Это тоже вряд ли возможно, но как минимум еще двоих деток рожу точно.
Чудо свершилось, Филя родился, мне дали обнять и поцеловать этот теплый комочек, я расплакалась, уже плохо соображая, что происходит. Ощущение блаженства довольно быстро ушло, и на какое-то время я, как и положено, превратилась в автомат по взращиванию и вскармливанию ребенка. Если бы после родов природа предусмотрительно не давала матери некий естественный приток сил, который вскрывает второе, потом третье дыхание, никто бы не выжил просто. И никто бы не рожал, потому что все бы сошли с ума. Но этот фальшактив, который необходим, чтобы выдержать бессонные ночи и все-все-все, через пару-тройку месяцев заканчивается, и вот тогда понимаешь, что ты — попал!
По-крупному! Стало реально очень тяжело, несмотря на то, что мне тогда очень помогала мама. Но и это тоже проходит спустя время, а скоро и вовсе забывается. Остается изумление, с которым ты наблюдаешь, как день за днем маленький человечек учится жить.
Еще полгода я прожила в Петербурге. Дима, как Карлсон, прилетал на выходные и праздники. Отношения между нами были довольно уравновешенные, и в очередной раз возродилась иллюзия, что у нас получится жить вместе. Надо было что-то решать, невозможно пытаться реконструировать семью на расстоянии. Но я долго психологически шла к факту переезда в Москву. Не могла себе представить, что смогу жить в этом городе. Для меня Москва всегда была просто каким-то невыносимым адом.
Поездка в столицу — это утром самолет, встреча и уже вечером обратно в самолет. Обязательно! Иначе я сходила с ума, у меня прямо взрывался мозг.
Моя мама, близкий, дорогой мой человек, к примеру, до конца не понимает таких резких реакций. Она не может воспринимать мир как я, как люди творческого склада, назовем их так. Они иначе чувствуют, все воспринимают остро, гипертрофированно, кожей, через поры ловят отовсюду разные энергетические потоки. Мои друзья-москвичи приезжают в Петербург и ноют: мол, в этом городе невозможно долго находиться, эта ваша бесконечно тоскливая погода... А петербуржцы в ответ: «Да это ж так круто, просто офигительно!» Наш вечный дождь, туман, эта депрессия питерская, наоборот, подпитывали нас. Я всегда была за Петербург. Но в какой-то момент город как будто устал, он перестал давать привычную энергию даже своим.
Любимый город резко отрезал меня, я оказалась в каком-то энергетическом вакууме с маленьким Филиппом на руках, с необходимостью что-то делать, что-то менять, и отчетливо ощутила, что для меня там ничего больше нет. А в Москве — муж и отец Филиппа.
Мы с Димой приняли решение, я переехала в столицу. Сняли новое жилище, его квартира была менее удобной для ребенка. Кроме того, она вызывала во мне неприятные воспоминания о моем одиноком сидении без каких-либо жизненных возможностей, средств и расслабона. Я искренне готовилась начать нашу жизнь заново.
В ноябре у меня образовались съемки в Рузе, где мы с мамой и Филей прожили месяц.
Этот сериал дал, в общем, только некоторую финансовую свободу — к Новому 2010 году мы с сыном переехали в московскую квартиру. И почти сразу улетели на полтора месяца в Испанию, если можно так выразиться, всей семьей. Не знаю, можно ли говорить о таких личных вещах... В общем, трудно представить мужа и жену, не объединенных супружескими отношениями в самом буквальном, физическом значении этих слов. Но и этого между нами уже не было. Мы пытались прожить еще несколько месяцев одним домом. Наша жизнь свелась к той фазе, когда мы ради Филиппа пытались высосать, за что нам зацепиться. Но было не за что. И сейчас для меня очевидно, что этого не было с самого начала. Не знаю, назвала бы я сейчас любовью соединивший нас с Литвиновым порыв, но и от этого чувства уже не осталось и следа.
