Я висела в воздухе на высоте четвертого этажа. «Не двигайся! — кричали снизу. — Трос оборвется!» Но от ужаса я и так не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Сердце бешено стучало в груди.
Мы снимали клип. По сценарию я должна была прыгнуть с крыши дома на мостовую. На самом деле меня опускали вниз на канатах, а в монтаже, на компьютере, достаточно плавный спуск должен был превратиться в прыжок.
Трюк готовили долго — я с детства боюсь высоты. Боюсь отчаянно, до головокружения, до дрожи в коленях, но стараюсь перебороть свой страх.
Наверное, можно было отказаться от неприятного эпизода, потребовать дублершу. Только я не привыкла пасовать перед трудностями.
Несколько дней репетировала в цирке. Борясь с дурнотой, заставляла себя снова и снова подниматься вверх. Самым сложным был именно подъем, спускаться оказалось легче. Ночью снились кошмары: трос обрывался и я с криком летела вниз. Вскакивала в холодном поту и долго не могла заснуть.
Режиссер до самого последнего момента не показывал декорации, видимо не хотел волновать меня заранее, и я навоображала себе бог знает что: огромное здание, с которого придется прыгать как героям голливудских боевиков. Когда попала в павильон и увидела выстроенную там «улицу», немного успокоилась. Дома были невысокие, четырехэтажные, нестрашные.
Снимать начали не сразу.
Как только меня подняли на тросах, режиссер попросил: «Нюша, повиси так минуту-другую, чтобы мы успели навести фокус. Спуск начнем по команде «Мотор!». Я собрала волю в кулак и «повисела», как просили, да не один, а два раза, понадобилась еще одна репетиция. И вот наконец съемка.
Поднимаюсь, застываю в воздухе и слышу снизу: «Камера! Мотор! Музыка! Поехали!» Гремит моя песня, а я почему-то продолжаю висеть. «В чем дело? — кричит режиссер. — Что? Я ничего не слышу! Остановите трек!» Музыка замолкает, и по громкой связи на весь павильон раздается чей-то испуганный голос: «Лебедку заело!» На площадке повисает гробовая тишина. У меня сжимается сердце. Неужели сны были вещими?!
Группа в ужасе — все знают, что Нюша боится высоты, и ждут истерики.
А я сохраняю спокойствие, не кричу, не плачу. Но чего мне это стоило... Осторожно осматриваюсь. На полу павильона на всякий случай уже стелят матрасы, а из окон одного из «домов», метрах в двух от меня, кричат: «Не бойся! Если что, мы поможем!» Интересно, как они себе это представляют?
Все остальное помню как в тумане: крики, суету. Лебедку так и не починили, опустили меня вручную. И убедившись, что певица в порядке, попросили повторить трюк. Я согласилась — надо же было отснять злополучный эпизод...
Иногда бывает, что последствия пережитого шока проявляются у человека не сразу, а спустя несколько часов.
Но я ночью спала спокойно, а вот у папы подскочило давление, пришлось вызывать «скорую». Как мой продюсер он тоже присутствовал на площадке и переволновался. После съемки ничего не сказал, хоть и был бледнее обычного. Зато позже признался:
— Знаешь, пока ты там висела, в мою голову лезли абсолютно дикие мысли. Что если неисправная лебедка вдруг сдвинется и потащит тебя наверх? А там железные конструкции, трубы. Ты могла покалечиться или вообще погибнуть.
— Хорошо, что мне на это не хватило воображения. А то от паники окончательно снесло бы крышу.
— Ты держалась молодцом. Даже сделала второй дубль.
