После десяти лет отношений эта пара продолжает удивлять весь мир. И образом жизни, и стойкостью перед испытаниями, и свежестью чувств. После съемок у своей жены-режиссера Брэд Питт признается: «Должен отметить, Энджи очень сексуальна на режиссерском посту. Я сам удивился, насколько мне понравилось подчиняться жене и выполнять ее указания...»
«Конечно, с каждым годом в Голливуде умирает все больше и больше браков. Это очень печально. И в то же время заставляет меня еще сильнее восхищаться нашими с Энджи отношениями. Тем, как мы с ней знаем друг друга — по-настоящему знаем. Да что там долго говорить! Я доверю ей свою жизнь при любых обстоятельствах!» — так неожиданно эмоционально и страстно поставил Брэд Питт жирную точку в бесконечных попытках недоброжелателей бросить тень на десятилетнюю историю его романа с Анджелиной Джоли. Этот мачо и супермен в свои 52 года совсем не боится выглядеть сентиментальным...
— Брэд, неужели при вашей сумасшедшей жизни и шестерых детях вам с Анджелиной до сих пор удается сохранить свежесть чувств?
— Именно так. Это удается еще и потому, что с момента нашей встречи началась и наша общая история, которую мы оба очень ценим. Были и тяжелые испытания, и великие радости, незабываемые моменты счастья. И что бы ни случилось в нашей с Энджи истории — для меня все имеет ценность.
— Вам не раз, наверное, говорили о том, что напрасно вы сыграли с женой в ее фильме «Лазурный берег» супружескую пару на грани разрыва...
— Возможно, эти съемки были не лучшим вариантом проведения медового месяца. (Смеется.) Но наша жизнь с Энджи полна метафор. Например, съемки фильма — борьба за то, чтобы вместе осуществить какой-то план, — вполне подходящая метафора брака. К тому же мы оба к этому моменту были настолько опустошены физически, что если и готовы были к работе, то только совместной, семейной. И это стало для нас отличным опытом! Ведь наши с Энджи герои тоже пребывали в состоянии медового месяца, когда все у них начало рушиться. Мой герой топил свое горе в бутылке. Не так уж и мучительно. (Смеется.) Я хорошо изображаю пьяниц, потому что когда-то сам им был. Жене важно было снять эту картину. Ведь она написала сценарий вскоре после смерти матери. И действие перенесла в 70-е годы не случайно. Тогда ее матери было как раз около 30 лет...
Но Энджи сильно сомневалась, что эта безумная идея сможет осуществиться. Хотя лично я верил. Потому что очень хотел, чтобы Анджелина сумела реализовать то, что считала важным. Но, как говорит Энджи, и я с ней согласен, чего в фильме точно нет, так это нашей автобиографии. У нас есть свои трудности, и мы можем довести друг друга до умопомрачения, но это не имеет ничего общего с героями этой драмы. Если бы наши с ней проблемы были даже отдаленно схожи с теми, что переживает эта пара, мы бы точно не смогли в такой картине сыграть ни одной секунды. Этот фильм — спокойный, взрослый взгляд умудренного опытом человека на превратности любви и на последствия утраты близкого человека... Я снимался, знаете ли, у очень многих режиссеров, причем высококлассных, первого ряда. И довольно привередлив в этом плане.
Должен знать, что отдаю cебя в хорошие руки. Скажу прямо: Энджи я мог бы доверить свою жизнь. Я ценю ее инстинкты, интуицию, решительность. И должен отметить, она очень сексуальна на своем режиссерском посту. (Улыбается.) Я сам был удивлен, что мне понравилось подчиняться жене и выполнять ее указания. Она беспощадна к истории, которую рассказывает, а в конечном счете только это и имеет значение для создания хорошего кино — правильно рассказанная история. Иными словами, Энджи в роли режиссера абсолютно на своем месте. Мы понимаем друг друга с полуслова. Главное — никогда не опаздывать. Моя жена ненавидит это больше всего. (Смеется.)
— Вы оба очень много работаете. Практически без перерыва. И при этом с детьми много общаетесь, не отдаете их на откуп няням...
— Ну да, в конце любого рабочего дня мы возвращаемся к родительским обязанностям. Приветствуем наших обожаемых, прекрасных, безумных детей и обсуждаем, как прошел их день, следим, чтобы они поели, умылись, почистили зубы, и, таким образом, весь напряг испаряется. До следующего рабочего дня. Конечно, любой человек может сколько угодно распространяться о своей любви к детям. Но я даже и не подозревал, как можно испытывать такие сильные чувства, — до тех пор, пока у меня не появились свои. У моего друга по колледжу было пятеро братьев и две сестры. У них дома творился хаос и кавардак! Но зато как весело и душевно эта катавасия выглядела. Мама их на завтрак по утрам еле успевала разбивать яйца и печь блинчики. Именно тогда я стал мечтать о семье, о детях, которые у меня родятся. И о том, что их должно быть не меньше дюжины. К сожалению, мы с Анджелиной не смогли обзавестись дюжиной детей, жизнь нас на шестерых остановила.
— А у вас с вашим братом и сестрой тоже все так весело происходило, как у вашего друга дома?
— Не совсем. Мой отец был строгим баптистом, и эти правила — что позволительно и что нет, чувство вины за любой неверный в его представлении шаг — что можно, а чего нельзя... Это все было довольно непросто. «Отец всегда прав» — таков был девиз в нашей семье. Но в то же время мои родители научили меня отвечать за свои действия и быть самостоятельным.
— Вы, судя по всему, не очень похожи на своего отца в методах воспитания детей...
— В плане дисциплины я не силен. Моя обязанность — справляться с мальчишками. Хотя бы. Спасать их, возвращать назад, когда переступают за линию огня. (Смеется.) Девочки, на мой взгляд, ничего дурного и так не делают, поэтому с ними я и не должен быть строгим. Я вижу свою главную родительскую обязанность в том, чтобы открывать для них мир, помогать понять, чем бы они хотели и смогли заниматься, когда вырастут.
— Я слышала мнение, что ваш образ жизни может повредить детям: они учатся дома, не ходят в школу, мало общаются со сверстниками...
— Что ж, мы называем себя, включая и наших детей, трудовыми мигрантами. С одной стороны, это здорово — они ощущают себя гражданами мира, переезжая из одной страны в другую. Но, конечно, большой недостаток такой жизни — отсутствие обычных в их возрасте вещей. Таких, как ночевки у школьных друзей, участие в спортивных соревнованиях и многое другое. Это трудности, которые им — и нам тоже, естественно — приходится как-то преодолевать. Работать над ними. Впрочем, мы стараемся хоть иногда все это организовать. Анджелина в этом смысле настоящий матадор. Она фантастическая мать.
К нам часто приходят или приезжают друзья детей. А когда мы где-то долго живем, я обязательно записываю ребят в спортивную секцию. Чтобы им стало понятно чувство командной игры, правила поведения со сверстниками. И мы по-прежнему придерживаемся нашего семейного закона: не работаем одновременно. Кто-то всегда остается там, где дети. Даже если это тоже рабочая поездка, дети всегда с кем-то из нас. Вот еще и поэтому мы радовались, когда сумели, преодолев все преграды, приступить к съемкам давно задуманного проекта. Фильм «Лазурный берег» мы снимали на острове Гоцо, рядом с Мальтой, и жили там с детьми несколько месяцев.
— Это было незадолго до того, как вашей жене сделали вторую операцию...
— Да. Энджи рассказала мне, что ее мама очень боялась за нее. Переживала, что предрасположенность к болезни, от которой она угасала, передалась дочери. Маршелин взяла с нее слово, что Энджи не подвергнет себя такой опасности. Сделает все, чтобы не оставить своих детей сиротами... Маршелин даже попросила дочь в случае возникновения угрозы обратиться именно к тому хирургу, которая ей делала операцию. И вот в марте этого года тесты показали, что есть небольшой риск того, что у Энджи уже появились злокачественные клетки... Она сразу же позвонила мне. Я был во Франции. В тот же день сел в самолет и прилетел. Видеть свою любимую жену в опасности, смотреть, как она старается быть сильной, — это было невероятно больно и трогательно... И не быть в это время рядом — невозможно. Энджи пошла к тому самому врачу, они обе плакали. Но потом Энджи сделали операцию. И к счастью, ничего на тот момент действительно опасного не обнаружили.
— Опыт Анджелины привлек внимание к этой проблеме, вызвал ее бурное обсуждение в прессе. Писали и о том, что не все женщины могут себе позволить генетические тесты (у Джоли исследования показали 87% вероятности заболевания раком груди. — Прим. ред.), многие высказывались против такого радикального подхода...
— Я знаю только одно. Моя жена ни за что не пошла бы на такие испытания, руководствуясь тщеславием, сознанием своей какой-то избранности или для того чтобы привлечь внимание, я не знаю, что там еще говорят на эту тему. Она приняла сложное, безумно тяжелое, но мудрое и взвешенное решение. Это наша жизнь, и мы хотим прожить ее как можно лучше. Нужно обладать большой внутренней силой для таких решений. Наш союз, поверьте, стал только крепче после всех испытаний. Я ведь отлично понимаю, что Энджи прошла через все это ради наших детей в первую очередь. И ради меня, ради семьи, ради того, чтобы мы как можно дольше были вместе... Опасное решение. И все прекрасно понимали, что оно могло привести к разным последствиям. Но моя жена знала и знает: я на ее стороне. И она никогда не будет чувствовать себя менее женственной, меньше женщиной ровно потому, что я, ее муж, не допущу такого.
— Трудная тема, надеюсь, что у вашей семьи все плохое позади... Брэд, вы начинали актерскую карьеру, по сути, в амплуа героя-любовника, но сумели выйти на совершенно иной уровень...
— Я до сих пор благодарен Энтони Хопкинсу, с которым снимался в 1994 году в «Легендах осени». Он тогда мне сказал, что видит во мне серьезного, настоящего характерного актера, несмотря на внешность. Это был лучший комплимент в моей жизни. И действительно, я преодолел этот рубеж. И к тому же создал продюсерскую компанию. Что позволяет мне делать фильмы, которые иначе никогда бы не были сняты. (В качестве продюсера Питт получил «Оскар» за фильм «12 лет рабства». — Прим. ред.) Я научился важной вещи — говорить «нет». Для артиста это слово почти запретное. Считается, что актеру, особенно молодому, незазорно, а, напротив, хорошо, с карьерной точки зрения, сниматься и в блокбастерах — для денег и славы, и одновременно в артхаусных проектах, чтобы реализовать творческие устремления. Я с этим не согласен. Считаю, что надо сниматься и работать вообще только в одном случае — когда история тебе по душе. Когда сценарий задел за живое.
— Ваш последний проект после «Ярости», «Машины войны», «Войны миров Z» — это фильм «Игра на понижение», где вы играете главную роль и выступаете одним из продюсеров...
— Да, фильмы о банковских кризисах, Уолл-стрит, инвестициях и вообще на тему финансов сейчас не очень приветствуются на студиях. (Смеется.) Слишком больная тема. «Paramount» решилась на сотрудничество с моей продюсерской компанией во многом потому, что я привлек к проекту таких сильных актеров, как Райан Гослинг, Кристиан Бейл и Стив Карелл. Сам я не собирался играть. Но потом передумал. Мой персонаж — «акула» с Уолл-стрит, но он оказывается способен понять всю аморальность того, что делает. За всеми этими быстрыми деньгами стоят человеческие судьбы — рушатся семьи, у людей уходит почва из-под ног, дома отбирают и так далее. Инвестиционные банкиры, к примеру, делают огромные деньги не только в ущерб экономике собственной страны, но, самое главное, рушат людские жизни. Конечно, сценарий написан по книге экономиста, и работа проходила под его надзором. Чтобы мы там не наснимали всякой ерундистики.
— В общем, скучать вам некогда...
— В моей жизни был период, когда я скучал. Бездельничал. Курил травку. Не принимал многих решений из тех, которые сейчас для меня очевидны. Правда, тогда я вернулся к своему старому, еще со студенческих лет увлечению — современной архитектуре и дизайну. Созданный мною фонд в Новом Орлеане после урагана «Катрина» уже построил больше ста домов для тех, кто потерял крышу над головой. И этот проект оказался удачным. Мы планируем такие же дома, которые я сам спроектировал с учетом множества природных катаклизмов, построить и в других местах. Но я все-таки считаю, что по-настоящему почувствовал жизнь и свое в ней место с того дня, как завел семью. Детей и стабильные отношения. Дети естественным образом вынуждают тебя меньше думать о себе и карьере. Меньше стресса, больше удачи. Поэтому если я куда-то от них уезжаю, то стараюсь быть на сто процентов уверен: я и впрямь верю в этот проект и мои дети будут гордиться своим отцом. Но как бы интересно мне ни было работать, я больше всего на свете хочу одного — вернуться скорее домой. Это моя главная цель теперь. Реальная цель, а не придуманная. (Улыбается.)
