Папа залез на фонарный столб, чтобы ее не упустить. «Не волнуйся, Москву не сдадут, — уверенно заявил он. — Береги дочку».
В Арзамасе спортсмены пробыли недолго, их вскоре вернули в столицу. Отец просился на фронт, но попадал туда несколько раз лишь в качестве инструктора по рукопашному бою, который преподавали всем без исключения студентам-мужчинам в институте физкультуры, обучал солдат. А еще спортсмены охраняли Центральный дом Советской Армии.
Бабушка рассказывала, как они во время войны с голодухи ели грачей, которых отстреливали на кладбищах, как прятались с грудной Галей в бомбоубежище у метро «Динамо», в подвале дома, построенного для художников.
Бабушка тоже работала для фронта: стегала телогрейки.
После победы мама преподавала физкультуру в Институте пищевой промышленности, потом работала в Спорткомитете в отделе агитации и пропаганды. А папа нашел дело всей жизни. Хоккей с шайбой появился в Советском Союзе в 1946-м. Поначалу спортсмены отнеслись к нему скептически, но руководство разъяснило: «Это олимпийский вид спорта, им можно прославить страну».
Отец, убежденный коммунист, относился к таким словам серьезно. И поработав играющим тренером хоккейной команды ЦДКА, выиграл с товарищами чемпионат Союза. Вот когда по-настоящему началась его тренерская карьера.
Когда в 1947 году родилась я, им с мамой выделили семнадцатиметровую комнату в коммуналке на Красноармейской улице. В доме было центральное отопление, не приходилось печку топить — это уже счастье. Если честно, папа был очень сильно раздосадован тем, что родилась вторая девочка, Он даже не пошел забирать меня из роддома. Мечтал о сыне, лелеял надежду приобщить его к хоккею, но... Правда, довольно скоро выяснилось, что у меня, по мнению папы, «способные» ноги. И в четыре года родители отвели дочку на каток в Марьину Рощу, в секцию фигурного катания к тренеру Новожиловой. С шести лет я стала ездить туда сама, сначала на метро, потом на троллейбусе, переходила дорогу. Тогда никто не боялся отпускать детей одних.
А вскоре пленные немцы выстроили несколько домов на «Соколе», один из них — для Министерства обороны.
В нем-то отцу и дал двухкомнатную квартиру Вася Сталин, там мы прожили всю жизнь. Меня перевели на Стадион юных пионеров, поближе к дому. По выходным пол-Москвы — друзья родителей — приезжали к нам мыться. Бабушка накрывала на стол, выставляла картошку, квашеную капусту, бутылочку вина — его пили тогда из рюмок. Как-то, перебирая старые фотографии, спросила маму:
— Мы что, так бедно жили?
— С чего ты взяла?
— Ну как же, Новый год, а на столе пюре и сосиски.
— Оливье уже съели, — сказала мама.
Счастье для них с отцом, как и для многих людей, живших в то время, не измерялось количеством хрусталя в горке или ковров на стенах.
