позови моего дружка, посоветоваться надо!» И Степа подолгу с ней важно беседовал, а ведь еще даже в школу не ходил. Возможно, в таком шутливом общении с ним Нонна Викторовна находила утешение...
У меня было предчувствие беды. Я просила маму попробовать отговорить Нонну Викторовну от размена квартиры. Все-таки она была для Володи сдерживающим фактором. Но Мордюкова уже опустила руки: «Не могу больше, мое сердце не выдержит!» Понять ее можно — Нонна Викторовна выбилась из сил, не могла справиться с пристрастием сына. А вскоре после их разъезда с Володей произошла трагедия...
На похоронах Мордюкова и Тихонов держались отдельно. Похоже, Вячеслав Васильевич до конца не знал, насколько серьезной зависимостью страдал сын.
Нонне Викторовне надо было выговориться, и она не раз делала это в интервью, в которых звучали слова и о том, что Тихонов — самая большая любовь ее жизни. При этом понимала, что они были абсолютно несовместимы, я сама неоднократно слышала из ее уст: «Слава был скучным, весь в себе, сосредоточенным». А Мордюкова любила компании, застолья!
Знаю, как болезненно жена Вячеслава Васильевича Тамара воспринимала эти признания и вообще многочисленные интервью о большой любви Мордюковой и Тихонова. Для него самого это было в прошлом, и он не любил подобных разговоров. Вячеслав Васильевич встретил и полюбил Тамару, женщину далекую от киноискусства, и прожил с ней долгую жизнь. А перед Володей у него было чувство вины, но так сложилась жизнь. Всю свою отцовскую любовь Тихонов отдал дочке Анечке, а потом и долгожданным внукам — Гоше и Славику. Однажды Вячеслав Васильевич позвонил и деликатно спросил:
— Как ты думаешь, согласится ли Боря стать крестным моих внучат?
— Вы это серьезно, Вячеслав Васильевич? — удивилась я. — Вы же нам родство предлагаете... Боря будет очень рад!
Незадолго до ухода знаменитого актера из жизни мы с мужем сняли о нем документальный фильм — «Последний герой уходящей эпохи».
