Я держала в руках картонку от коробки папирос, на которой была написана предсмертная записка Гали Бениславской...
Однажды Илья Ильич вдруг спросил:
— Валера, как ты думаешь, какого цвета Есенин?
— Ну, не знаю, — ответила, а потом взяла двухтомник Есенина, перечитала и поняла: синь — вот его цвет. Так что Есенин не только был и остается одним из моих любимых поэтов, но и человеком, к жизни которого я невольно прикоснулась.
Мы были молодые, увлеченные, влюбленные в учебу, в творчество. За стенами аудиторий шумела Москва, огромный город, живущий такой насыщенной жизнью: музеи, театры...
Хотелось все увидеть, везде успеть. Сил порой оставалось только добежать до общежития и рухнуть спать.
Жили небогато, прямо скажем. Помню, связала юбку из штопки и мы ее с Ниной Поповой носили по очереди — это был парадный выход. Вот сейчас смотрю нынешние актерские выпуски: два спектакля. У нас было семь дипломных спектаклей! И в том числе те, которые мы самостоятельно, по ночам репетировали.
Наш костюмер Евдокия (фамилию забыла, к сожалению) обшивала саму Аллу Тарасову. Эти костюмы нам иногда давали для дипломных спектаклей, а Евдокия зорко следила за нами: не дай бог, что-нибудь порвем. Однажды костюмерная сгорела. И выяснилось, что выходить на сцену не в чем. И тогда все педагоги принесли то, что дома было.
Зося (так мы звали руководительницу курса Софью Пилявскую) принесла мне из дома кофточку, кому-то свитерочек, еще какие-то брюки, и в этом мы играли.
Почему так подробно останавливаюсь на вроде бы совсем незначительных подробностях вполне ординарной студенческой жизни? Потому что актриса Валерия Заклунная родилась именно тогда, в институте, в окружении этих замечательных людей и подробностей. И все друзья мои оттуда — не из детства, как у многих, а из Школы-студии. Они по-прежнему со мной. Всю мою долгую жизнь. Ира Печерникова, Таня Назарова, актриса Московского драматического театра имени Станиславского. Нина Попова из Московского театра имени Пушкина. Я обожала первого мужа Нины — Мишу Анчарова, известного драматурга, поэта, писателя. Их совместная работа — один из первых советских телесериалов «День за днем» (там, кстати, снималась и Таня Назарова) — сразу сделала супругов знаменитыми.
А песни из этого фильма, написанные Мишей, — «Стою на полустаночке», «Кап-кап» и другие — стали народными.
Как сейчас вижу: Мишка в одних трусах наяривает на гитаре и поет. Звонок в дверь — это Володя Высоцкий пришел, тоже с гитарой. И вот они вдвоем садятся и начинают играть. Кстати, мне кажется, что Володя свою манеру исполнения во многом перенял у Анчарова.
Высоцкий окончил Школу-студию раньше меня, но часто заходил к нам в институт. Встречались мы с ним и в общежитии на Трифоновке. У него там была какая-то любимая женщина. А напротив меня жил Боря Хмельницкий из Щукинского училища. Высоцкий к нему тоже заходил, выпивали.
Потом шел к девочкам. А комендант его гоняла. Как-то Володя заскакивает ко мне в комнату: «Спрячь!» А комендант уже закрыла все двери. У нас в коридоре под лестницей была маленькая кладовка, где стояли сетки панцирные, матрасы лежали. И я его туда отвела, дала подушку. Закрыла, а утром выпустила. Потом мы не раз этот трюк повторяли. Очень любопытный Володя был человек. Я знала много его песен, но только сейчас, когда все его наследие опубликовано, понимаю, насколько это талантливо. Знаю, что Высоцкий собирался уже перед концом перейти на прозу. Хотел что-то серьезное, большое написать, созревал для этого. Как Шукшин в последние годы. Но времени отпущено им было немного.
Приходили к нам ребята и с первых Зосиных курсов: Галя Волчек, Толя Ромашин.
