«Латам» дядюшке предоставили ради рекламы — каждая страна рада поучаствовать в гонке за спасение экспедиции Нобиле. Для Средиземного моря гидроплан, может, и хорош, но кто решил послать хрупкую деревянную машину на Север, в край жестоких штормов и льдов? Тут нужен надежный немецкий гидросамолет «Дорнье», но дядя рассорился с Германией, и за алюминиевый аэроплан пришлось бы платить. О чем думал Амундсен, принимая французский подарок? Ведь «Латам» рассыплется от удара даже небольшой волны! Густав не знал, что дядюшка улетел в неизвестность, убегая от минувшей любви, по-прежнему тревожившей его память, от женщины, которая собиралась подарить ему счастье, от ждущих чуда поклонников, ставших врагами близких… И от самого себя.
Мотор ревет, Амундсен, сидя рядом с пилотом, смотрит на раскинувшийся внизу океан.
Им предстоит пролететь сотни миль: впереди посадка и дозаправка, поиски красной палатки Нобиле. Руаль сидит неподвижно, как статуя, и 36-летний Рене Гильбо, пилот, прошедший войну и повидавший разное, поневоле чувствует робость. О чем думает этот человек-легенда? Может, оттачивает детали своего плана...То, куда именно лететь и как сажать на неровный снег машину, Руаль с пилотом еще не обсуждали.
Гильбо разворачивает самолет и ведет его к острову Медвежий кратчайшим путем, оставив при себе сомнения: не лучше ли взять ближе к берегу, ведь навигационные приборы несовершенны, и над океаном может случиться всякое... Но у людей Нобиле мало провизии, теплых вещей, среди них есть раненые — дорог каждый час… Гильбо кажется, что Амундсен излучает непоколебимое спокойствие и уверенность в себе, но что творится в его голове на самом деле?
А на самом деле Амундсен устал и ожесточен.
Весь последний год он был не у дел, потом его позвали в штаб по поиску экспедиции Нобиле, но там он оказался «свадебным генералом», поисками руководили молодые летчики, знатоки техники, опытные пилоты... Лет двадцать назад он учился пилотировать самолет, но навыки устарели. Что проку в век моторов от того, кто назубок знает морские течения, умеет управляться с собачьей упряжкой и выживать в лютый мороз? У нового времени будут новые герои...
Он с детства мечтал о славе и готовил себя к подвигу. Закалялся, тренировал волю, ходил в дальние лыжные походы, приучал себя к морю. От большого — к малому, от плавания матросом — к собственному кораблю: его жизнь была загодя размечена, и он достиг всего, чего хотел.
Но счастья это не принесло: он был создан для побед, а побеждать стало некого, времена великих географических открытий подошли к концу. И он бился, словно выброшенная на берег рыба, копил мнимые обиды, делал глупости, за которые приходилось дорого платить. В 1913 году его не так поприветствовали в Лондоне — тост, произнесенный на торжественном обеде, показался ему издевкой. Он отомстил, в своей автобиографии назвав британцев «нацией неудачников, не умеющих принимать поражения». В Германии его не выносят из-за возвращенных во время Первой мировой наград, с Италией он повздорил из-за Нобиле и назвал итальянцев вырождающимся народом.
Прислушиваясь к мерному гулу двигателя «Латама» и рассчитывая маршрут, Амундсен в который раз обновлял списки врагов: Нобиле, болтающий направо и налево, что во время полета на «Норвегии» Амундсен почти не вставал с кресла и ничего не делал, газетные писаки, растрезвонившие, как во время неудачного дрейфа к Северному полюсу он оставил корабль, брат Леон…
Когда-то у него не было друга ближе, теперь же он готов его убить. Отправляясь на поиски своего врага на хлипком, не приспособленном для полетов к Северу самолете, Руаль Амундсен гадал, вспоминает ли его Кисс Беннетт, любим ли он Элизабет Магидс и правду ли говорят, что брат Леон, прячась от позора, выходит из дома только по ночам.
Амундсен представил, как он вернется домой живым и женится на Элизабет, и ему стало жутко. День за днем, год за годом они будут просыпаться в одной постели, вместе завтракать, болтать о том о сем, она станет пенять ему на недостаток внимания или денег, он — вяло отругиваться...
