Я рассказала о себе, Улугбек достал фотографии двоих сыновей и жены. Со снимка застенчиво улыбалась очень красивая узбечка.
— А твой портрет стоит у нас в гостиной, — неожиданно признался Улугбек.
Я удивилась:
— В самом деле? И жена не протестует?
— Она с уважением относится и к моему прошлому, и к тебе. А братья, когда по телевизору идут фильмы с твоим участием, обязательно звонят: «Улугбек, включай телевизор — Машу показывают!» Гордятся, что когда-то были знакомы с тобой.
Встречаясь с ним взглядом, видела в его глазах прежнюю нежность.
Но тонкий, умный Лулу ни словом, ни намеком не дал понять, что в его душе осталось какое-то чувство. Наверное, не хотел, чтобы между нами возникла неловкость.
Я уже успела побывать замужем и растила ребенка, когда однажды у нас с мамой состоялся разговор об Улугбеке.
— Неужели ты отпустила бы меня в Узбекистан? Разрешила в шестнадцать лет выйти замуж?
— А разве кто-то вправе, пусть даже и родители, вмешиваться в чужую жизнь? — ответила мама вопросом на вопрос. — Большое заблуждение думать, что дети — твоя собственность и ты можешь диктовать им, как поступать. Но вообще-то... — она замолчала, лукаво вздернув бровь. — ...Вообще-то я знала, что ты передумаешь.
Откуда, не спрашивай. Просто знала — и все.
Уверена, что мама заранее знала и о том, как сложится моя жизнь с Владиславом, отцом моего сына.
Поступив в Театральное училище имени Щукина, я перебралась в общежитие. Конечно, могла ездить на занятия и из родного Долгопрудного, но мне хотелось с головой окунуться в студенческую жизнь, хлебнуть полной ложкой самостоятельности.
На общежитских посиделках то и дело всплывало имя некоего Влада. Даже третьекурсники, к которым мы, только-только получившие студенческие билеты, обращались на «вы», говорили о нем с восторженным придыханием: «Этот парень — гений! Он перевернет театр! Неудивительно, что догмы, которыми пичкают в вузах, ему совершенно неинтересны.
Учился в ГИТИСе — ушел, с лету поступил в «Щепку», но и там не задержался...»
Я домывала в комнате пол. С заткнутым за пояс подолом, двигая таз с грязной водой, выползаю задом в коридор и вижу две пары мужских ног. Поднимаю глаза. Стоит один из третьекурсников, с которым у меня только-только начали завязываться романтические отношения, а рядом с ним — парень, похожий на врубелевского Демона. Обведенные черными кругами огромные зеленые глаза, взгляд, обращенный куда-то внутрь себя, будто растрепанные ветром волосы.
«Знакомься, — говорит третьекурсник. — Это Влад, о котором ты столько слышала».
Я бормочу: «Здрасте» — и продолжаю стоять как вкопанная. С подоткнутым подолом, держа в руке тряпку, с которой мне в тапок стекает грязная вода.
Его странность была так притягательна, что я влюбилась с первой минуты.
Влюбилась так, что готова была бежать к нему босиком по снегу.
Через несколько дней мы стали близки. А еще через пару месяцев я почувствовала, что со мной творится что-то неладное. Что именно, подсказали однокурсницы: «Тебя что, тошнит? Немедленно иди к гинекологу, а то будет поздно!»
Еще по дороге в консультацию я решила: буду рожать.
Врач, подтвердив «диагноз» однокурсниц, спросила:
— Ты уверена, что хочешь оставить ребенка?
— Уверена.
— Восемнадцать лет, только поступила в институт — не самое время матерью становиться.
Я молчала.
— А отец ребенка в курсе?
— Пока нет.
А Владик между тем пропал.
После занятий я бежала в общежитие и ждала его до позднего вечера, боясь отлучиться даже в магазин. Ночами плакала в подушку. Девчонки успокаивали: «Не переживай — придет. Он ведь и раньше мог не появляться по нескольку дней».
Не хочу быть несправедливой к своим «утешительницам», но скорее всего одна из них успела рассказать Владу и о моей беременности, и о том, что я решила оставить ребенка.
Он испугался — и исчез.
На середине срока решила сознаться родителям. Но сначала поделилась со старшим братом, который всегда был моим лучшим другом. Выслушав, Саша сказал: «К маме пойдем вместе. А потом уж втроем подумаем, как преподнести информацию отцу».
Вечером в доме случился скандал. Папа рвал и метал — не столько из-за того, что незамужняя дочь ждет ребенка, сколько потому, что узнал эту новость последним. В конце концов семейный совет решил, что я должна немедленно переселяться обратно домой — будущей матери следует хорошо питаться и быть под присмотром близких: не дай бог, что случится.
