Она обняла меня, поцеловала, посмотрела в мои глаза и сказала: «Как ты перевоплотился, тебе 19 лет, а я видела Монтанелли, бедного замученного старика. Ты мой фаворит навеки! Я это запомню на всю свою жизнь...»
Катя была необыкновенной красавицей. Поклонники заглядывали в аудиторию, где она танцами занималась, чтобы посмотреть, как она двигается или как поет. Она носила всегда пушистые мохеровые кофты. Ворсинки колыхались от малейшего дуновения ветерка, как крылышки ангела. Она всегда была ангелом, словно сошла с картин эпохи Возрождения — глаза, взгляд, голос, походка. От нее все с ума сходили, за ней шла толпа воздыхателей, а она сделала меня фаворитом. Я за ней не бегал, просто ее по духу взял.
С тех пор мы стали дружить, созваниваться, ходить друг к другу на отрывки. Как-то Катя пригласила меня в гости: «Я хочу тебя с мамой познакомить». А у нее мама была актрисой Театра Гоголя, красавицей неописуемой.
Катя жила с мамой на Кутузовском проспекте, чуть ли не в соседнем доме с Брежневым. А я-то до 23 лет в бараке жил. У нас никогда ванны не было, мы в баню ходили, печкой топили, и уборная на 40 человек одна. А тут я попадаю в шикарную квартиру в престижном доме.
Катя меня представила маме:
— Если бы ты видела, как он сыграл Монтанелли!
Мама была поражена:
— Ты — Монтанелли?! Как? Такой молоденький!
— Он вышиб у всех слезу. Мама, — говорит Катя, — помоги нам, мы с Алькой хотим найти пьесу интересную про любовь.
Потом у Кати начались репетиции дипломного спектакля, и ей стало некогда. А после окончания училища ее взяли в Театр сатиры. А мой театр «Современник» был напротив, на площади Маяковского. Мы из окон махали друг другу и в ресторан «Пекин», который был по соседству, ходили. Но дальше Катю захлестнула личная жизнь. Одним из ее мужей был Андрей Миронов. Ему она родила дочь Машу...
— Олег, а вы виделись с Градовой в последние годы ее жизни?
— Мы и раньше виделись. В 70-е годы мы с Катей встретились на съемках фильма «Собака Баскервилей». Это была первая экранизация Конан Дойла. Двухсерийный телефильм положили на полку, потому что Лев Круглый, сыгравший Ватсона, эмигрировал во Францию. Я играл сэра Генри и по сценарию был влюблен в Бэрил — Градову. У нас с Катей было много сцен. Коля Волков играл Шерлока, был там и Кайдановский в роли злодея Стэплтона. Кстати, это была очень достойная экранизация.
Мы общались с Катей во время съемок, а дальше только приветы. Прошло довольно много времени. Я же фактически в лесу живу. И вот однажды в лесу подошла ко мне какая-то женщина в возрасте и сказала:
— Я врач-реаниматолог, вам привет большой от Екатерины Градовой и поцелуи.
— Вы с ней знакомы? — удивился я.
— Мы с ней всегда ездим по святым местам. Она воцерковилась и теперь божий человечек.
Я был поражен! Как мы синхронно пришли с Катей к Богу.
Прошло еще время. Катя как-то позвонила и сказала, что хочет ко мне приехать по делу. Я попросил соседского парня, чтобы он ее привез ко мне. Когда она вошла, я вначале не узнал ее, прошло столько лет. Она очень располнела, но все равно глаза были те же, удивительно прозрачные.
Катя с порога восхитилась: «Ты живешь в лесу, в раю. А я в этом городе проклятом». Оказывается, Катя возглавила какой-то благотворительный фонд. Она достала внушительную папку:
— Смотри, я собираю списки людей, ты поможешь? Мы же все смотрим тебя каждую субботу.
— Да, я поговорю.
А я уже работал в программе телекомпании «ВИD», вел передачу «Как это было», через меня прошли все — литераторы, актеры, президенты, режиссеры всех театров, киношники.
А потом она достала еще одну папочку. Открывает, а там фотография ее дочери. Маша еще была не устроена как следует, не снималась, и в театре как-то не складывалось. «Пожалуйста, — просит Катя. — тебя все знают, поговори с режиссерами, вот я даю тебе ее фотографию, ее данные, помоги мне с Машенькой». Естественно, я ей постарался помочь. Это была наша последняя встреча...
