А также дорогая, совершенно не нужная ему одежда — когда же носить 120 фраков и костюмов, висящих в гардеробе? А еще бесчисленные перчатки, галстуки, рубашки, запонки? Все это составило бы счастье любого другого человека, а ему, выходит, ни к чему. Шитый золотом костюм матадора — единственная необходимая ему одежда. Тем более ни к чему собственный дом: он ведь постоянно кочует из одного города в другой, а бои расписаны по дням на два года вперед.
Не сумев заснуть и утром, Манолете быстро оделся и отправился в сторону Пласа де Торос — арены для корриды. Зайдя в маленькую капеллу у арены, он мысленно поблагодарил бога — здесь никого не было. С облегчением опустился на колени и начал молиться: «Святая Мадонна, прошу тебя, пусть меня пронесет и на этот раз.
Пожалуйста, молю тебя всем сердцем…»
Никто не подозревал, какой страх испытывал Манолете всякий раз перед выходом на арену; и это при том, что он считался одним из самых хладнокровных матадоров своего времени. Его отчаянная, безумная смелость вошла в легенду: никто из его как предшественников, так и современников не умел стоять так прямо и спокойно до той самой последней секунды, когда рога разъяренного быка уже готовы проткнуть его тело. Публика заходилась от восторга, наблюдая эту игру со смертью, щекотавшую нервы даже самым стойким. Внешне выглядело так, будто этому элегантному, аристократичному, никогда не улыбавшемуся матадору смерть казалась пустяком, не стоящим внимания. Но на самом деле всякий раз перед выходом на бой, уже после того как помощники, члены его квадрильи, как следует раздразнили быка согласно сценарию корриды, сердце Манолете сжимал страх, и, выходя на арену, он был вынужден сначала убить свой страх, а потом уже — быка.
Страх был главным чувством, владевшим Манолете постоянно. Он спал с ним, он терзал его во сне, был первой эмоцией после пробуждения. Вся его жизнь вне корриды была постоянной борьбой со страхом.
Кому-кому, а Маноло было отлично известно, чем кончается неудачный бой. Матадорами были его отец, дед, двоюродный дед... Правда, выдающимся мастером своего дела стал только двоюродный дед Хосе Родригес по прозвищу Пепете. Вот кто не ведал страха! Согласно семейному преданию Пепете мог сразиться с быком чуть ли не голыми руками, но кончилось это трагически: в 1899-м бык с фермы Миура насквозь проткнул его рогом.
Родной дед Манолете предпочел вовремя отказаться от корриды и заняться куда более безопасной профессией — он разделывал бычьи туши; что же касается отца — Мануэля Манолете, то воспоминание о нем до сих пор причиняло Маноло боль.
…Вот он, тощий и бледный шестилетний мальчуган, ведет отца за руку по узеньким улицам шумной Кордовы. Бывший матадор, так и не добившийся настоящей славы, под конец жизни стал стремительно терять зрение; однажды он вышел на свою последнюю корриду в очках, и публика жестоко освистала его. Вскоре после этого он умер, оставив семью, где кроме Маноло росли еще четыре дочери, практически в нищете. Слава богу, никто не знает о том, что Маноло был типичным маменькиным сынком и чуть ли не до 10 лет держался за юбку донны Ангустиас.
Судьба его матери сложилась драматично: ее первый муж, погибший на корриде, был матадором; с быками сражался и рано умерший отец Маноло. Эта несчастная женщина молилась только о том, чтобы ее единственный сын не пошел по этой дороге. Все, что связано с быками и корридой, все фотографии и газетные вырезки донна Ангустиас тщательно прятала от глаз подраставшего сына. Слава мадонне, робкий и очень болезненный Маноло интересовался только книжками; мальчишки в Кордове играли в матадоров, но он даже не смотрел в их сторону. На радость матери, он любил сидеть дома, наблюдать, как вышивают или дурачатся сестры, мечтать. Маноло исполнилось одиннадцать, когда в Кордову приехал знаменитый матадор Хуан Бельмонте, и парень совершенно случайно попал на корриду вместе с отцом своего школьного друга.
Что в нем вдруг сработало? Гены? Зов крови? Но только после той корриды Маноло понял: он станет матадором, как все мужчины в его роду. Теперь ему казалось, что это был не выбор, а обреченность, иначе говоря — судьба.
— Нет! — выкрикнула мать, которую поразила упрямая интонация сына, когда он сообщил ей о своем решении. — Ты не будешь матадором! Через мой труп!
Маноло знал, что ему придется переступить через ее сопротивление, и мать почувствовала это. Случилось то, чего она боялась больше всего на свете. А в мальчика словно вселился другой человек, некоторые потом говорили, что это была душа великого матадора Пепете. Может, двоюродный дед Маноло тоже боялся и тоже преодолевал страх?
