В многочисленной родне Мамонтовых—Третьяковых не было таких красавиц, не зря же считается, что смешение кровей дает превосходный результат. И хотя все знали, что платье Маргоши сшито в мастерской матери, что у нее нет стоящих драгоценностей и причесывает девушку отнюдь не дорогой парикмахер, лучшие московские женихи не давали ей проходу. Она же симпатизировала студенту Мише, знавшему так много интересного. Став совершеннолетним и унаследовав отцовские миллионы, Михаил Морозов, не дожидаясь окончания университета, сделал предложение бедной бесприданнице. Маргарита Оттовна очень радовалась за дочь, хотя ее немного смущала дурная наследственность жениха, причем с обеих сторон...
В роду его матери, урожденной Хлудовой, мужчины отличались буйным нравом. Ее брат, в честь которого и назвали Михаила, славившийся своими кутежами, по ошибке отравил молодую жену и закончил свои дни в родовом особняке, в комнате, обитой войлоком, куда его, признанного невменяемым, поместила вторая жена. Отец же, по старообрядческим традициям носивший фамильное библейское имя Абрам Абрамович, отличался тяжелым характером и рано скончался от быстро прогрессировавшей душевной болезни.
«...Ты тоже будешь жить во дворце, — произнес Миша, глядя на княгиню Юрьевскую, — в настоящем дворце с подземным ходом и масонскими знаками на стенах». Маргарита закрыла глаза. Жизнь представлялась ей волшебной сказкой наяву.
Из свадебного путешествия восточным экспрессом молодые Морозовы вернулись в Москву и поселились в новеньком особняке на углу Смоленского бульвара и Глазовского переулка, который Миша откупил у чаеторговца Попова. Раньше на этом месте стояло старое здание, копия дворца князей Гагариных на Новинском бульваре. Архитекторы сохранили старый фундамент, но куда там старой аристократии до настоящего купеческого размаха! Впрочем, внешне дом имел благородный полукруглый фасад с выступающей по центру террасой, которую подпирали беломраморные колонны.
Внутренняя же отделка показалась Маргарите просто чудовищной. В купеческой среде это называлось «в стилях», или модной эклектикой, смешением разных архитектурных направлений.
Маргарита молча шла за мужем по бесконечным залам, иногда останавливаясь и закрывая глаза, она не представляла, как они будут жить в этом «великолепии». Миша видел, что сюрприз вышел неудачным, а он так старался! Конечно, можно было построить свой дом, но это долго. Или купить дворянскую усадьбу с садом и въездной аллеей в тихом переулке, но это ему не подходило. Особняк Попова, некогда перевозившего в голенищах сапог семена чайных растений из Китая, что было строжайше запрещено и каралось смертью, — вот то, что ему надо. Тут уж он сумеет показать настоящий размах. У него будет такой салон — лучший в Москве!
Ему самому новый дом был очень по душе, начиная с египетской парадной, которую охраняли сфинксы. Маргарите же, ступившей в гигантский ампирный зал с примыкающей помпейской мраморной комнатой и мраморным же камином, казалось, что она очутилась в каменном склепе.
Миша начал раздражаться: «Ничего-то ты не понимаешь, впрочем, тебе и не надо, у тебя есть я». Они проследовали в синюю гостиную в стиле Людовика XV, далее — в большую столовую — русскую, затем в малую — с витражами из разноцветных стекол из жизни рыцарей в стиле Генриха IV... Имелась и обязательная модная мавританская курительная розового мрамора с низкими диванами. Маргарите немедленно захотелось убрать всю эту показную роскошь, перестроить дом по собственному вкусу, но она не смела даже намекнуть на это. Миша так искренне радовался, да и не ко времени это — она ждала первенца. Только и сказала: «В такой дом надо много прислуги». «Уж в ней-то недостатка не будет! — пообещал Миша и вдруг добавил: — А знаешь, тут по бульвару любит гулять Лев Толстой, вон по той липовой аллейке, считай под нашими окнами!»
Скоро потянулись подводы – извозчики везли людей по адресу «во дворец к Морозову».
