Родные удивлялись, как изменился характер Ань. Раньше она была несговорчивая, упрямая, а теперь во всем слушалась мужа. Мать, Бай Вань, пытаясь настроить Ань против меня, как-то высказала свое недовольство тем, как скромно мы живем. Ань объяснила: «Он почти все тратит на дачу. Постоянно что-то достраивает и ремонтирует. Я не могу ему в этом отказать. Другие мужья деньги пропивают, а он строит».
Ань взялась сама ухаживать за моей мамой, когда у той случился инсульт, и очень умело справлялась. Возможно, она выполняла функции сестры милосердия во время войны. Осенью 1980 года Ань в очередной раз забеременела, ведь я мечтал о большой семье. В мае 1981-го маме стало лучше, ее выписали из больницы. Мы переехали на дачу, я нанял сиделку, она спала рядом с больной и учила ее ходить и говорить. У детей была няня, которую по просьбе Ань прислали из Вьетнама, чтобы девочки общались с ней на языке. Ле Зуан передал с ней сувенир — панцирь черепахи. Ань была очень напугана, когда увидела отцовский подарок:
— Таких черепах дарят парой. Это символ любви и счастливой семейной жизни. Одна черепаха — плохой знак. Странно, что отец об этом не подумал.
— А он и не должен думать о таких глупостях. Твой отец коммунист.
— Да, но он чтит традиции и знает, что это знак смерти. Что-то случится...
УЗИ показало, что у нас будет мальчик. Ань неважно себя чувствовала, и я предложил ей заранее лечь в роддом «кремлевского» Четвертого управления на улице Веснина. Она там рожала Таню и осталась в принципе довольна. У Ань тогда была отдельная палата с телевизором и телефоном, она могла спокойно работать над научной статьей. Гинеколог была потрясена: «Какая женщина! Даже в роддоме занимается наукой!»
Но она не захотела ложиться в эту клинику, все чего-то боялась. Однажды сказала, что умрет при родах:
— Во Вьетнаме скоро выборы. Ради избрания моего отца они пойдут на все.
— Кто «они»?
— Те, кому всегда мешала наша любовь.
Я не верил предчувствиям, считал их причудой беременной женщины.
В ночь с пятого на шестое июля у Ань начались схватки. Я для верности вызвал сразу две «скорые» — вдруг какая-то задержится — из Троицка и Москвы. Троицкая примчалась первой, но она могла отвезти Ань только в Подольск. Я попросил доставить ее в Москву, в роддом № 25, располагавшийся поблизости от нашего дома на улице Дмитрия Ульянова. Когда добрались, выяснилось, что он толком не работает, половина здания на ремонте.
Дежурная взяла карту Ань, увидела, что женщина прикреплена к Четвертому управлению, и тут же вызвала оттуда «скорую». Ань все-таки отвезли на улицу Веснина. Там ее сразу осмотрел врач и сказал, что все в порядке, роды протекают нормально. Я собрался ждать в приемном покое и вдруг вспомнил, что мама фактически одна на даче. Сиделку мы отпустили накануне, а вьетнамская няня не говорила по-русски. Помчался туда. На даче все было в порядке, но вот только мама сказала, что московская «скорая» так и не приехала. Это было странно.
