«Мой брак разрушен, и ничто, к сожалению, уже не в состоянии его восстановить. Но развод, я уверена, у нас будет легкий», — призналась топ-модель Наталья Водянова в эксклюзивном интервью корреспонденту «7 Дней».
Мы ехали в Москву из Нижнего Новгорода — родного города Натальи Водяновой. За окном поезда мелькал грустный пейзаж провинциальной России, и Наталья все поглядывала на него своими завораживающими и чуть печальными голубыми глазами.
«Когда в 17 лет я оказалась в Париже, в модельном агентстве, ко мне приставили психолога, и он все твердил: «Наталья, ты уже не в России. Тебе надо учиться по-другому думать, по-другому жить. Попробуй раскрепоститься, доверять людям. И улыбнись!» И правда, в детстве я не умела улыбаться. Была настоящим зверьком — замкнутой, нелюдимой. В школе у меня даже подруг не было. И я действительно никому не доверяла. Все воспринимала в негативном свете, была крайне раздражительной, заводилась с полуоборота, быстро становилась агрессивной. Если что, запросто могла и ударить. Мне вечно приходилось бежать, чтобы выжить». Мужчин Водянова боялась и ненавидела, а они между тем с каждым годом все заметнее проявляли к ней интерес. Причем это были, как правило, мужчины старше ее по возрасту. Сверстников Наталья мало интересовала.
Что было бы с ней, если б она так и осталась в Нижнем Новгороде? «Не знаю, ничего хорошего точно не вышло бы…» — ответила после паузы моя собеседница.
На Западе что ни статья о Наталье Водяновой — непременно напишут: «современная Золушка». История девочки из провинциального города России, сделавшей головокружительную карьеру, да еще и вошедшей в высший свет, и впрямь похожа на сказку. Впрочем, теперь, когда Наталья рассталась со своим мужем — лордом Джастином Портманом, для нее, возможно, придумают какой-то иной образ. Наталья и Джастин познакомились через несколько месяцев после ее приезда в Париж. Произошло это в ресторане, куда Наталью пригласила ее подруга, пришедшая на ту встречу вместе со своим приятелем... 30- летним Джастином Портманом.
«Они сидели рядом и о чем-то беседовали, — рассказывает Водянова. — Вдруг их разговор резко изменился, между ними вроде бы назревала ссора. Я сидела тихо, ни во что не вмешивалась. Затем Джастин быстро встал и подсел поближе ко мне. Меня это возмутило, я подумала: «Что этот мужчина позволяет себе? Что он вообще думает о русских девушках?!» Она сказала Портману что-то неприятное, он ответил в том же духе — перебранка продолжалась почти весь вечер. Но Джастина задела неприступность юной русской девушки, он принялся ее завоевывать, и дело кончилось свадьбой в ноябре 2001-го. Они казались на редкость гармоничной парой, произвели на свет троих детей и почти никогда не расставались (муж сопровождал Водянову чуть ли не во всех ее вояжах по свету). И вот после десяти лет брака, казавшегося идеальным, они готовят сейчас документы на развод.
— Наталья, от кого, думаю, никто не ожидал развода, так это от вас с Джастином!
— Может быть, со стороны наш разрыв выглядит неожиданным.
Но на самом деле решение разойтись у нас с Джастином назревало давно. Причиной послужили не ревность и не измена. Просто со временем оба поняли, что мы совершенно разные люди. Знаете, как вода и масло. Да, вначале нас многое связывало, но со временем отношения стали рушиться. И ничто, к сожалению, их уже не в состоянии восстановить. Уверена, мы легко разведемся. Никаких выяснений отношений через суд не будет. Кроме детей, нам, по сути, нечего делить. А относительно их мы уже в принципе договорились: Джастин может встречаться с детьми, когда пожелает.
Дети — десятилетний Лукас, пятилетняя Нева и четырехлетний Виктор — сейчас живут с Натальей в их доме, расположенном в графстве Западный Суссекс на юго-востоке Англии. Портман, после того как семья распалась, немало времени проводит в Южной Америке, в Уругвае, где у них с Водяновой имеется ранчо — люди из окружения топ-модели рассказывают, что Джастин сильно переживает расставание. Они же объяснили корреспонденту «7 Дней» и причину: «Наташе надоело одной вкалывать. Джастин — классический сибарит, любящий жить исключительно в свое удовольствие». Выходит, сказка о современной Золушке имеет свои нюансы. Действительно, Джастин Портман — член одной из аристократических семей Англии, но по-настоящему богат и титулован не он сам, а его сводный брат, 53-летний Кристофер, пэр и знаменитый в Англии торговец недвижимостью, чье состояние оценивается в 1,2 миллиарда фунтов стерлингов.
Насколько богат сам Джастин, сказать сложно. Даже в Англии о нем говорят в основном как о муже «самой Водяновой». На жизнь он пытается зарабатывать живописью, но без большого успеха. Наталья же, по данным журнала «Forbes», входит в семерку самых высокооплачиваемых топ-моделей мира, ее состояние оценивается в 30 миллионов долларов. Лишь в прошлом году она заработала порядка пяти миллионов! Впрочем, в последнее время Водянова принимает отнюдь не всякое предложение и старается больше времени высвобождать от работы: в конце концов, кроме троих собственных детей она чувствует ответственность и за чужих. Наталья занимается благотворительностью — еще в 2005-м она основала международный фонд «Обнаженные сердца».
— Все началось с трагедии в Беслане, — сказала моя собеседница. — Именно в те страшные дни, когда террористы захватили школу с детьми, у меня окончательно созрела мысль как можно скорее учредить этот фонд. Каждый год я устраиваю в различных городах мира Балы любви, на которых мы собираем нужные средства. На эти деньги строим в России детские игровые площадки — их уже 60 в 44 городах страны, а всего решено построить 500, создаем лекотеки... Недавно запустили еще и программу помощи организациям, работающим с детьми с особыми нуждами, мы также оказываем конкретную помощь семьям, желающим усыновить ребенка или оформить патронат…
— Но у себя на родине, в Нижнем, вы на днях открыли не детскую площадку и не лекотеку, а Центр поддержки семьи для детей и подростков, имеющих умственные и комбинированные нарушения развития…
— Да, и в этом, хочу признаться, не только важный общественный мотив, но и личный.
Знаете, если бы такой центр был в Нижнем Новгороде двадцать лет назад, жизнь моей семьи была бы иной. У меня есть сестра, и она больна… Мне было семь лет, когда родилась Оксана. Почти сразу мама перевезла нас на новую квартиру от бабушки и дедушки, с которыми мы жили раньше. Я прекрасно помню свою эйфорию, когда мы въехали в новую квартиру, хотя это была однокомнатная «хрущевка», такая маленькая, что мы с сестрой вынуждены были спать прямо в прихожей. И расположена она была в самом жутком районе, на окраине Нижнего Новгорода. Но мне было всего семь лет, и все это не имело для меня никакого значения. «Как здорово, — думала я, — мы теперь заживем одни с мамой и сестрой!»
Отец ушел из нашей семьи, когда мне не было и двух лет. Я никогда не думала о нем, он был мне абсолютно безразличен. После мама еще дважды выходила замуж, но жизнь не становилась радостнее... Но она превратилась в настоящий кошмар, когда на свет появилась Оксана. Врачи поставили ей страшный диагноз: церебральный паралич. Что тут началось! Известно ведь, как в нашей стране относятся к инвалидам, людям с разными физическими и умственными отклонениями. Только что в Москве, к слову, я представила книгу «Дай мне шанс» своего знакомого британского журналиста Алана Филпса, долгое время работавшего в России. В ней он как раз и рассказал историю одного из таких детей-инвалидов... В родильном доме моей маме настоятельно советовали отказаться от ребенка и отдать ее в какое-нибудь государственное учреждение для детей с умственными и физическими недостатками.
Убеждали: девочка никогда не будет ходить и вообще вырастет «овощем». Но у меня сильная мама, и она отвергла все доводы медиков: «Оксана — моя дочь, и ухаживать за ней буду сама». Маму не остановило даже то, что против нее буквально восстали родные. Ее муж, отец Оксаны, тут же поставил ультиматум: «Если ты возьмешь ребенка домой, я ухожу». И он исполнил угрозу. Более того, бабушка с дедушкой, в чьей квартире мы все тогда жили, сказали маме: «Мы не сможем всего этого вынести. Мы уже пожилые люди. Давай расселяться». Я их ни в чем не виню: они замечательные, трудолюбивые, оба работали на автомобильным заводе «ГАЗ», у них всегда было много друзей, и бабушка любила, собрав всех, устроить застолье, повеселиться...
Понятно, что им пришлось бы отказаться от привычного образа жизни. После того как мы уехали, бабушка редко навещала нас и ни разу не предложила помощь по уходу за сестрой.
— Наталья, и вы ни в чем бабушку с дедушкой не вините?! Получается, чтобы, грубо говоря, собирать застолья, вас с мамой и сестрой они оставили без помощи…
— Я вообще ни на кого не держу зла и никогда никого не осуждаю. Это мой принцип. Каждый человек живет в какой-то своей реальности, это определяет образ его мыслей и действий. И чтобы понять логику человека, я всегда стараюсь войти в его положение, разобраться в этой его реальности. Дедушка с бабушкой и вправду были немолоды, и им многое оказалось бы не по силам… — Кто же помогал вам?
Может, мамины друзья?
— Друзья тоже исчезли — не каждому понравится приходить в дом, где живет ребенок с церебральным параличом. Единственной маминой помощницей стала я. Научилась готовить, стирать, убираться в квартире, кормить сестру, мыть ее… Как только возвращалась из школы — заступала на вахту, а маму отпускала на работу. Раньше мама трудилась на автомобильном заводе, но после рождения Оксаны ей пришлось оттуда уйти. Чем она только не занималась, чтобы принести в дом хоть какую-то копейку! Она работала уборщицей, посудомойкой, стирала чужое белье, а потом еще выходила в ночную смену на молочном комбинате. Это был адский труд — тяжелый и низкооплачиваемый. По мере того как сестра росла, проблемы только увеличивались. Оксана очень любила гулять, кричала, требовала выйти с ней во двор.
Понятно, она вела себя не как другие дети, что вызывало со стороны окружающих постоянные насмешки, осуждение. Никто не хотел играть с ней, просто находиться рядом. На сестру глазели, как на что-то отвратительное, ужасное, показывали пальцем: «Что это она такая у вас большая, а ходить не умеет?!» Мне было больно и обидно. И я, как могла, защищала Оксану. Знаете, эта несправедливость по отношению к сестре живет во мне до сих пор: я никогда не смогу этого забыть. Косо, с ненавистью смотрели на нас соседи. Сестра могла оставить включенным кран — и мы затапливали тех, кто жил под нами, или же у нее начиналась истерика, которую в нашей пятиэтажке слышали, кажется, все!
Когда с деньгами стало совсем плохо, мы с мамой занялись уличной торговлей фруктами.
Мне тогда было лет одиннадцать. Вставали ни свет ни заря и, пока Оксана спала, бежали на оптовый рынок, где покупали по ящику разных фруктов — бананов, апельсинов, яблок и груш. Такси позволить себе мы не могли, везли ящики в обычном рейсовом автобусе, запихивая их куда придется по всему салону. У нас, к слову, не было никакого разрешения на торговлю, и, стало быть, приходилось вечно платить мзду то милиции, то каким-то темным личностям, контролировавшим в городе уличный бизнес. Самое ужасное было, когда наступали морозы. От холода фрукты быстро портились, и мы укутывали их в одеяла, стараясь как можно скорее все продать. Каждый наш день был наполнен неопределенностью и страхом…
— Тяжелый труд, обида за сестру, страх и неопределенность… Неужели совсем ничего радостного не было в вашем детстве?
— Конечно, было.
Совсем беспросветным я свое детство назвать не могу. Случались в нем и приятные моменты. Помню, например, лет в пятнадцать я — несмотря на наши трудности — упросила маму купить мне за немалые деньги белый плащ из кожзаменителя. Его привезла одна знакомая, которая челноком моталась в Польшу за всяким товаром. Сегодня в моем гардеробе немало нарядов от самых знаменитых кутюрье, но тот плащ не забыть никогда. Ведь это, по сути, была моя первая красивая вещь! Выходя в этом плаще на улицу, я чувствовала себя настоящей принцессой. Одноклассники же подняли меня на смех. Не знаю, от злости или зависти? Мальчишки кричали вслед: «Гляди, как вырядилась эта красотка!» В новом плаще я словно стала для них чужой, богачкой что ли…
И мне это чувство понравилось! Я никогда не задумывалась о будущем, но в мечтах, даже детских, всегда верила, что жизнь должна измениться к лучшему.
— Подумать только: так и произошло! То, что случилось с вами — модельное агентство, контракт, Париж, — иначе как чудом не назовешь, верно?
— Все вышло случайно. Мне было 17 лет, и у меня появился бойфренд, старше меня на пять лет. Он был профессиональным водителем — перегонял «Газели» с нашего автомобильного завода в Москву, но мечтал стать моделью. Во всяком случае, когда мы с ним познакомились, он ходил в городе в одну модельную школу. Куда предложил записаться и мне: «Тебя наверняка возьмут!» И меня действительно взяли.
Школа была платной — 300 рублей в месяц, которые мой бойфренд тут же согласился платить. Чему нас там прежде всего учили, так это ходить. Было мило. Проучилась я в той школе все три месяца, и по окончании мне выдали диплом. Помню, потом меня не раз приглашали участвовать в каких-то шоу, показах, где как-то раз я заработала 50 долларов, чему, разумеется, очень обрадовалась. А однажды в квартире раздался звонок из этого модельного агентства. Мне сообщили, что в Нижний приезжает известный модельный продюсер Гия Джикидзе, который будет проводить отбор девушек для работы в популярных модельных агентствах Парижа, Нью-Йорка и Милана. Нужно было прийти непременно в мини-юбке и на высоких каблуках. Но где их взять? Если стоптанные-перетоптанные туфли у меня еще имелись, то мини-юбки не было никакой.
Но я быстренько решила проблему — перешила мамину черную трикотажную юбку. Несмотря на все мои старания, выглядела я ужасно. Но Гия сказал, что меня обязательно пригласят работать за рубежом и чтобы я пока срочно учила английский. И через три месяца меня действительно пригласили на кастинг в Москву, а оттуда — в знаменитое парижское модельное агентство. До сих пор не понимаю — почему я? Поверьте, я не лукавлю, а просто удивляюсь. Ведь на свете так много красивых, привлекательных женщин…
— Помните свое первое появление в том парижском модельном агентстве?
— Еще бы! Я тогда плохо понимала: куда приехала, зачем? За три месяца английский как следует не выучишь, французского вообще не знала. Жутко всех стеснялась, совершенно не зная, как себя надо вести.
В первый же день, приехав в агентство, забилась в какой-то угол, чтобы меня никто не увидел. Казалось бы, надо привлечь к себе внимание, а я, наоборот, делала все возможное, чтобы ни с кем не встретиться. Но какие-то люди без конца заглядывали в этот угол и внимательно смотрели на меня. Причем все улыбались! Я сидела и думала: чего они хотят, зачем меня разглядывают? И мое лицо если что-то и выражало в тот момент, то только злость. Понимаете, по моему тогдашнему представлению, девушка не имела права улыбаться незнакомым людям, особенно мужчинам. Улыбнуться, считала я, значит практически предложить себя: мол, я согласна. К счастью, мне с самого начала попались в Париже доброжелательные, порядочные люди, которые поддерживали меня, не дали раскиснуть. Психолог помог изменить взгляд на жизнь.
А глава агентства просто спас всех нас: меня, маму и сестру! Ведь мама к тому времени влезла в огромные долги — пять тысяч долларов. Отдавать было нечем, и ей стали угрожать, несколько раз пытались даже взломать дверь. Все, что ей оставалось, — заложить квартиру и таким образом оказаться выброшенной на улицу вместе с Оксаной и совсем маленькой Кристиной, которую она незадолго до этого родила. Естественно, я не находила себе места, сходила с ума… И вот этот благородный человек, заметив мое состояние, интересуется причиной — и дает нужную сумму!
— Что сейчас с вашей мамой и сестрами?
— Кристина живет со мной в Англии, учится в школе. Мама с Оксаной так и остались в Нижнем Новгороде, только теперь у них есть комфортабельная квартира и вообще все, что нужно для нормальной жизни.
Они перебираться никуда не собираются: сестренке в русскоговорящей среде лучше. Мама так расцвела, помолодела на десять лет! Но все же она до сих пор живет в страхе — как бы опять не погрузиться в нищету. Я ее постоянно успокаиваю: «Ничего не бойся, все беды в твоей жизни позади. Даже если я потеряю работу или со мной что-то случится — я написала завещание, и без средств к существованию вы не останетесь, с тобой и с Оксаной все будет хорошо».
А недавно я познакомилась и со своим отцом. Все началось с того, что мне позвонила какая-то женщина: «У твоего отца только что был инфаркт, ему плохо. Ты, естественно, ничего не знаешь. Ну хоть сейчас прекрати говорить о нем гадости!» Оказалось, это его теперешняя жена, тоже Наталья.
Я попросила ее успокоиться, заверила, что никогда ничего плохого о своем отце не говорила, да и не могла, потому что никогда его не знала. Оказалось, имеются в виду мои интервью, где я рассказываю, что отец как исчез из моей жизни, когда мне не было и двух лет, так больше и не появлялся. Я сказала Наталье, что если ей это показалось обидным, то я прошу прощения. И еще: что через неделю я собираюсь приехать в Нижний Новгород и с радостью встречусь и с ней, и с моим отцом. «Посидим, — говорю, — чайку попьем». Встреча оказалась до слез трогательной, доброй. Я просто влюбилась в своего папу! Он предстал передо мной весь из себя такой стильный — в кожаном плаще и джинсах. Отец сразу сказал: «Доченька, прости, что я оставил вас с мамой, не заботился о тебе. Мне стыдно, но я был так беден, что не мог купить тебе никакого подарка, даже конфет».
Мне от папы, конечно, нужны были не конфеты и подарки, а простое внимание. Но я поняла его — отец был не в состоянии содержать семью, и ему казалось, что честнее будет в такой ситуации уйти из нее. Поняла и простила. Отец по-прежнему небогат, вместе со своим братом занимается строительством. Однако, как человек гордый, денег у меня не попросил, чем вызвал еще большее уважение. Конечно, таких отношений, как с мамой, с отцом у меня не будет никогда. Но сейчас, по крайней мере, мы общаемся друг с другом.
— Наталья, вы — безупречная дочь, сестра, замечательная мама. А что после расставания с мужем с личной жизнью? Правда ли, что вы уже не одна?
— Да, я встречаюсь с Антуаном Арно. (Тридцатичетырехлетний Антуан возглавляет отдел коммуникаций в «Louis Vuitton» и одновременно является генеральным менеджером компании «Berluti», выпускающей мужскую обувь класса «люкс» и эксклюзивные аксессуары из кожи.
Он сын Бернара Арно, владельца LVMH — крупнейшей компании по производству предметов роскоши. Состояние Арно-старшего, по версии журнала «Forbes», оценивается в 41 миллиард долларов, он — четвертый в списке самых богатых людей планеты. — Прим. ред.) Знакомы и дружим мы давно, ведь мы с Антуаном — в одной индустрии. А с недавнего времени нас связывает нечто большее. Но пока еще рано загадывать. Мы с Антуаном живем настоящим — прекрасным и светлым. Могу вам признаться: я влюблена!
