Его любят все — женщины, дети, собаки, актеры, актрисы, публика. Он живет в доме, где когда-то жил Кларк Гейбл, встречается с самыми красивыми моделями, дружит с первыми звездами Голливуда. Единственное, чего не хватает Клуни, по мнению общественности, — очаровательной женушки и пары милых детишек...
— Джордж, сразу же начнем с вопроса, на который вы обычно не отвечаете, чтобы, так сказать, покончить с темой: вы давно уже один, без подруги.
Решили взять тайм-аут?
— Мне лично моя жизнь нравится всегда — такой, какая она есть. А нездоровый интерес к моим любовным делам по-прежнему обескураживает. Я ведь уже сто тысяч раз сказал, что больше никогда не женюсь и не хочу иметь детей. Почему никто не хочет мне верить? (Смеется.)
— Даже друзья не верят. А их у вас много…
— Понимаете, все мои проблемы и проблемки невероятно банальны по сравнению с тем, что приходится переживать множеству людей, которым не так повезло в жизни. Я давно научился не обращать внимания на то, что думают или говорят обо мне люди, которых я и в глаза-то не видел. А что касается друзей, вы правы, у меня их много, и пока что все они отвечают на мои звонки и письма.
Несмотря на то что я не женат и не являюсь отцом семейства.
— Хотите сказать, это миф, что Джордж Клуни — неисправимый бабник?
— Если бы я действительно встречался со всеми женщинами, романы с которыми мне приписывают, у меня не осталось бы времени даже на то, чтобы в одном фильме сыграть! (Смеется.) Стоит мне пообедать с красивой женщиной, тут же появляется сплетня, будто у нас роман. Чушь! Я вовсе не плейбой! И, кстати говоря, нужно быть настоящим атлетом, чтобы в течение трех недель, например, вступить в романтические отношения с тремя разными женщинами. Недавно появилась такая история обо мне.
Одной из этих дам, кажется, была Кэти Холмс. Вау! Но нет, я не плейбой и не атлет.
— Это прекрасно, что женщины не отнимают у нас, ваших поклонников, Клуни-актера, режиссера и продюсера. Доказательство — ваш новый фильм «Охотники за сокровищами» (Клуни играет в нем, продюсирует и является режиссером и соавтором сценария. — Прим. ред.). Речь в нем идет о реально существовавшем во время Второй мировой войны отряде музейных специалистов, искусствоведов и историков, которые охотились за украденными нацистами произведениями искусства…
— Мы с моим другом и сценаристом Грантом Хесловым (их совместный проект — фильм Бена Эффлека «Операция «Арго» получил в прошлом году три «Оскара», а сам Эффлек, Клуни и Хеслов — золотую статуэтку за лучший фильм года.
— Прим. ред.) решили сделать что-то менее циничное, чем обычно. Это фильм, где хорошие парни выигрывают и побеждают плохих. И самого из них главного — Гитлера. История эта мало кому известна. Грант как-то в аэропорту купил книжку, чтобы разогнать скуку, и, прочитав ее, задумался, а не написать ли сценарий. Ну и конечно, нам здорово повезло с актерской командой — Кейт Бланшетт, Мэтт Дэймон, Джон Гудмэн, Жан Дюжарден, Билл Мюррэй. А я как продюсер даже умудрился, несмотря на эпические сцены высадки войск в Нормандии, сэкономить целых 5 миллионов долларов бюджета. Чем чертовски горжусь.
— Фильм этот должен был выйти в прокат еще до Рождества, но студия, как я понимаю, решила не соревноваться с другими проектами и отложила релиз.
В результате вы не можете участвовать в оскаровской гонке…
— С самого начала мы даже и не думали об «Оскаре». Хотя выпускать кино под Рождество мне нравится — «Одиннадцать друзей Оушена» и «Двенадцать друзей…» выходили именно в это время и отлично выступили. Но парням из департамента компьютерных технологий понадобилось больше времени, чем планировалось. Ничего страшного. Нет, не поймите меня превратно, получать награды всегда приятно. Но хоть этот фильм и на военную тему, в нем много светлых, комедийных моментов, так что нам особенно ничего бы и не светило… (Улыбается.)
— В прошлом году вышел фильм «Гравитация», где вы с Сандрой Буллок играете.
Он собрал уже множество наград. Очень вероятно, что картину ждет огромный успех на «Оскаре». Правда, роль там у вас совсем небольшая, к сожалению…
— Самая сложная часть этих съемок заключалась в том, чтобы говорить очень быстро, а двигаться раз в 50 медленнее, поскольку находишься в состоянии невесомости. У меня со спиной и шеей довольно серьезные проблемы, и болтаться вниз головой на конструкциях, которые придумал совершенно сумасшедший и обожаемый мною режиссер Альфонсо Куарон, было не особенно весело.
— Куарон говорил нам, что вы буквально спасли съемочный процесс, когда придумали и сочинили одну сцену, без которой получалась некоторая серьезная неувязка в сюжете…
— Альфонсо всегда преувеличивает чужие заслуги.
Я думал, эта картина его доконает, честное слово. Столько лет Куарон пытался пробить этот сценарий, где все действие происходит в открытом космосе и практически одна роль — у Сандры. Не считая моей очень скромной работы. Стивен Спилберг позвонил мне после того, как посмотрел «Гравитацию», и спросил: «Ребята, как вы сумели добиться такого невероятного эффекта? Я на время потерял дар речи, настолько был потрясен». Сам Спилберг. Я ему ответил: «Сами не знаем. Мы там болтались вниз головой с каким-то странным оборудованием, особенно Сандре досталось. А руководил этим сложным процессом какой-то компьютерный гений, его Куарон нашел».
— Актерам принято задавать вопросы о том, как они поддерживают свою форму. Но вас, «самого сексуального мужчину на свете», как-то неловко об этом спрашивать…
— К счастью, я довольно рано понял, что не создан для того, чтобы стать звездой экшен-фильмов. И следовательно, не должен сильно беспокоиться о своем внешнем виде. Ну, то есть о том, как я выгляжу без одежды. Ненавижу занятия фитнесом. Прекрасно знаю, что обо мне говорят — мол, Клуни стал совсем седой, а ведь он еще не старый, ну и все в таком роде. Но даже представить себе не могу, что когда-нибудь покрашу волосы. У моего отца до сих пор копна седых волос, и, по-моему, это просто замечательно выглядит. Мне кажется, с годами моя внешность и мое лицо приобрели некий характер, то, чего совсем не было раньше. Короче говоря, ботоксу — мое твердое нет.
(Смеется.)
— Вы занимаетесь политикой, но не входите в число голливудских звезд, озабоченных проблемами окружающей среды…
— Было бы глупо с моей стороны говорить одно, а делать другое. Притворяться иногда все равно приходится, но, во всяком случае, я не считаю нужным покупать машину с электродвигателем и провозглашать себя гринписовцем. Например, потому, что часто летаю коммерческими рейсами. Один такой полет напрочь уничтожает всю пользу от вождения подобного авто. Я давно уже перестал что-то кому-то доказывать. С возрастом многое упрощается. На многие вещи смотришь по-другому. Однажды моя любимая тетушка Розмари (известная в США певица Розмари Клуни. — Прим. ред.) сказала, что в конце своей карьеры стала петь гораздо лучше, даже если не всегда могла вытянуть какую-то ноту.
Потому что расслабилась и больше не думала о том, как она поет. Понимаете? Я чувствую примерно то же самое с некоторых пор.
— Но ведь останавливаться вы не собираетесь, верно?
— Есть еще очень много планов, которые я хотел бы осуществить. А времени в общем-то не так уж и много. Лучший совет, который я получил опять-таки от своей любимой тетушки: «Смотри не проснись лет в шестьдесят пять с мыслями о том, что должен был сделать». Отличный, по-моему, совет. Даже лучше другого — когда она мне сказала, что не нужно смешивать за ужином водку с вином. К сожалению, иногда я этим грешу. (Смеется.)
— В недавнем интервью одному очень известному и уважаемому изданию вы не только недвусмысленно дали понять, что Леонардо Ди Каприо не входит в так называемый «клуб друзей Джорджа Клуни», но намекнули на его претенциозность и слишком серьезное отношение к своей персоне — что-то в этом роде, в общем…
— И мой пресс-секретарь после появившихся на этот счет критических замечаний в мой адрес подтвердил, что я всего лишь честно давал интервью и старался говорить правду.
Просто детский сад какой-то. Когда-то на меня обиделся Расселл Кроу — я ему что-то тоже прямо сказал в ответ на его реплики по поводу моей «продажности». Ну не нравлюсь я кому-то — что же делать. Прошли годы, и Расселл, кажется, осознал, что был не прав. Прислал мне диск со своими песнями и музыкой и даже сборничек стихов.
О’кей, все нормально, приятель.
— Забавно, что вы когда-то давно пробовались на роль в «Тельме и Луизе», которая досталась в результате Брэду Питту и вывела его на голливудскую орбиту…
— Да, на эту роль я аж целых пять раз пробовался! (Смеется.) Я тогда ходил на все кастинги и чаще всего проваливался. Пока не понял простую вещь — актерские пробы похожи на интервью, которые люди проходят, чтобы получить работу. Важно не пытаться понравиться, очаровать, а убедить людей, от которых зависит результат, что ты и только ты способен решить их проблемы. Лично я терпел неудачу за неудачей очень долго, поэтому и понял, что успех отнюдь не означает, что ты гений. Это обыкновенное везение. Так вот Брэда я считаю настоящей звездой.
Может быть, единственной на сегодня в мире кино. И при этом меня в нем восхищает умение оставаться самим собой. И талантлив ведь — куда там мне. В общем, Брэд — образец того, как должны себя вести настоящие звезды. Иначе они никому — и прежде всего самим себе — становятся неинтересны.
— Вы по-прежнему разделяете с Брэдом страсть к мотоциклам?
— В Лос-Анджелесе у меня две машины в гараже и два мотоцикла. А в Италии, на моей вилле на озере Комо, я держу три мотоцикла — как раз для друзей. Все они любят покататься. В молодости кажется прикольным обладать дорогими спортивными авто, но потом понимаешь, какая это ерунда. Нужны все эти машины и разные роскошества только для того, чтобы привлечь к себе внимание. Мне это ни к чему. Я, судя по всему, уже всю необходимую дозу внимания к своей особе получил с лихвой.
В Италии я если не на байке, то на минивэне передвигаюсь. Удобно, много места, и никто не подозревает, что это я за рулем. (Смеется.) Местные жители меня любят, не дают на растерзание папарацци, и я с ними часто общаюсь в маленьких ресторанчиках и барах. Говорят, в мою честь один бармен назвал коктейль — водка с содовой. Уж и не знаю, гордиться этим или стыдиться.
— Удается в Италии отдыхать или совсем нет времени?
— Я много работаю, но и отдыхать умею. Очень люблю там бывать. Помню, как я путешествовал в 2001 году по этим местам на своем байке и он сломался. И я решил постучаться в первый же понравившийся мне дом прямо на берегу озера. Мне открыли дверь сразу же.
Оказалось, дом принадлежит семье Хайнц, и вскоре мне предложили его купить. Я тогда сказал: «Вы явно преувеличиваете мои финансовые возможности». Дело в том, что я привык покупать недвижимость на свои средства, не связываюсь с банками и ипотекой. В общем, виллу я приобрел — как вложение денег. Куда лучше и надежнее, чем играть на бирже, — по мне, это казино, только без красивых девушек в бикини. (Смеется.) Знаете, я довольно долго был бедным, когда приехал в Калифорнию. Родители категорически не хотели, чтобы я стал актером, и серьезно на меня обиделись, когда я бросил университет. Но я понимал, что не стану таким же отличным тележурналистом, как мой отец. Не хватает мне ума, быстроты реакций, таких, как у него, качеств. Вот и решил попробовать что-то иное. Благо в нашей семье было несколько родственников, выбравших нелегкую актерскую стезю.
Отец много лет подряд, пока я мыкался в Голливуде, писал мне длинные письма, пытаясь вернуть на путь истинный. Я эти письма храню. Родителям было за меня стыдно. Но мы давно уже помирились и очень близки. А свой актерский джекпот я выиграл лишь в тридцать с лишним лет — получив роль в сериале «Скорая помощь». До этого перебивался кое-как, как все начинающие актеры. И с тех пор в сознании утвердилось, что покупка даже не дома, а земли, на которой расположен дом, означает, что мне всегда будет что продать в трудную минуту и получить деньги.
— Ваши друзья любят рассказывать, как хорошо проводить время в вашем гостеприимном доме в Италии…
— Мне вообще нравится образ жизни итальянцев. Я люблю часа два, как они, наслаждаться ланчем, к примеру.
Никуда не торопиться. Как-то понял, что лет пятнадцать-двадцать своей жизни поглощал еду буквально на ходу. Или в лучшем случае запихивал ее в себя стоя.
— Итальянский язык-то уже выучили, наверное?
— Увы. Все еще в процессе. И дело не столько в грамматике, сколько в произношении. Итальянцы думают, что я пытаюсь придумать какую-то свою особую разновидность их языка! (Смеется.)
