Думал я недолго. Узнал телефон, позвонил. Предложил незнакомке поработать вместе в предстоящей новогодней программе. Встретил ее на вокзале. До репетиционной базы Ленконцерта ехали молча, девушка явно стеснялась. А я размышлял: интересно, узнала она во мне Яшку-цыгана? Вроде со времени выхода фильма не сильно изменился...
На базе, пока ждали остальных артистов, достал гитару. Запел «Спрячь за высоким забором девчонку, выкраду вместе с забором...» — в «Неуловимых...» ее зажигательно исполняет мой Яшка. Марина слушала, конечно, но скорее из вежливости. А я-то, наивный, ожидал девичьего восторга! «Неужели, — спрашиваю, — вам не нравится песня?» А она, оказывается, фильма не видела! Как такое возможно?! Позже рассказала, что мама уговорила ее посмотреть по телевизору картину, где цыганенок прыгает с утеса. Но моя будущая жена увидела этот эпизод, а дальше смотреть не стала, убежала на тренировку: танцы заботили ее куда больше кино.
Долго рассказывать, как добивался ответного чувства. Мне-то Марина с первого взгляда понравилась, но форсировать события боялся. Все же уже двадцать семь, а она в свои девятнадцать походила на девочку-подростка. С умилением вспоминаю, как на гастроли, куда стала ездить как штатная танцовщица Ленконцерта, брала с собой тазик и робко предлагала: «Василий Федорович, если нужно что-то постирать — мне нетрудно».
Марина — цыганка наполовину. Теща моя Зоя Николаевна — из цыган, во время войны выступала на подтанцовке в коллективе Лидии Руслановой. Артисты приезжали на передовую, Русланова пела для бойцов, а девочки танцевали. Жена всегда рассказывает об этом с большой гордостью. А папа ее русский, был военным летчиком.
«Конфетно-букетный период» у нас длился два года. Ходили в театры и музеи. Как-то отвел Марину в конную школу. Хотел покатать, подсадил в седло. Вдруг девушка моя побледнела:
— Извините, Василий Федорович, можно слезу? Слишком уж высоко.
