Людмила Крайнова: «Саша хотел, чтобы мы жили вместе!»

Вдова Александра Абдулова выселила его маму и брата из дома, который актер для них построил.
Татьяна ЗайцевА
|
Татьяна Зайцева
|
24 Января 2011
Александр Гаврилович Абдулов с мамой Людмилой Александровной, братом Робертом Васильевичем, его женой Альбиной Дмитриевной и их внучкой Олей. 2004 г.
Александр Гаврилович Абдулов с мамой Людмилой Александровной, братом Робертом Васильевичем, его женой Альбиной Дмитриевной и их внучкой Олей. 2004 г.
Фото: Марк Штейнбок

«Вот опять наступил этот злополучный январь — уже третий с тех пор, как не стало Сашеньки, а я постоянно думаю только о нем. Вспоминаю его шутки, проказы, спектакли, где он играл, фильмы… Вся наша жизнь перед глазами проходит, как в кино. И во сне все время вижу своего сына. Такого доброго, щедрого, талантливого... Боже мой, как же мне его не хватает, как трудно жить без него!..»

«Существует ли на свете что-либо более страшное, чем горе матери, пережившей своих детей?! А я потеряла двоих сыновей...»
«Существует ли на свете что-либо более страшное, чем горе матери, пережившей своих детей?! А я потеряла двоих сыновей...»
Фото: Фото из семейного альбома

— тяжко вздыхает 90-летняя мама Александра Абдулова. Живет она сейчас в городе Иванове, но часто бывает в деревенском домике своих родителей. Там Людмилу Александровну навестили корреспонденты «7Д».

— Людмила Александровна, в октябре минувшего года вам исполнилось 90 лет. Как отметили такой почтенный юбилей?

— Дома, среди своих. Просыпаюсь утром, гляжу, а на моей тумбочке стоит огромная корзина роскошных цветов. Заходят сын с невесткой, поздравляют, я говорю: «Алечка, Робик, да что же вы творите?!» А про себя думаю: «Всё по-Сашиному постарались сделать…» Потом соседи приходили с поздравлениями, ивановские знакомые, дальние родственники, дочери Роберта приехали с внучками.

«С первой женой Таней Лейбель Саша жил в гражданском браке».
«С первой женой Таней Лейбель Саша жил в гражданском браке».
Фото: Андрей С. Богданов

Так тепло все было!

— А друзья Александра Гавриловича вас поздравили?

— Двое: Саша — зубной врач и Слава — это человек, который строил Саше дачу во Внукове и вообще во всем ему помогал. А больше никто. Даже из театра. (С горечью.) А я все ждала... Думала, Марк Анатольевич позвонит или вдруг кто-то приедет? Но ничего этого не было... Вот когда Саша был живой, все поздравляли. Да как! Мой день рождения всегда отмечался у него в доме. Я просила: «Саша, давай лучше у нас...» — «Нет!» — категорично говорил он. И накрывал у себя огромный стол. Знал, что обязательно приедет много народу. И приезжали. Такие были застолья! Столько внимания уделяли мне его друзья, каких только подарков не дарили! А цветов сколько!

Весь двор был уставлен ведрами с шикарными букетами. На мое 70-летие Леня Ярмольник подарил 70 огромных красных роз… А Саша в каждом тосте говорил: «Мам, я тебя очень люблю. Ты у меня самая лучшая!..» И все поднимали бокалы за мое здоровье, говорили мне всякие прекрасные слова… Но теперь все закончилось. Кому я нужна-то? Наверное, всегда так бывает. А может, это от людей зависит? Не знаю. Бог с ними…

— Из телепередач стало известно, что между вами и вдовой Александра Гавриловича Юлей произошел какой-то серьезный конфликт, в результате которого вас выгнали из дома и вы вынуждены были уехать в тьмутаракань. Что же все-таки случилось? Да и так ли это?

— Не совсем. Меня не выгнали, я сама решила уехать. Почему? Чтобы это понять, надо окунуться в прошлое.

«Разрыв с Галиной Саша переживал очень тяжело, чуть до греха себя не довел»
«Разрыв с Галиной Саша переживал очень тяжело, чуть до греха себя не довел»
Фото: Сергей Иванов

После того как от инфаркта умер мой муж — Сашин отец и трагически погиб средний сын, Саша стал перетягивать меня из Ферганы, где я жила, к себе. В то время он уже построил во Внукове трехэтажный дом. Иногда я приезжала к нему погостить, но он постоянно уговаривал: «Мам, давай-ка переезжай сюда насовсем». Я долго не решалась, а в 95-м году сдалась — переехала. И тогда Саша сказал: «Теперь я буду строить дом для тебя». Я упрашивала: «Сынок, не надо никакого дома. Куда мне? Я прекрасно смогу жить у тебя на третьем этаже. К тому же у меня уже есть домик под Ивановом (остался после смерти мамы), и если что — я отлично могу обосноваться в нем». Но Саша был непоколебим: «Мам, надо! Я хочу, чтобы ты жила со мной. Вот только у меня постоянно бывает много народу, и в моем доме тебе будет трудно, ты не сможешь здесь отдыхать.

Так что, пока у меня есть возможность, я построю тебе дом рядышком». И отстроил на этой же территории двухэтажный дом. Ввел меня туда под руку и сказал: «Все, мама, это — для тебя, теперь будешь тут жить». А потом и Роберта с Альбиной перетащил туда. Очень уж хотелось Саше, чтобы мы всей семьей жили вместе, в кучке. А домик очень хороший получился, просто прелесть, и мы в нем замечательно расселились: Робик с Алей вверху, я внизу. И так дружно все зажили — никаких ссор, никаких разногласий… (Со вздохом.) Ну, теперь это уже все в прошлом…

Через некоторое время после смерти Саши ко мне домой заходит Юля: «Людмила Александровна, я пришла к тебе поговорить (она меня на «ты» называла). У меня есть предложение: откажись от наследства — и будешь продолжать жить в этом доме. Но при условии, что остаешься здесь одна.

Без Роберта и Альбины. Им вовсе не обязательно быть с тобой. Я и сама смогу тебе помогать — буду выдавать какие-то деньги, когда понадобится». Я была настолько поражена, что на какое-то время просто потеряла дар речи. Потом сказала: «Юля, как ты можешь такое предлагать? У меня остался единственный сын. Я ни физически, ни психологически не смогу обходиться без него. Мне необходимо жить вместе с Робиком и Алей. Они во всем моя поддержка и опора…» Юля ушла, ничего мне не ответив. Потом мне объяснили: раз родственникам между собой договориться не удалось, наследство следует делить. И, значит, мне надо получать мою долю. По закону наследниками являются вдова, дети и родители умершего человека. Для меня сама мысль о дележе была невыносима, я даже представить себе не могла, что мы не сможем все решить между собой по-родственному.

Но что поделать… Поскольку во всех этих финансовых и юридических делах я совсем не разбираюсь, да и сил у меня уже ни на что не хватало, я сказала Роберту: «Сынок, прошу тебя, займись этим от моего имени. Раз так все обернулось, я хочу поскорее с тобой и Алечкой отсюда уехать». Робику не по душе было ввязываться в такие хлопоты, но все-таки я его упросила.

Роберт: Мать была в очень тяжелом состоянии, держалась на одних лекарствах, и я понимал, что ей этого просто не потянуть, вот и согласился. Очень приблизительно прикинул стоимость наследства…

Л. А.: Робик, прошу тебя, не надо больше говорить о той дележке, у меня душа рвется от этих воспоминаний… Суть в том, что я твердо решила переезжать с сыном и снохой. Сначала мы планировали на мою долю полученного наследства покупать жилье в Москве, но потом на семейном совете решили от московской недвижимости отказаться, а вместо этого купить две квартиры: одну для дочки моего покойного сына Володи, которая с мужем и ребенком жила на съемной квартире, а другую для нас с Робиком и Алей.

«В телефонной трубке звучал Сашин голос. Он говорил очень возбужденно: «Мама, мы с Ирой Алферовой поженились! У нее девочка есть, Ксюшка! Дочкой моей будет». Я прямо обомлела...»
«В телефонной трубке звучал Сашин голос. Он говорил очень возбужденно: «Мама, мы с Ирой Алферовой поженились! У нее девочка есть, Ксюшка! Дочкой моей будет». Я прямо обомлела...»
Фото: РИА «НОВОСТИ»

В результате так и поступили. Теперь у Ирочки есть квартира в Одинцове, а у нас — в Иванове, неподалеку от маминой дачи. Вот, может, кто-то и попрекнет: что это она Сашиным наследством в пользу его племянницы распорядилась? Мол, если бы хотел, сам помог бы ей при жизни. А он, может, и хотел, но не успел. Я уверена: Саша одобрил бы мое решение…

Роберт: Короче говоря, деньги, причитающиеся матери от Сашкиного наследства, Юля отдавала по частям, и тянулась эта эпопея долго, муторно.

А когда пришел срок выплаты оставшейся суммы, Юля сказала, что денег у нее нет.

Л. А: После чего собрала в доме своих друзей. Собрались они в бильярдной и позвали нас с Робертом. Я вошла, села. И вот какой-то очень важный товарищ с охранниками — не знаю, кто он такой, я его у Саши никогда и не видела, — говорит: «Ладно, в честь Саши я, так и быть, деньги эти дам, но при одном условии: чтобы вы отсюда немедленно съехали. И поживее — завтра же!» И все присутствующие промолчали. Это было 22 декабря. Представляете, накануне Нового года и Сашиной годовщины нам было велено уехать. А ехать-то некуда — квартира в Иванове еще не доделана, домик деревенский стоит заколоченный. Я — к Юле: «Куда же нам сейчас податься?! Можно мы до весны останемся?» Никогда не забуду ее ответ: «Снимите квартиру в Москве и переезжайте туда!»

Как же так?!! Значит, я из построенного моим сыном для меня дома должна выезжать на съемную квартиру?! Я так была оскорблена, так обижена! И сказала: «Робик, давай уедем отсюда! Пусть хоть на улице будем жить, но только не здесь. Не могу я больше этого выносить...» (Плачет.)

Роберт: Мама, ты только не нервничай...

Л. А.: Да как же не нервничать, если она так и сказала: «Наймите квартиру в Москве и живите там как хотите, только отсюда убирайтесь!» Ну, может, самого этого слова «убирайтесь» не прозвучало, но по смыслу это звучало именно так. Даже в страшном сне мне не могло бы привидеться, что Сашина жена, с которой у нас всегда были хорошие отношения, может велеть мне освободить дом.

Да еще в течение суток. Да в трескучие морозы. А-а, что долго толковать об этом… В общем, мы уехали. Наняли две машины, погрузили в них свои вещи и перебрались в ту самую недоремонтированную квартиру в Иванове. Спасибо рабочим, в спешке доделали самое необходимое, и кое-как мы перезимовали... Не могу только понять, как Юля могла так поступить! Если бы Саша это слышал... Помню, как однажды, когда внучка была еще грудничком, он подвел меня к окошку и сказал: «Мама, знаешь, о чем я мечтаю? О том, что я стою у окна и наблюдаю за тем, как ты идешь по тропинке с Женечкой и держишь ее за ручку…» (Всхлипнув.) Не получилось, не сбылась его мечта... Только ради Женечки я Юле все прощаю. Бог с ней, пусть живет как хочет, лишь бы внучке моей было хорошо. Я все время думаю о ней… — Вы с Юлей хоть как-то общаетесь?

— Иногда я звоню, узнаю, как малышка поживает, как ее здоровье...

«Однажды Саша приходит ко мне и говорит: «Мам, я хочу познакомить тебя с одной девушкой. Мне кажется, у меня с ней всерьез и надолго»
«Однажды Саша приходит ко мне и говорит: «Мам, я хочу познакомить тебя с одной девушкой. Мне кажется, у меня с ней всерьез и надолго»
Фото: Елена Сухова

В день рождения Женечки мы к ней съездили, в подарок купили велосипед. Была хорошая погода, и в момент нашего приезда они как раз гуляли. Вот на улице мы и поздравили внучку. Юля пригласила зайти в дом, но я не пошла — не могла заставить себя переступить порог места, из которого меня так бессердечно выгнали. На прощание попросила Юлю: «Пожалуйста, сбереги эту дачу и сохрани в ней все так, как сделал Саша. Ты сама знаешь, как много он работал, чтобы заработать на это. Здесь осталась его душа». Она промолчала... Когда я уже села в машину, Юля принесла фотографии Женечки. Говорит: «Возьмите, это мы в Сочи снимались». Вроде все у них хорошо… — Людмила Александровна, вы знали, что ваш сын был неизлечимо болен?

— Ничего мне Саша про свою тяжелую болезнь не сказал.

Только одно твердил: «У меня все нормально». И другим запретил мне говорить всю правду. Что мне было известно? Только то, что Саша снимал фильм где-то в горах, там у него случился приступ язвы и там же, в Севастополе, его прооперировали. Когда он приехал, рассказал про то, как восстанавливался после операции, даже шов показал. Я спросила: «Саш, больно было?» — «Нет, — говорит, — ерунда». Еще и анализ крови показал: «Посмотри, какие хорошие результаты, мне сказали, что все в порядке».

Роберт: Потом Сашка и в Израиль ездил, и еще куда-то. С какими-то колдунами уже начал общаться. Последний его визит был на Памир — к какому-то знахарю...

А накануне 2008 года он лежал в Бакулевском центре, в отделении кардиологии. У него уже была сильнейшая сердечная аритмия.

Л. А.: Профессор потом рассказал мне, что накануне Нового года Саша отпросился у него домой — на пару часов. Я сижу дома, смотрю телевизор, вдруг звонок: «Мама, я приехал. Подходите все, уже народ собирается». Прихожу. Сашины гости бродят по дому, общаются. Вхожу в большую комнату и вижу — за длинным накрытым, сервированным столом сидит Саша. Один. Заметив меня, говорит: «Мама, иди сюда, ко мне». Я подошла, обняла его. А он так сильно похудел… Сжалось что-то внутри, думаю: «Сашенька, как же ты изменился!» Села возле него, он меня за руку держит. Посидели, поговорили о чем-то незначительном. Вдруг он в лице меняется да как вскочит.

Александр и Людмила Александровна с Еленой Прокловой и ее дочкой Полиной
Александр и Людмила Александровна с Еленой Прокловой и ее дочкой Полиной
Фото: Андрей Эрштрем

Повернулся как-то неестественно, на стульчик для Женечки облокотился, отдышался. Потом стал нервно ходить из угла в угол. К окну подошел. Стоит худющий такой, смотрит вдаль. До-о-лго. Я спрашиваю: «Сашенька, ты чего все в окно смотришь?» — «Машину, — говорит, — жду. Скоро придет. Мне, мам, нельзя задерживаться. Меня только на два часа отпустили. Скорее бы только президент речь сказал». Я почувствовала, что ему плохо. Но только потом поняла, насколько… Он вздохнул и ушел в другую комнату, лег на диван, прикрыл глаза. Я села напротив… И тут приходит няня, приносит Женечку. «Мы пошли засыпать», — говорит. Саша берет дочку на руки, прижимает к себе и целует. Как-то по-особенному. Страстно, долго. У меня даже мысль мелькнула страшная: «Будто в последний раз. Словно прощается». Потом сама же себя одернула: «Ты что, с ума сошла?

Вот ведь какие глупости на ум приходят». Едва ребенка унесли, Саша опять вскакивает и начинает метаться по комнате. Ой, как же, видимо, ему было худо… Едва только прозвучал бой курантов, вышел в коридор. «Буду, — говорит, — собираться». Робик ему ботинки зашнуровывает, помогает надеть куртку. Я прошептала: «Сашенька...» Возле него стояло кресло, а на нем какие-то вещи. Помню, он собрал их в охапку, сбросил на пол и говорит мне: «Садись». Я села. Он: «Сейчас, мама, меня только на два часа отпустили, а потом я еще приеду и останусь подольше…» Машина подъехала прямо к самой двери. Саша встал как-то так резко, посмотрел на меня, словно вглубь сердца взглядом проник, потом также резко отвернулся и направился к выходу. Я догнала его, когда он садился в машину: «Сашенька, сыночек, послушай, я поеду с тобой в больницу. Мне хочется побыть с тобой.

Чем смогу, помогу, поухаживаю за тобой». Он берет мою голову в руки, смотрит прямо в глаза и говорит: «Мам, не надо, тебе там негде будет даже прилечь. В палате только моя кровать и одно маленькое кресло — там Юля спит». Нужно отдать Юле должное, в это тяжелое время она о Саше очень заботилась. Я говорю: «Саш, ну, пожалуйста, не могу я так, я хочу быть с тобой, я должна!» Он обнял меня, целует: «Мам, ну что ты переживаешь? Зачем ты так? Успокойся, не волнуйся. Через два дня я буду дома. Ты береги себя». (Плачет.) Проводила я своего сыночка до ворот, помахала рукой. Он же никогда из дома на Новый год не уезжал, мы всегда вместе праздновали, всей семьей... Ой, Господи!.. Как страшно это вспоминать. А забыть невозможно…

Альбина: Перед тем как Саша сел в машину, он всех своих родных расцеловал — как чувствовал, что на прощание.

И меня, и Роберта поцеловал. А потом был салют — Саша всегда на праздники покупал огромные петарды. Только в этот раз их было не так много, как обычно. И вот открываются ворота, из них первой выезжает машина с Сашей и Юлей, и следом — три автомобиля его друзей. Черного цвета. И гремит вот этот салют... Стою, смотрю на это, а внутри все сжалось: словно какой-то кортеж... Всю ночь любимый Сашин пес, овчарка, выл. Не переставая. Так завывал, что просто сердце заходилось. А на 9-й день, перед тем как поехать поминать Сашу, мы открыли ворота, Рекс выскочил и… все — больше не вернулся. Навсегда исчез...

Л. А.: Через некоторое время после того, как Саша уехал, я позвонила ему — сердце-то не на месте. Он спрашивает: «Мама, ты чего, что-то случилось?» — «Нет, просто узнать хочу, как ты доехал?» — «Хорошо, дорога была пустая.

«Друзей у Саши было не счесть. И на все дни рождения — и свои, и мои — он приглашал очень много гостей. Такие пышные праздники во Внукове устраивал...»
«Друзей у Саши было не счесть. И на все дни рождения — и свои, и мои — он приглашал очень много гостей. Такие пышные праздники во Внукове устраивал...»
Фото: Елена Сухова

Не волнуйся». — «С тобой кто-то есть?» — «Да». Он всегда был в окружении людей... Потом, когда я уже лежала в той же больнице, мне санитарки и медсестры рассказывали, что Саша постоянно давал женщине из столовой деньги и она готовила для него плов. И все его друзья, приходя в больницу, кушали там его любимое, коронное, блюдо — дома он его всегда сам готовил… (После долгой паузы.) О последних минутах Сашенькиной жизни мне рассказала Юля. 3 января в пятнадцать минут восьмого Саша предложил ей: «А не попить ли нам чаю с баранками?» Она согласилась. Приготовила, и они стали чаевничать. Попили. Саша сидел на кровати, откинувшись на подушки. Потом вдруг наклонился, еще больше наклонился и… отключился. Юля зовет: «Саша! Саша?!» А он не отвечает. Она подошла, начала его тормошить, но он не реагирует.

Позвонила врачу. Сашу увезли в реанимацию, но сделать уже ничего не смогли...» Утром ко мне в комнату вошел Робик. Молчит. А потом вдруг как закричит каким-то истошным голосом: «Саши нет!!! Мне Ярмольник позвонил…» Что я делала — ревела, орала? Или нет?.. Ничего не помню…

— Людмила Александровна, а попробуйте переключиться от горьких мыслей. Вспомните-ка лучше о своей жизни что-то веселое, радостное. Вот, например, как вы отважились рожать третьего ребенка?

— (Рассмеявшись.) Ой, вы даже представить себе не можете, до чего же я этого не хотела! Узнав о том, что беременна, расстроилась ужасно. Даже не рассуждала: оставлять — не оставлять. Однозначно решила: буду делать аборт.

Хотя в 53-м году без особых показаний это было запрещено. Я пошла на медкомиссию, стала объяснять ситуацию: «У меня одному сыну — четырнадцать лет, уже совсем взрослый. Да маленькому шесть лет. Куда мне еще детей? И трудно, и неудобно как-то перед старшим-то». Умоляла дать направление на аборт. Но врачи, невзирая на все мои мольбы, ни в какую… Ну что делать? Повздыхала я, поохала и стала привыкать к этой мысли. Мужу рассказала обо всем, он начал успокаивать: «Не волнуйся, справимся. Да и девочки у нас еще нет». После этих слов я как-то примирилась с ситуацией. Стала мечтать о дочке… Беременность была тяжелая — ходила грузная, с огромнейшим животом. И рожала невероятно трудно, слишком уж большой был ребенок. Никогда не забуду, как врач кричала: «Мамочка, ни в коем случае не расслабляйтесь.

«Саша улыбнулся мечтательно и сказал: «Так хочу мальчика... Александром назову». Я спрашиваю: «Саш, а если девочка родится?» Он рассмеялся, да так задорно: «Ну и ладно, пусть будет девочка!»
«Саша улыбнулся мечтательно и сказал: «Так хочу мальчика... Александром назову». Я спрашиваю: «Саш, а если девочка родится?» Он рассмеялся, да так задорно: «Ну и ладно, пусть будет девочка!»
Фото: Фото из семейного альбома

Нельзя, а то опять уйдет. Упустим, потеряем! Тужьтесь! Тужьтесь!! Тужьтесь!!!» Я думала — лопну, разорвусь. Одну группу медиков сменила другая. Как ни открою глаза — около моей кровати суетится куча людей в белых халатах. Что говорят — не слышу, сознание отключается, кажется, все — совсем умираю. И в голове только одна мысль: «Хоть бы перед смертью эту девчоночку успеть увидеть…» Наконец разродилась. Врач подносит ко мне ребенка и радостно восклицает: «Ну, смотрите, какой замечательный парень!» Как я услышала это слово — «парень», отвернулась и расплакалась. Думаю: «Господи, ужас! Еще один». А потом, когда уже лежала в палате, смотрю, к одной из мамаш несут девчушку. Ну как есть кукла: такая хорошенькая, пухленькая, мордочка розовая — прелесть! Врач смотрит на меня внимательно и вдруг полушутя- полусерьезно говорит: «У вас — третий мальчик, а ваша соседка родила третью девочку, хотя мечтала о мальчишке.

Может, поменяетесь?» И та женщина вроде поддакивает — тоже не то всерьез, не то с юмором. А я в самом деле глаз не могу оторвать от ее кукляшки. И говорю в ответ: «Знаете, я должна подумать. Не могу такой вопрос одна решить, мне надо с мужем посоветоваться». Вечером, когда Гавриил Данилович пришел к роддому, высунулась в окно и стала ему радостно рассказывать про этот вариант. Он просто оторопел: «Ты что, с ума сошла?! Даже не выдумывай!..» Как же мы всей семьей потом смеялись, когда вспоминали эту историю… (С улыбкой.) Представляете, такого Сашеньку поменяла бы?!

Очень хорошие у меня сыновья получились. Старший, Роберт, — организованный, рассудительный, по дому во всем настоящий помощник.

Инженером-химиком стал. И учился всегда только на «отлично». А другие двое — так себе. Саша — хуже всех. Все мои мальчики по характерам очень разные. Мягче всех был Володя. Необыкновенной доброты парень, умница. И профессию какую благородную выбрал — учитель русского языка и литературы… А Саша всегда был как вьюн. Ни секунды не мог усидеть на месте. Боже мой, сколько же двоек он получал! Сказать, что учился неважно, — ничего не сказать. Придет иной раз домой, я говорю: «Покажи дневник». Дальше начинается спектакль. Саша долго ищет в портфеле, наконец восклицает: «Мам, какой же я дурак, наверняка в школе его оставил — в парте забыл! Завтра принесу». Я настаиваю: «Не надо ждать до завтра, сбегай сейчас». Уйдет — как будто и вправду в школу. Вскоре возвращается. И такой расстроенный, просто пожалеть хочется: «Мам, ну бывает же, не везет.

Почему-то там все закрыто. Уж я стучал, стучал…» Вздыхаю: «Ладно, но завтра непременно принеси!» На другой день заявляет: «Ты представляешь, а дневника-то и там нет. Наверное, кто-то из ребят подшутил, спрятал». Через несколько дней во время уборки обнаруживаю «пропажу» — шваброй из-под дивана зацепила. Открываю — сплошные двойки. (Улыбаясь.) Ой, боже, Сашины школьные годы — это что-то! Ладно бы только двойки, но ведь еще и дисциплина. Какого-то паренька с лестницы спустили — кто среди проказников в первых рядах? Саша Абдулов. Мальчишки договорятся с кем-то драку затеять — кто в группе лидер? Саша Абдулов. В общем, если где-то намечается какая-то шкода, безобразие — там обязательно Саша.

Роберт: Каких только номеров не выкидывал!

Фото: Фото из семейного альбома

Однажды сорвал контрольную по математике. В то время был пограничный конфликт на дальневосточном полуострове Даманский. Так Сашка проник в школьную радиорубку и на всю округу объявил о том, что началась война с Китаем. Все повыскакивали на улицу, никто ничего не понимает, паника, полная неразбериха. Еле-еле бедным родителям удалось потом замять эту ситуацию…

Л. А.: В самых серьезных случаях мне приходилось прибегать к влиянию мужа. Отца сыновья очень уважали. Стоило только сказать, если нашкодят: «Смотри, отцу расскажу», — тут же становились паиньками. Вообще, Гавриил Данилович пользовался в Фергане, где мы жили, большим авторитетом — он был не только главным режиссером драматического театра, но и депутатом горсовета. И, конечно, чрезвычайно был занят, поэтому проблемами детей я старалась его не тревожить.

Как-то сама справлялась, хотя тоже работала — заведовала в театре гримерным цехом. А еще очень большую помощь мне оказывал Робик.

Роберт: Поскольку театр, где работали родители, был областной, они мотались по всем областям республики Узбекистан. Так что дома бывали мало. Соответственно, домашние хлопоты и забота о мелких были переложены на плечи старшего сына. Вот и приходилось мне делать все — и подгузники стирать в том числе. Постепенно моим помощником стал Володя… А когда Саша уже учился в школе, очень многое навалилось на мою супругу. Я рано женился, в 20 лет, и прожили мы вместе с Ольгой 33 года — она умерла в 92-м. Будучи учительницей русского языка и литературы, Оля постоянно занималась с Сашкой дополнительно.

Поскольку все вокруг говорили, что он будет артистом, мы, смеясь, втолковывали ему: «Надо же тебе научиться правильно писать, чтобы грамотно расписывался, когда автографы будешь раздавать». И что? Все равно, когда брат поступал в театральный институт, сочинение написал на «кол». Чуть ли не 44 ошибки сделал! Но в ГИТИСе все же учился. Взяли-таки — за внешность, за артистизм, за его невероятное обаяние... Конечно, бывали моменты, когда приходилось с младшими братьями и по-мужски разбираться. Скажем, кому-то надо посуду мыть. Слышу, базарят, все не выяснят, чья очередь. Послушаю-послушаю, потом одному дам подзатыльник, второму, и всё — проблема решена… Одно время, в период битломании, Сашка отпустил прическу под «Битлз». Мне уже надоело слушать замечания от учителей — тогда же все строго было.

«Пусть Юля живет как хочет, только бы внучке моей было хорошо. Я все время о ней думаю... Спасибо, что Юля дала мне фотографии Женечки — они вместе в Сочи ездили. Вроде у них все в порядке»
«Пусть Юля живет как хочет, только бы внучке моей было хорошо. Я все время о ней думаю... Спасибо, что Юля дала мне фотографии Женечки — они вместе в Сочи ездили. Вроде у них все в порядке»
Фото: Фото из семейного альбома

Наконец, читаю запись у него в дневнике: «Если не пострижется, в школу не будет допущен!» Говорю ему: «Стригись, выгонят же!» А он — ни в какую. Ну что, пришлось применить силу. Взял его за шкирку — а у меня рука крепкая, гандболом серьезно занимался, — усадил силком на стул и отстриг ему на фиг эту челку. Прямо скажу, любви со стороны Сашки ко мне после этого не прибавилось. Более того, не раз он мне потом припоминал этот эпизод. Но тогда даже не пожаловался. Жаловаться вообще не любил. Нашкодничать — это да, пожалуйста, а вот ябедничать, хныкать — никогда.

Л. А.: Вообще Саша всю жизнь относился к Робику с огромным уважением и почтением. А стричься тогда не хотел понятно почему — он же был очень независимым человеком. И очень творческим. Обожал самодеятельность.

Постоянно из дома туда все таскал — одежду, реквизит какой-то... На гитаре самостоятельно научился играть и постоянно был в центре внимания дворовых ребят: он струны перебирает, поет — они слушают. И гитары, представьте, сам делал — в театральной мастерской. Сам рисовал эскиз и выпиливал из фанеры… Все умел делать, все организовать и всегда был таким затейником.

Роберт: Осенью у нас молодежь посылали на сельхозработы — хлопок собирать. (Смеясь.) Всех раком ставили на солнцепеке. И пока каждый не соберет по 40 килограммов этих маленьких беленьких комочков ваты под термоядерным узбекским солнышком, не отпускали. Конечно же все старались выкручиваться. Но ловчее всех это получалось у Сашки. Вот тут-то он проявлял всю свою смекалку. Чего только не умудрялся делать!

То мочил этот хлопок, чтобы он был потяжелее, то булыжники туда подкладывал… И получался просто ударником коммунистического труда — его «урожай» всегда был самым высоким. Но на него никто из ребят никогда не обижался. Друзей у него было море, без них он вообще не мог существовать. Ему непременно надо было кому-то звонить, куда-то бежать, с кем-то общаться...

Л. А.: И никогда ничего не жалел для друзей, все готов был им отдать. Да-а, друзей у него на самом деле всегда было очень много — и в детстве, и во взрослой жизни. Любил их невероятно. (Улыбнувшись.) И женщин у Саши, чего уж тут греха таить, было много. Их тоже любил страстно. И тоже всем всегда помогал, и все оставлял — квартиры, машины. Очень насыщенной жил жизнью… Роберт: У него постоянно искрило.

И всякий раз случалось короткое замыкание.

Л. А.: И как все успевал? Не понимаю. Уж как работу свою обожал, просто до потери сознания. И трудился ведь днями и ночами. При этом и на друзей всегда время находилось, и на женщин. Сколько раз я ему говорила: «Сынок, ну что ты все меняешь подруг, жен?! Угомонись уже, остепенись, наконец!» Но только ему эти увещевания что в лоб, что по лбу. «Мам, не волнуйся, мне и так хорошо», — вот как отговаривался.

Роберт: В студенческие годы Сашки я, приезжая в Москву, несколько раз останавливался у него — он жил в общежитии ГИТИСа. Адрес: улица Трифоновская, 45-б. И брат, смеясь, говорил: «Почему 45?! Неправда. Их там гораздо больше». Ох и наслушался я тогда всех этих актерских баек, когда молодые и резвые герои-любовники обсуждали, кто из них с кем спал, а с кем еще не спал…

А первой женщиной, которую Сашка представил как свою официальную жену, была Таня Лейбель. Кто постарше, помнят такую потрясающую спортивно-танцевальную пару: Татьяна Лейбель и Владимир Никольский. Очень эффектный, чувственный дуэт. Что-то в стиле акробатического рок-н-ролла они танцевали, их часто по телевизору показывали. Татьяна — великолепная женщина, очень мне нравилась. Открытая, без фальши. С Сашей они были сильно влюблены друг в друга. Хотя официально не расписались, но жили вместе, гражданским браком. Но… В самый разгар их отношений у брата резко начался роман с Ириной Алферовой. Таня звонила мне в Фергану, просила помочь воздействовать на Сашку. Я очень сочувствовал ей, но отвечать приходилось только одно: «Танечка, дорогая, ну чем же я в таких делах могу помочь?!»

«Как мне доживать свой век? Вся моя жизнь теперь — в воспоминаниях и фотографиях»
«Как мне доживать свой век? Вся моя жизнь теперь — в воспоминаниях и фотографиях»
Фото: Марк Штейнбок

Потом Таня эмигрировала — сначала уехала в Израиль, затем в Канаду…. На 50-летие Саши специально к нему приезжала. Поздравляла.

— Людмила Александровна, а перед тем, как подать заявление в загс с Ириной Алферовой, ваш сын советовался с вами?

— Нет, просто поставил перед фактом. Знаете, как было дело? Лето, мы с мужем в отпуске. Приехали отдохнуть в этот самый деревенский дом, где мы с вами сидим. Пошли на вокзал позвонить Саше — там на почте был междугородний телефон. Он звонку обрадовался, счастливый такой спрашивает: «Мам, а папа приехал? Здорово! Давайте быстро приезжайте ко мне.

Мы с Ирой Алферовой поженились!» Я прямо обомлела. А он продолжает все так же радостно-возбужденно: «У нее есть девочка, Ксюшка! Дочкой моей будет…» Сообщила я об этой новости отцу, ну и… Купили мы большую куклу для Ксюши и поехали к Саше — он тогда уже работал в «Ленкоме». Приехали, и он познакомил нас с Ирой. Посидели, пообщались… Саша рассказал: «После того как Ира сыграла в фильме «Хождение по мукам» и пришла в «Ленком», мы с ней как увидели друг друга в театре — и между нами словно искра пробежала. Больше мы не расставались». (С улыбкой.) Ну что тут скажешь… И правда, долго они вместе прожили — 17 лет. Ира — хорошая женщина, очень мне нравилась.

— А как вы узнали о том, что они решили разводиться?

— Я опять была здесь, в родительском доме. Время от времени ходила звонить Саше. Раз позвонила, никто не отвечает. На другой день дозвонилась, но Ира сказала, что его нет дома. На вопрос: «А когда будет?» — как-то странно замялась. На следующий день снова звоню — опять сын отсутствует. Тогда уж я напрямую спрашиваю: «Ира, как вы вообще-то живете, у вас все в порядке?» В ответ — пауза. Я говорю: «Так все-таки где же Саша?» И она отвечает: «Мам, он здесь не живет». Ира меня мамой называла. Я прямо опешила: «Как не живет?!» В ответ она молчит, ничего не говорит. Я прошу: «Ты мне скажи, что такое произошло между вами? Что случилось-то? И где он, как мне с ним связаться?» Она говорит: «У друзей. Я узнаю телефон и скажу вам. Позвоните мне через пару дней». Потом я еще несколько раз звонила, спрашивала Иру: «Что все-таки между вами случилось?» — но в ответ слышала только одно: «Мне нечего вам сказать.

«Не могу понять, как Юля могла со мной так поступить! Если бы Саша об этом знал...»
«Не могу понять, как Юля могла со мной так поступить! Если бы Саша об этом знал...»
Фото: Фото из семейного альбома

Я не знаю».

Роберт: Господи, да что слу чилось — какая-нибудь очередная влюбленность, что еще-то?!

Л. А.: Нет, наверное, все-таки что-то между ними произошло. Но что — я так и не узнала. Ни Саша, ни Ира ничего мне не объяснили. Но с той поры вместе они больше не жили. Кто из них виноват? До сих пор мне неизвестно, так и не понимаю, почему они разбежались. А ведь как все хорошо у них было, такая чудесная пара! Не так давно Ира приезжала в Иваново с концертом. Всех нас пригласила. Мои поехали, а я не смогла — у меня радикулит очень сильный, совсем тяжело ходить. Но Ира через Робика прислала мне подарок — чулки вязаные, очень хорошие, теплые. Вообще она все время передавала мне подарки...

А потом у Сашеньки был семилетний период жизни с Галиной Лобановой.

Она была балериной и театральным менеджером. Славно они жили. И у нас с Галей тоже были очень теплые отношения. Да и вообще я со всеми снохами всегда ладила… Саша мне потом часто говорил: «То, что я построил дом во Внукове, — это целиком и полностью заслуга Гали, только благодаря ей все получилось!» И правда, Галя постоянно говорила Саше: «Ты так много работаешь и денег получаешь достаточно, но ведь все заработанное таким тяжелым трудом швыряешь на ветер. Пойми же, всех друзей не напоишь, не накормишь, на казино не напасешься — там дна нет. Давай лучше дом купим». И он, наконец, прислушался к ней… Мать Гали часто приезжала к нам во Внуково. Очень сильно она переживала, когда Саша с Галей разошлись.

Не раз просила меня: «Ну пожалуйста, уговорите Сашу, чтобы они обратно сошлись». Конечно, я уговаривала. Но разве он когда-нибудь меня слушал? Хотя, может, и слушал, но все равно все делал по-своему… А в истории с Галиной от Саши вообще мало что зависело. Кажется, она завела себе любовника. Как я об этом узнала? Саша уехал на съемки в Питер. Наверное, не добрался еще до аэропорта, как ко мне заглядывает Галя и говорит со странной интонацией: «Людмила Александровна, я ухожу». Я спрашиваю: «А когда придешь?» — «Не знаю…» Я стала догадываться, что дело неладно. А Саша, видимо, уже замечал, что что-то в ее жизни происходит. Звонит из Питера, встревоженный: «Мам, а где Галина?» Я говорю: «Уехала в город». Поздно вечером опять от него звонок: «Не пришла?» — «Нет». Ночь прошла без нее. Наутро Саша приезжает и говорит: «Мам, несколько дней меня дома не будет».

Ушел и не появлялся больше недели… На этом их отношения завершились. Кто-то из его друзей мне потом говорил, что Саша очень сильно переживал этот разрыв, чуть до греха себя не довел.

— И дальше в жизни Александра Гавриловича появилась Юлия?

Л. А.: Не сразу, разрыв во времени был большой. После Гали он длительное время ни с кем надолго не сходился. А временные встречи конечно же были. Я ему часто говорила: «Сынок, тебе пора жениться. Ну что же ты тянешь, время-то идет. Ведь надо создавать прочную семью, дети должны быть. А у тебя все как-то неустроенно...» Он в ответ: «Все будет, подожди еще…» И вдруг однажды приходит ко мне с сообщением: «Мама, я хочу познакомить тебя с одной девушкой.

«Мне очень нравится квартира в Иванове, Роберт и Аля ее так уютно обустроили. И все-таки до наступления настоящих морозов я остаюсь в деревне. Ведь тут прошла вся моя юность, родители тут жили. И Саша как любил этот наш домик, а бабушку с дедушкой просто обожал...»
«Мне очень нравится квартира в Иванове, Роберт и Аля ее так уютно обустроили. И все-таки до наступления настоящих морозов я остаюсь в деревне. Ведь тут прошла вся моя юность, родители тут жили. И Саша как любил этот наш домик, а бабушку с дедушкой просто обожал...»
Фото: Марк Штейнбок

Скоро приведу ее к тебе. Мне кажется, у меня с ней всерьез и надолго». Я обняла его: «Ну слава Богу…» Через несколько дней он приехал во Внуково с Юлей, познакомил нас. Мы очень радушно ее приняли, прекрасно пообщались. Ну с той поры она и осталась у Саши… И вот наступает день, который забыть невозможно. Саша усаживает меня на диван и говорит каким-то непривычным, изменившимся голосом: «Мам, ты знаешь, а Юля в положении». Боже мой, как я обрадовалась! «Очень хорошо, сынок. Счастье-то какое!» А он улыбается, мечтательно так, блаженно: «Так хочу мальчика… Александром назову». Я спрашиваю: «Саш, а если девочка родится?» Он рассмеялся, да так задорно: «Ну и ладно, пусть будет девочка!..» И что-то — редчайший случай — не уходит от меня, никуда не торопится. Разговариваем о том о сем, и вдруг Саша спрашивает: «Мам, а я ведь толком ничего о тебе не знаю.

Как-то не расспрашивал, все недосуг было. Ни про Робикова отца, ни про то, как ты с моим и Вовкиным папой познакомилась. Расскажи мне о своей молодости». Так неожиданно это было услышать от моего вечно куда-то несущегося Сашки, с которым и поговорить-то нормально никогда не удавалось… Конечно же рассказала…

Родители мои — люди совершенно разные. Мама — образованная, окончила в Иванове женскую гимназию, потом учительствовала. А папа — совсем малограмотный, с мальчишеских лет работал на ивановской фабрике. Познакомились они на фабричном кружке, начали встречаться. А тут — Гражданская война. Папа отправляется с Фурмановым бить белые банды. Мама — за ним. Папа воюет в чапаевской дивизии — скачет на лошади с шашкой наголо.

Мама там же служит в штабе. В 20-м году на свет появляюсь я — в городе Уральске. После войны родители возвращаются в Иваново. Дальние папины родственницы, две старые девы, предлагают им забрать их дачу. Бедная мама, знавшая про деревню лишь по книгам, все-таки поддается на уговоры отца и соглашается на переезд… Сама я замуж вышла очень рано, в 18 лет. Молодая была, глупая, влюбилась безоглядно. Забеременела. Роды Роберта были незабываемые. Мужа, работавшего в НКВД по комсомольской путевке, направили на Западную Украину. Я, беременная, осталась дома. Выходной день. Мороз, снег, днем покаталась с подружками на лыжах, а ночью у меня начались схватки. К утру совсем измучилась. Мама побежала в деревню искать медсестру. И тут как раз мне приспичило рожать. В ночной рубашке выскакиваю на улицу, папа хватает меня на руки, кладет на свою кровать, стоявшую на кухне, и…

«На мое 90-летие Аля и Робик все по-Сашиному постарались сделать — так трогательно меня поздравили. И соседи приходили, и ивановские знакомые, и родственники. А вот из друзей Саши никто не позвонил и не приехал. А я все ждала. И вспоминала, как шикарно они меня чествовали, когда Саша был жив...»
«На мое 90-летие Аля и Робик все по-Сашиному постарались сделать — так трогательно меня поздравили. И соседи приходили, и ивановские знакомые, и родственники. А вот из друзей Саши никто не позвонил и не приехал. А я все ждала. И вспоминала, как шикарно они меня чествовали, когда Саша был жив...»
Фото: Марк Штейнбок

принимает роды. Налил в миску воды из самовара, ножницами быстренько отрезал пуповину, завернул Робика в какое-то полотенце, и все. Это было что-то! Ужас! От смущения я не знала, куда спрятаться. В жизни такого не слышала, чтобы родной отец принимал роды. На кухне… Когда началась война, муж, Василий, отправился на фронт. И там пропал без вести. А через некоторое время его родственники написали моей маме, что Крайнов жив-здоров, воюет и переписывается со своей родней. Вот только про нас забыл. Так и исчез он из моей жизни навсегда. Только фамилия от него осталась. Почему-то я не стала ее менять…

А с Абдуловым мы познакомились, когда я работала в Иванове замначальника эвакотдела. Пошла как-то с подружкой на концерт, и рядом со мной в зале оказался военный, капитан.

По окончании он попросил разрешения проводить меня. Рассказал, что после ранения восстанавливается в ивановском госпитале. Мы начали встречаться. Служил Абдулов во фронтовой разведке. На войну ушел добровольцем — из Ферганы, где работал режиссером в Русском драматическом театре. Пять раз был ранен. После последнего ранения был направлен на службу в Кишиневский военкомат. Оттуда он постоянно звонил мне, писал письма. Настойчиво приглашал приехать. Уломал-таки. Поехала сначала на неделю, а вскоре переехала к нему в Молдавию окончательно. Робик сначала оставался у родителей, а после окончания войны, когда мы с Гавриилом Даниловичем уехали в Фергану, где он снова организовал театр, сына я уже забрала с собой. И мы стали жить настоящей семьей. А в 47-м году родился Вовочка…

Много чего вспомнилось в тот вечер, когда мы разговаривали с Сашей.

О Володе поговорили, о папе… (Тяжело вздохнув.) Гавриил Данилович умер 24 февраля 80-го года. После второго инфаркта. В день рождения Володи… Когда закончились все траурные мероприятия, Саша повез меня в Москву и там все время старался как-то отвлечь от моего горя — в театры водил, на концерты, на футбольные матчи, со своими друзьями возил в лес — там костры жгли, шашлыки делали… А когда я вернулась в Фергану, заботиться обо мне стали Роберт и Володя — старались одну меня не оставлять, поочередно у меня ночевали… Так прошло два месяца. А потом в нашей семье наступил еще один трагический день. Совсем страшный… У меня заканчивается спектакль, и я знаю, что за мной должен зайти Володя.

Жду-жду, а его все нет. Ну, пошла домой. Звоню жене. «Галя, где Володя?» Она говорит: «Ушел к вам». Иду встречать сына на улицу. Нет нигде. Вернулась. Опять звоню Гале. Она недоумевает: «Странно…» Ночью я не сомкнула глаз. Сердце не на месте. Наутро звоню в театр администратору, говорю: «Валя, у меня пропал Володя. С вечера так и не появился». Она, зная, что я еще не отошла от горя после смерти мужа, тут же начинает искать — звонит по всем инстанциям, учреждениям. Наконец перезванивает: «Люда, надо съездить в областную больницу — там в реанимации лежит мужчина, доставили ночью, по описанию похож». Я понеслась. Упросила пустить меня в реанимацию. Пустили. Вижу — Володя, у него разбита голова. Он уже не живой, но весь обмотан какими-то проводами, подключен к разным аппаратам. Зачем? Наверное, пытались вернуть к жизни…

Потом актеры, возвращавшиеся в тот вечер домой из театра, рассказывали мне, что видели Володю, разговаривали с ним. А что произошло дальше? Никто не знает. Нашли моего сына в сквере. Милиционер говорил: «Я осматривал окрестности. Смотрю, кто-то лежит в парке. Вроде мертвый. Вызвал «скорую», его увезли в больницу…» Какой немыслимый кошмар — мы его искали, а он в это время лежал на земле. Без сознания. Умирал. И все люди проходили мимо: мало ли, пьяный валяется…» (Утерев слезы.) Саша мне потом рассказывал, что, когда он отпрашивался в «Ленкоме», ему даже не поверили: «Ты же только что отца похоронил, а сейчас тебе звонят с сообщением о смерти брата?! Да это злой розыгрыш, не верь им». (Тяжело вздохнув.) Если бы это был розыгрыш… Конечно, Саша тут же приехал… Потом мы постоянно ходили в прокуратуру, писали бесконечное количество заявлений.

Но все бесполезно. Нет, говорят, никаких следов. Высказали такое предположение. В то время как раз отправляли наших солдат на войну в Афганистан — из Ташкента и Ферганы самолетами переправляли через горы. И столько их нагнали в город! Все они очень сильно пили. Ходили группами, пьяные… А выяснилось, что у Володи исчезли фотоаппарат, часы, деньги. Наверное, они потребовали, чтобы сын отдал это им, а он скорее всего отказался... О-о-ой, Божечка… (После очень долгого молчания.) Какая же чудовищная несправедливость, когда мать-старуха живет, а ее детей нет в живых. Существует ли на свете горе страшнее? Это же нарушение всех законов природы… А мне пришлось пережить двоих сыновей. Да каких!.. Как доживать свой век? Вся моя жизнь теперь только в воспоминаниях и в фотографиях…

События на видео
Подпишись на наш канал в Telegram
Неожиданные лайфхаки с бумагой для выпечки — не только для готовки
Популярный материал любят все хозяйки.



Новости партнеров




Звезды в тренде

Анна Заворотнюк (Стрюкова)
телеведущая, актриса, дочь Анастасии Заворотнюк
Елизавета Арзамасова
актриса театра и кино, телеведущая
Гела Месхи
актер театра и кино
Принц Гарри (Prince Harry)
член королевской семьи Великобритании
Меган Маркл (Meghan Markle)
актриса, фотомодель
Ирина Орлова
астролог