— Понимаешь, я тебя люблю, но сделать это ну никак не могу! — с надрывной ноткой в голосе сказал Квентин, хлопнув Стива по плечу. — Если я тебя возьму, то мое кино не будет страшным. Все станут смеяться, а это для фильма ужасов просто беда…
Стоял теплый летний вечер 1995 года. Они сидели, неспешно потягивая пиво, в крохотном баре на углу Сансет-бульвара. Квентин Тарантино нервно прочесывал голову своими нескладными красными пальцами, громко сморкался и, добавляя обязательный «fuck» к каждому второму слову, пытался объяснить старому другу Стиву Бушеми, по какой причине не хочет снимать его в своем новом проекте, ремейке классического ужастика «Пятница, 13-е».
А ведь эту роль он обещал Стиву еще с незапамятных времен, когда узнал, что тот на самом деле родился в пятницу 13-го. После сумасшедшего успеха «Криминального чтива» перед новоиспеченным дарованием открылись безграничные возможности. Теперь Квентину дают деньги под любые проекты, а у него их припасено немало — и жестокая комедия на тему фашизма, и юмористическое порно, и стильный вестерн, и дорогой сердцу римейк «Пятницы…» Реализацией последнего он и решил в конце концов заняться. Причем на полном серьезе, без какой-либо издевательской иронии. Сумасшедший фанат дешевого хоррора, бывший работник ночного видеосалона, Квентин давно планировал переснять наивную ленту в своем, особо мрачном формате.
Вот уже пятый день, как он отбирал в студии актеров (бездарных идиотов-подростков — главных героев фильма) и не находил никого, кто бы ему подходил. Творческий процесс тормозил. А сегодня ко всем переживаниям добавилось еще одно — Квентин забраковал пробы Бушеми, на которого изначально делал ставку. Ради друга и любимого артиста Тарантино специально переписал роль психованной матери маньяка Джейсона миссис Вурхис на роль «отца, мистера Вурхиса». Хотелось, чтобы именно Стив стал центральным героем, сердцем фильма…
— Катастрофа, настоящая долбаная катастрофа! — то и дело повторял он. — Едва ты появляешься на долбаном экране, ни у кого в зале не остается сомнений — да вот же он, тот самый долбаный урод, который всех тут мочит. Хватайте его! Ты можешь вообще ничего не говорить, твое долбаное лицо ставит точку, закрывает тему, разрушает напряжение и валит весь мой проект к такой-то матери…
Тебе не пройти где-то в середине фильма с невинным видом долбаного лесничего, насвистывая дурацкую песенку,— любой подросток завопит: «Это он!» — и помчится предупреждать своих. Тебя не посадишь в начале картины со спортивной газеткой и транзистором в сторожку: ни один вменяемый тинейджер не рискнет поселиться в лагерь, за которым ты присматриваешь… Ты можешь появиться на экране всего лишь один раз, в самом конце, как долбаное пугало, чтобы все зрители закивали: «Да-да, именно таким мы его себе и представляли, этого дегенерата!» Лично меня это категорически не устраивает. Я все хотел сделать не так. Должна быть загадка, тайна. До последнего. Нет, ты не подходишь… и это катастрофа.
Квентин не мог успокоиться.
Рисуя все новые и новые сюжетные ходы и тотчас же их отметая, он еще больше заводился. Идея, которую оба вынашивали годы, на практике оказалась несостоятельной. А ведь когда-то оба так смеялись, представляя, что Бушеми за роль психопата-убийцы наверняка получит приз «Золотая малина», на который актриса Бетси Палмер, сыгравшая в первых двух «Пятницах», только номинировалась.
Квентин удивлялся — ведь он всегда знал, что у друга лицо отпетого негодяя. Как же он мог так просчитаться?
— Но ведь прежде мы с тобой не делали проб… — пытался успокоить друга Стив. – Брось, я и сам понимаю, что не подхожу.
По большому счету сей факт действительно не испортил настроение Бушеми.
