— Додин сам принимал экзамены?
— Когда пришел на консультацию, там сидел Валерий Николаевич Галендеев, но я был уверен, что это и есть Додин. Так я стал студентом актерской мастерской Льва Додина, совершенно не зная, кто это такой.
— Новость обрадовала родителей?
— Позвонил маме, она сказала: «Ой, господи...» — и положила трубку. Мама очень хотела, чтобы я стал директором льнокомбината.
— Михаил Боярский рассказывал: когда Лиза училась у Додина, порой ночевала в институте, поскольку репетиции затягивались за полночь.
— Со мной было так же. Особенно трудными оказались первые два года. Все смешалось: кони, люди. Дня от ночи не отличал. Поменялось все, у меня слетела крыша! В первое время очень скучал по дому, приходил на Витебский вокзал и провожал поезда, шедшие в Белоруссию, вдыхал их запах — до такой степени доходило... Было очень жалко себя, потому что меня так мучили! С занятий нас, как правило, отпускали в половине первого ночи, метро и транспорт ходили до часу. Едва успевали добраться до общежития, а в девять утра надо уже сидеть на па?рах.
На первом курсе мне было крайне трудно сразу во все въехать, отчаивался, понимая, что нахожусь в зоне вылета. Но потом произошла странная история, я вдруг неожиданно раскрепостился. Танцы преподавала прекрасная Елена Андреевна Добросердова. Благодаря ей через танец, жест я расслабился и что-то понял про актерство, стало легче на занятиях по мастерству, к концу первого курса почувствовал уверенность в себе, что очень важно для нашей профессии.
— Выведена почти закономерность: все гениальные режиссеры — тираны. Додин вас не щадил?
— Раньше был беспощаден. Но за то время, что я его знаю, он очень изменился, стал более сдержанным. Стал мудрее. Иногда беспощадное обращение может раскатать, раздавить актера до такой степени, что он больше никогда не встанет на ноги.
Раньше Лев Абрамович говорил артистам очень жесткие вещи. Часто повторял: падающего толкни. Считал, что стресс способен вытащить из человека живое и настоящее, то, о чем тот даже не догадывается. Он был и остается ярым противником покоя, а уж тем более спокойствия. Помню, однокурсница робко ему возразила:
— Я хочу остаться собой.
— А вы знаете, кто вы, что из себя представляете, что у вас внутри? Когда вы говорите: я хочу остаться собой, то кем вы хотите остаться? Только такой, какая вы сейчас? Но возможно, это только два процента от вас! — ответил мастер.
