«Дорогая, здравствуй, это твоя мама. Помнишь такую? Мы когда-то жили вместе, и я водила тебя за ручку на занятия рисунком… Так о чем это я? Ах, да. Мы тебя потеряли. Где ты, что с тобой происходит? Позвони домой, Клэр, срочно позвони…»
Хриплый женский голос попытался еще что-то прокричать, но, видимо, в процесс записи слов на магнитофонную ленту вмешались высшие силы, и автоответчик резко отключился. К счастью для Клэр. Начинать утро нового дня с упреков Карлы — что может быть хуже?!
В апреле Клэр исполнилось тридцать, но, увы, мама по-прежнему видит в ней свою маленькую девочку. Ту хорошенькую, покладистую девочку, которую она с одержимостью великого педагога таскала на занятия музыкой, танцами, рисованием и еще бог знает чем. Правда, у Клэр тогда почему-то никто не догадался спросить, как она чувствует себя в шкуре ребенка-вундеркинда… Но только попробуй заикнись об этом маме! Разразится светопреставление. «Неблагодарная, кому, ну кому ты обязана всем, что имеешь в жизни?! Семья пошла ради тебя и твоей карьеры на грандиозные жертвы — мы променяли любимый Нью-Йорк на душный пригород Лос-Анджелеса. А ты, что ты? Крутишь хвостом, бьешь копытцем и воротишь нос от семьи! Твой старший брат Эйза регулярно отчитывается перед мамой обо всем, что с ним происходит, а из тебя и слова не вытянешь.
Почему не предупредила, что вы с Хью собираетесь на Багамы? Почему мама узнает об этом из газет? И вообще, твой новоиспеченный муж — весьма мутный типчик и, уж извини, как-то странно на тебя влияет. Кстати, о газетах. В «New York Times» Карла прочитала о том, что Клэр Дейнс утверждена на роль профессора, доктора животноводства Тэмпл Грандин. Почему не посоветовалась с мамой, прежде чем взяться за эту работу? Ты думаешь, что в самом деле сможешь сыграть женщину-аутиста? Нет, конечно, Нэнси Коллинз из школы Ли Страсберга, куда ты десятилетней девочкой ходила по субботам, отмечала твои недюжинные способности к перевоплощению, и мистер Коппола тебя очень любил, а мистер Спилберг однажды заметил, что дочку Карлы поцеловал сам господь, но, пардон, дочке-то тогда было всего семнадцать. Дорогая, давай посмотрим правде в глаза: ты давно не играла ничего стоящего…
Ах, ну прости, эта позапрошлогодняя бродвейская пьеса не в счет. Дурацкий акцент Элизы Дулитл сможет изобразить любая актриса… Вот Кейт Уинслет, с которой вы когда-то шли нога в ногу, действительно достигла невиданных высот. А кстати, Алисия Сильверстоун, она ведь тоже начинала вместе с вами… Не знаешь, что приключилось с бедной девочкой? Куда она пропала? Наркотики, неправильный выбор мужчин?»
…Ну, и так далее в том же духе часа на два, пока не появится Хью и под предлогом ужина в «Canal House» не спасет ее от невыносимой мамочки. Почему, ну почему с посторонними людьми Клэр иногда легче, чем с собственной матерью?! На Карле все время какая-то фальшивая маска. Именно поэтому Клэр молоденькой девушкой так близко сошлась с Джоди Фостер: она искала нужный ориентир в жизни, а мама с ее богемной суетливостью и перепадами настроения никак не могла им стать.
Странно одно: как эта ветреная, переменчивая дамочка живет с одним и тем же мужчиной, отцом Клэр, вот уже больше тридцати пяти лет… Брак родителей — это как закон Эйнштейна: объяснить невозможно, но именно на нем держится весь мир. Вообще постоянство в любви — непостижимая загадка для Клэр. Все ее любовные истории, словно бурные волны, одна за другой разбивались о скалы, оставляя в душе лишь горечь и сожаления.
…Крис Дейнс полюбил Карлу в тот благословенный день, когда они оказались рядом на скамье в лекционном зале школы дизайна Род-Айлендской художественной школы. Он серьезно увлекался архитектурной фотографией, она недурно рисовала старинные мосты и башни, но вовсе не схожесть интересов толкнула их навстречу друг другу.
Крису вдруг показалось, что эта девушка справа похожа на его мать, которая умерла, когда ему было всего десять. Папа, блестящий архитектор, профессор Гибсон Дейнс, довольно скоро женился на другой, которая, к сожалению, так и не смогла найти общий язык с его сыном. Боль утраты — то, что Крис больше всего на свете боялся пережить вновь, и в его чувстве к Карле страх этой боли оказался цементом, раз и навсегда скрепившим семейные узы. Старшего сына Эйзу Крис обожал, а вот известие о второй беременности жены его, если честно, застало врасплох. И это был главный козырь Карлы во всех последующих спорах с младшей дочкой: если бы не моя настойчивость — дорогой, второй ребенок — это же так чудесно, а вдруг у нас родится прелестная девочка в кудряшках?
— Клэр просто-напросто не появилась бы на свет. А так на Кросби-стрит, что в самом сердце Сохо, между Принс-стрит и Спринг-стрит, росла и хорошела аккуратная русоволосая малышка с серо-голубыми глазами. В шестилетнем возрасте с Клэр стали твориться удивительные вещи: в ванной комнате, в углу за стиральной машиной, она все чаще видела… гаргулий. Страшных, грязных, чудовищно неприятных особ. Впрочем, они ее не обижали, но Карла, узнав о видениях дочери, приняла решительные меры. Пожалуй, это то, чего Клэр никогда не простит маме: сеансы психотерапии. Строгий дяденька в очках наводил на нее куда больший ужас, чем все гаргульи, вместе взятые. В итоге он поставил ей диагноз, написав что-то о расстройстве личности, которым Карла даже слегка гордилась: вот какой у них с Крисом родился особенный ребенок!
