— Как-то вы говорили, что дедушка — самая большая любовь в вашей жизни и чуть ли не самый главный человек для вас. Вы продолжаете внутренний диалог с ним после его смерти?
— Да. Мы дома часто обсуждаем, как бы он радовался, если бы увидел все это. Может быть, это звучит как-то странно, но я убеждена, что он оттуда наблюдает за нами и очень искренне радуется нашим успехам, порой даже помогает... Я верю, что никогда бы не сняла кино, а папа бы не поставил в «Ленкоме» спектакль, не будь у нас за плечами дедовой поддержки. Столько чудес должно было произойти для того, чтобы наши мечты осуществились. И у меня, и у папы была масса сложностей, и всякий раз, когда мы упирались в какую-то непробиваемую стену и казалось, что ее просто невозможно никак ни объехать, ни обойти, ни перелезть, она в какой-то момент, как по волшебству, вдруг неожиданно рассыпалась.
— Кроме долгого ожидания Быкова у вас возникали на площадке с ним какие-то сложности? Как два режиссера ужились рядом?
— Юра проявил себя с самой лучшей своей стороны, признаться, я не ожидала от него такого внутреннего такта и терпения. Тем более что у нас все полыхало на съемках с чисто организационной точки зрения. Всегда. Мне кажется, на дебютных картинах по-другому не бывает. Юра был невозмутим. Будь я на его месте, я бы там всех просто поубивала в первый же съемочный день.
Сейчас я снимаюсь в одном сериале, впервые после «Чайки», и у меня все время невыносимо чешется язык что-то посоветовать, покомандовать. Я с трудом сдерживаюсь, бью себя по рукам и губам. А Юра оказался как актер невероятно послушным и с большим пониманием относился к неопытному режиссеру-дебютанту, да еще и девочке. я этого никак не ожидала. И очень благодарна ему за такой аванс. Ну и что говорить, Юра необыкновенно талантлив.
— У вас часто были моменты, когда вы отчаивались и думали, что ваша мечта никогда не сбудется?
— Конечно, и слишком часто. Я дико устала именно от эмоциональных горок. Амплитуда колебания настроения была бешеной — либо все, либо ничего. В один день мне казалось, что все потеряно, уже на следующий вновь брезжила надежда, через три дня опять думала: «Ну все. Конец».
Нам пришлось снимать полный метр всего за 18 дней. Технические трудности высосали всю мою нервную систему, и думать о творчестве времени просто не оставалось! Ты бесконечно решаешь череду какой-то ерунды, которой — вообще-то — могло бы и не быть... Я совершенно не авторитарная, но в какие-то моменты могла наорать. Как мне тогда казалось, по делу, но сейчас мне стыдно за каждый свой взвизг... Конечно, это никогда не касалось артистов, но техническая база вела себя иногда просто неописуемо. Мы снимали в Питере, и такое ощущение, что там вообще другое время — они никогда никуда не спешат! Видимо, близость Финляндии влияет... Мы привыкли в Москве, что у нас можно в любое время дня и ночи прийти и сделать все необходимое. А тут, если нужно что-то сделать, например напечатать: «Ну, приходите через неделю... Может, и будет готово...» — «Вы с ума сошли! Мне нужно это через полчаса!» Я сходила с ума от их невероятной медлительности и безответственности, проявлявшейся в каких-то совершенно элементарных вещах. И вот в такие моменты я могла развизжаться. А я умею, если меня довести! В гневе я страшна! У меня взгляд лютый!
