Манолете в сопровождении Камары вышел на улицу, им в лицо пахнуло ароматом южной ночи. Как оживленно до сих пор в городе! Поют и танцуют прямо на улице, все кафе переполнены, смех, радостные лица. Как же всегда завидовал Манолете этим простым беззаботным людям — конторщикам, служащим! Им кажется, что они бедны и им всего на свете не хватает, а на самом деле у них есть главное — свобода, они распоряжаются собой и своей жизнью, а жизнь матадора ему не принадлежит, она не зависит даже от судьбы, зато целиком зависит от прихоти вот этих самых беззаботно хохочущих служащих; ведь они — часть толпы, заказывающей зрелище.
— Маэстро, автограф!
— Манолете, мы болеем за вас!
— Домингин завтра положит вас на обе лопатки! Берегитесь! — послышался чей-то задорный голос из глубины людского моря, окружившего Манолете, едва он оказался на улице.
— Сеньоры, дорогу! — зычно затрубил Камара. — Маэстро должен отдохнуть!
Кое-как, в сопровождении людского потока, добрались до гостиницы, и тут толпа начала быстро редеть, потому что на противоположной стороне улицы появился другой магнит — Луис Мигель Домингин. Улыбающийся юный красавчик ловко раздавал автографы, успевая подмигивать красоткам и даже посылать им воздушные поцелуи. «Только бы приехала Антонита», — тяжело вздохнув, подумал Манолете, глядя на это зрелище, и его вздох не ускользнул от внимательного Камары; тот, несомненно, тотчас понял, о чем подумал его подопечный, и даже оглянулся по сторонам — не увидел ли Манолете свою кралю?
Лучший номер лучшей гостиницы Линареса поражал старомодной роскошью: кровать под бархатным балдахином, старинные высокие кресла с позолоченными спинками, взбитые подушки, добротный резной стол темного дуба с толстыми ножками.
Попрощавшись с Камарой, Манолете привычным жестом вытащил из нагрудного кармана фотографию Антониты, всегда лежавшую у сердца, и бережно прислонил к хрустальному графину с водой. Антонита сияла улыбкой, на круглом лице обозначились ямочки, тяжелые каштановые волосы рассыпались по плечам, красивые стройные ножки в юбке до колена были выставлены напоказ.
— Антонита, я тебя жду! Мне надо, чтобы ты была здесь! Когда ты приедешь?
— нервно повторял Манолете, вперив взгляд в фотографию.
Эти отчаянные призывы явно не достигли ушей Антониты, зато отлично слышал Камара, привычно застывший под дверью Маноло в ожидании, пока затихнут звуки и его подопечный наконец уляжется спать. В противном случае придется вмешаться, иначе завтра на арене у Маноло будет бледный вид. И так уже ему наступает на пятки этот шустрый наглец Домингин! Камара чует, что симпатии переменчивой публики уже начали склоняться в сторону смазливого мальчишки, а ведь всего полгода-год назад Манолете был королем испанских матадоров. И все эта змея Антония, которую Маноло призывает на свою голову! Насколько же он переменился с тех пор, как в его жизни появилась эта женщина! Если только она явится на завтрашнюю дуэль с Домингином — Маноло проиграет!
Хотя ему-то самому кажется, что эта змея является его ангелом-хранителем.
В эту ночь Манолете так и не сомкнул глаз, он мучительно ждал рассвета, отмечая, как постепенно светлеет воздух за неплотно сдвинутыми портьерами. Коррида была назначена на половину пятого вечера, поэтому он не слишком беспокоился — успеет еще отдохнуть перед боем, у него будет предостаточно времени. За этот выход в Линаресе он запросил астрономическую сумму — 300 тысяч песет — и получил ее. За последние три года Манолете сделался самым дорогим матадором в Испании, никто из его предшественников не получал больше. Он миллионер, у него денег куры не клюют. Манолете купил роскошный особняк в родной Кордове, у него «Испано-Сюиза», машина, которую он обожает.
