И тогда сестра уговорила сходить к гадалке. Пошла просто из любопытства — советы ее мне были не очень-то и нужны. Я уже решила, что соглашусь на «Норд-Ост»: проект интересный, деньги хорошие. А они были ох как нужны. Время послекризисное, больше ста долларов за выступление не платили. А тут постоянный заработок... К тому времени у меня впервые в жизни появилась своя квартира — от театра дали. Я долго мечтала о том, какой ремонт сделаю в своей бетонной коробочке. Ничего себе не покупала, несколько лет ходила в одних и тех же черных брюках, откладывала каждую копейку. Валерий Сергеевич, конечно, помогал, но он ведь нефть не качает. Чтобы отделать квартиру, я влезла в долги, теперь пришло время их отдавать.
Первое, что сказала гадалка, было: — У тебя есть квартира, вся обставленная, да только темно там.
И ты не можешь в ней спать.
Это была правда. Вроде все уже было готово, и мебель куплена, а я так в новом своем доме ни разу и не переночевала. Проводила день, а вечером уезжала к родителям или в свою съемную халупу.
— Освяти квартиру, — велела гадалка. — И все наладится. А еще человек рядом с тобой — скоморох. Людей веселит.
Вот новость! Мало ли газет уже о нас с Золотухиным написали...
— Но только он — не твоя судьба.
Я разозлилась. Мне такого рода пророчества уже надоели.
«Год им даю», — величественно заявила одна артистка нашего театра. Многие чуть не пари заключали, сколько у нас протянется. Я перебила гадалку:
— Про это я и сама все знаю. Вы мне лучше скажите, что делать, мне надо место работы выбрать. Театр или мюзикл по контракту?
Гадалка надолго замолчала. Крутила чашку, вглядывалась в кофейные узоры на стенках. Потом тихо сказала:
— Не ходи туда.
— Почему?
— Там кровь.
— Что?
— Нехорошее там что-то. Не ходи туда.
Ну, думаю, это, наверно, она про мою героиню, которая в финале выпивает яд и умирает.
Я собралась уходить. Гадалка на прощанье говорит:
— А все-таки не ходи туда. Там кровь.
Она сказала это за год до теракта на Дубровке...
В конце концов и с театром, и с продюсерами мюзикла удалось договориться. Любимов дал мне творческий отпуск на полгода, и принятие окончательного решения удалось отложить. Но время пролетело быстро, я опять стояла на распутье.
Посоветовалась с Золотухиным. А он сказал: «Подумай о будущем. Театр — это стабильность, это стаж, в конце концов».
И я ушла из мюзикла. Получилось, Дэдди меня уберег...
Конечно, я думала о будущем. И мысли эти были тягостные.
Какое будущее может быть с женатым мужчиной, который никогда не разведется? Я говорила себе, что меньше уважала бы Валерия Сергеевича, если бы он оставил человека, с которым прожил столько лет. Ревности у меня никогда не было — с женой у Золотухина совершенно другие отношения...
Замуж за него я никогда не рвалась. Но каждый раз, когда он звонил и говорил: «У меня тут хреново. Я не смогу сегодня приехать», на душе становилось пусто, нехорошо как-то.
В один из таких вечеров я написала сонет: «У меня там хреново.
Рождества никакого».
Что ж, обычное дело.
Я привыкнуть успела,
Что по праздникам нужно
Оставаться одной.
Можно с праздничным
ужином и в тоске
неземной.
Можно даже без ужина,
лечь и просто уснуть.
И никто мне не нужен.
Проживем как-нибудь.
Сны счастливые снятся
ночью на Рождество.
А зачем оно, счастье?
Проживем без него.
Иногда мама спрашивала: «Ну а что дальше-то?
