Они смотрели непонимающими глазами. Со мной никогда проблем не было: исполнительная, четкая, ну просто стойкий оловянный солдатик. И вдруг истерика. И не объяснишь им никак. Если сказать, что после Острова у меня сознание поменялось и переоценка ценностей произошла, сочтут, что я просто свихнулась.
А ведь когда мне предложили участвовать в «Последнем герое», я сомневалась: зачем? Голодать, мокнуть под дождем. Закалка у меня вообще-то есть — мы с «Блестящими» в таких гостиницах ночевали, что сказать страшно. Но ради чего страдать-то?
Позвонила Ольге Орловой:
— Слушай, Орел, как там?
Орлова, хоть и хрупкая, маленькая, многое способна вытерпеть, я это знаю по опыту гастролей «Блестящих», но даже она призналась:
— Очень тяжело переносить голод.
Но ты справишься. Если хочешь испытать себя, поезжай.
И мне вдруг этого захотелось. Я дала согласие.
В первые дни на Острове я была в шоке. Меня всю искусали москиты. Я ходила в волдырях и расчесах, руки, порезанные травой, жутко болели. Спать неудобно, мыться негде и нечем. И все время хочется есть. Даже во сне. А еды нет, ее нужно добыть самой.
Но прошло всего несколько дней, и я словно переродилась. До поездки мне казалось: я проживаю чью-то жизнь, не свою. Постоянно глядя на других, учитывая чужой опыт. Я была словно разобрана по частям, а на Острове собралась.
И вернулась с точным пониманием, чего хочу от жизни.
Цельность — очень редкое качество сегодня. Кто-то достигает его упорными занятиями йогой, медитациями. Мне помог сильнейший психологический стресс и совершенно невыносимые условия существования.
И я «обнулила» свою жизнь, начала с чистого листа...
После моего заявления об уходе из «Блестящих» Грозный предложил встретиться в ресторане и все обсудить. Во время ужина я призналась, что хочу начать сольную карьеру. Вдруг он сказал мне что-то грубое, на повышенных тонах. Я расплакалась:
— Не смей на меня кричать! Слышишь? Никто не смеет повышать на меня голос!
Никто!
Люди оборачивались в нашу сторону, но я никак не могла остановиться. Грозный вздохнул:
— Я не понимаю, что с тобой происходит, Жанна. Наверное, тебе нужно отдохнуть. Езжай с богом, куда захочется, приходи в себя. Приедешь — поговорим.
Я понимала, что мне нужно как-то встроиться в московскую жизнь, но не знала как. То, что было естественно там, здесь воспринималось как болезнь. Моя эмоциональность, слезы по любому поводу настораживали. По Москве поползли слухи, что я лежала в «психушке». Надо было что-то предпринимать: ведь жить мне предстояло тут, а не на Острове. Я надеялась, что неделя в Париже и в Риме помогут привыкнуть, это был самый мягкий путь вхождения в цивилизацию, который мне удалось придумать.
…Утреннее солнце заливало Вандомскую площадь.
— Такси, мадам?
— Только пешком!
Я пошла по улице вверх — до сада Тюильри, мимо домов из белого камня с цветами на окнах, витрин кондитерских с горками сладостей…
