В минуту глубокого отчаяния она писала близкой подруге о сыне: «Нервы у него ужасны! Вы понимаете, каково мне, когда я за дверью слышу крики, топот, ругань, ну точь-в-точь Миша! Даже те же слова… У него в мозгу или где-то есть дефект». Но Маргарита уже была не той робкой 18-летней девочкой, она настроена решительно и сына своего спасет.
Через год семья вернулась в другую Москву: прежние знакомые были захвачены революционными страстями, именно этого жаждала и ее душа. Темная, целый год не освещаемая громада дворца теперь сияла морем электрических огней до глубокой ночи. У вдовы Морозова образовался первый на всю Москву политико-философский салон. Толпы революционеров всех мастей стекаются на Смоленский бульвар. С утра до ночи идут бесконечные лекции, собрания, как-то диспут между бундовцами и меньшевиками чуть не закончился дракой, но вмешалась хозяйка.
Приходили символисты, среди них и ее «рыцарь», Андрей Белый. Их познакомили. Они не сказали друг другу ни слова о письмах, которые Маргарита хранила в своем секретере. Хозяйка обращалась к гостю только по имени-отчеству — Борис Николаевич. Он стал ее преданным другом, не ходил, а порхал по залам. «Душа моя сияет», — говорил, глядя на свою Даму. Читал свои стихи, лежа на ковре у ног Маргариты, чем вызывал неприкрытую ненависть восходящей политической звезды — профессора Милюкова. Солидный Павел Николаевич вел с ней наедине бесконечные политические разговоры в египетской зале и сам не заметил, как не на шутку увлекся. Всеобщий дамский любимец, яркий оратор, основатель партии кадетов отказов не принимал, а Маргарита отказала, предложила только «хорошее знакомство».
Она была увлечена идеей съезда, объединившего бы всех либералов, но полиция запретила сборище в ее доме. Тогда Маргарита обратилась к другу матери, Александру Александровичу Козлову, ставшему московским генерал-губернатором, и тот, конечно, не мог ей отказать. Тяжелым чувством вины Маргарита терзалась за свои черные мысли о матери, умершей сразу после рождения Мики. Она словно другими глазами увидела ее и молила о прощении, ведь если любовь приносит счастье, то какая разница, законная она или нет.
У нее тоже случилась тайная страсть, совсем не похожая на ту давнюю полудетскую влюбленность в студента Мишу. Отношения с князем Евгением Трубецким развивались мучительно: оба долго не хотели признаваться даже себе в том, что их связывает нечто большее, чем дружба, — князь был женат.
К 1909 году Маргарита все для себя решила.
Ей 35, она любит по-настоящему, может, впервые в своей жизни, и больше не хочет оставаться только поэтической Сказкой. Князь терзался раскаянием за свой грех, особенно перед Пасхой. Мучил Маргариту, признался во всем жене… Маргарита страдала и злилась, но отказаться от него не могла. Они часто бывали вдалеке друг от друга, и она писала страстные письма, строго соблюдая правила конспирации, установленные князем: «Один бог знает, как не по натуре, как не по характеру мне это одиночество, в котором я постоянно нахожусь… Но что же мне делать, если я единственно в тебе и с тобой нашла воплощение на земле всего близкого, светлого и родного!» Так все и тянулось, их тайная любовь крепла.
Маргариту обуяла жажда перемен: если нельзя устроить новую жизнь с князем, надо хотя бы изменить свою. Она решила построить новый дом для себя и детей, где приглашенный архитектор сделает все по ее желаниям, но сначала необходимо избавиться от этого каменного монстра. К великому огорчению друзей, привыкших к жилищу Сказки на Смоленском, она продала дворец фабрикантам Ушковым и переселилась на Новинский бульвар, в снятый неподалеку особняк. Для встреч с князем была квартира на Знаменке. По Москве болтали, что вдова Морозова совсем разорилась, а она приглядела неподалеку, в тихом Мертвом переулке, небольшой особняк и заказала начинающему архитектору Жолтовскому его перестройку. С Мишиной коллекцией тоже рассталась без сожаления. Отобрала для себя 23 картины, среди них, конечно, серовские Миша и Мика, остальные 60 полотен безвозмездно передала в Третьяковскую галерею — якобы муж при жизни выражал такое желание.
Дар вдовы Морозовой стоил более миллиона рублей золотом. В новый дом ее семья въехала в 1914 году. Все единодушно находили новое жилище редким образцом гармонии и вкуса.
К 1920 году от прежней жизни Маргариты не осталось и следа. Дом реквизировали, в нем разместился отдел по делам музеев и охране памятников искусства и старины Наркомпроса. Возглавляла его жена Троцкого Наталия Ивановна, которая приезжала на работу на «Роллс-Ройсе» из бывшего царского гаража. Маргарите с семьей оставили комнату при кухне. Сын Юра, окончив военное училище, безвестно пропал на войне. Князь Евгений Трубецкой, вынужденный бежать с белой армией, скончался в Новороссийске от сыпного тифа.
