«Главный вывод, который я сделала: не все мужчины одинаковые, не нужно после неудачного брака считать, что все плохие. Я продолжаю верить в любовь. И даже если человек меня предает или обижает, я просто его вычеркиваю из своей жизни. Совершивший предательство однажды, сделает это еще раз», — рассказывает звезда сериала «Кухня» актриса Екатерина Кузнецова.
— Катя, сериал «Кухня» принес вам славу и множество поклонников. Не докучают?
— Конечно, «Кухня» была очень важным проектом для меня, и в большей степени меня узнают по «Кухне». Но сейчас на НТВ прошел замечательный сериал «Гастролеры», у которого тоже появилась масса поклонников. В основном мои поклонники — подростки 13—14 лет. Есть, например, девочка Олеся, которая любит мое творчество, присылает аудиосообщения, видеонарезки. Я поддерживаю с ней связь. Но я пока не готова с этими ребятами встретиться, мне кажется, я стушуюсь больше, чем они. Но читаю все отзывы, как плохие, так и хорошие, меня это не обижает, не разрушает.
Я не конфетка шоколадная, чтобы всем нравиться. Однажды, когда я жила на Тишинке, на своей безумно грязной машине припарковалась у дома. Видимо, как-то неудачно. Потому что на капоте мне написали: «Эго-чмо». Я начала вытирать, подхожу к багажнику, а там написано: «Катюня, никого не слушай, ты лучшая». Откуда людям известен номер моей машины, я не знаю. Но мне приятно, когда на капоте я нахожу букеты. Правда, теперь так просто букет не оставишь. Я живу в жилищном комплексе, который хорошо охраняется.
— Вас дорогими вещами и не удивить. Вы ведь росли в семье востребованного футболиста Олега Кузнецова и детство провели в Англии.
— Точнее, в Шотландии. Когда мне было три года, папа подписал контракт с «Глазго Рейнджерс». Поэтому у меня было сказочное детство, с изобилием сладостей и нарядов. Футбольный клуб предоставил все необходимое. А когда мне исполнилось семь лет, мы вернулись на родину. А ведь я только выиграла международный конкурс чтецов Роберта Бернса, и для меня это был уровень. Меня все любили, и я хотела там остаться жить. Но у папы кончился контракт, мы вернулись домой. И пошел обратный отсчет времени...
— В каком смысле?
— У меня была психологическая травма, и с каждым годом она усугублялась. В 13 лет я по-прежнему говорила: «Мама, пожалуйста, можно я поеду в Англию, там буду учиться». Но мама запретила, я была единственным ребенком в семье. Я вернулась из Англии в 95-м году. Дети в школе думали, что я издеваюсь над ними, разговаривая по-английски. Какое-то время я пострадала, а потом освоилась.
— Катя, в детстве вы хотели стать певицей. Как случилось, что выбрали профессию актрисы?
— Это произошло стихийно. Одиннадцать лет пропела в хоре и была уверена, что впереди меня ждет Италия и «Ла Скала», я буду второй Нетребко. Но один поход в театр полностью сбил с толку. Бабушка повела меня на спектакль «Пигмалион» Бернарда Шоу, и меня поразила Элиза Дулиттл. У меня не осталось сомнений, я говорила, что хочу быть как «вон та актриса». Выйдя из театра, начала подбирать актерские курсы.
— Как родители восприняли новость? Они же не имеют никакого отношения к театру?
— Папа, Олег Кузнецов, играл в футбол за киевское «Динамо» и сборную СССР, сейчас он тренер, а мама посвятила жизнь семье, хотя в прошлом занималась легкой атлетикой. Родители во всем меня поддерживают. Хотя, наверное, они надеялись, что я, как человек увлекающийся, быстро потеряю интерес к театру. Но нет! Я начала ходить на курсы, прикоснулась к актерскому искусству и убедилась, что других вариантов для меня быть не может. Причем в 16 лет я бредила театром, а кино презирала. Мне казалось, что в театре все по-настоящему, а кино — блеф. Со временем я свое мнение поменяла.
— В институт сразу поступили?
— Да. Хотя по пению мне поставили «четыре» — по 12-балльной шкале. То есть фактически двойку. Сказали, вокал слабенький. Я пела народную песню и арию. Все было годами выучено, отработано, я это пела в костелах! Я ничего не могла понять. В коридоре встречаю маму. Она трогает меня: «Катюш, все нормально?» Я как деревянная вышла на улицу, и тут меня прорвало — слезы градом. Оказалось, это была стратегия педагогов, чтобы я попала на курс не к тому мастеру, к которому планировала. Мне пытались это объяснить, но мне было все равно. Я узнала, что поступила. Все!
Стала буквально жить в театральном институте, даже спальный мешок там держала, правда, на ночь не осталась ни разу. Но остальное время проводила или в институте, или в общежитии. Как мне хотелось там жить! Мне казалось, что, несмотря на грязь, в общежитии так весело, все друг другу помогают. И я туда ходила регулярно с продуктами, что-то готовила. А мама караулила меня, думала, что я гуляю с мужчинами. Все спрашивала: «Доча, может, у тебя кто-то появился?»
— То есть, если кто-то появился, нужно было первым делом познакомить его с родителями?
— Конечно, мама должна была знать, с кем я провожу время. Но у меня еще бабушка есть, папина мама, у которой парни проходили настоящий фейсконтроль. У нее была примета: если ее кот Иннокентий подходит к человеку и мордочку поднимает: мол, погладь меня, — значит, человек хороший. Еще мои поклонники знали, что бабушке нужно покупать определенные цветы. До сих пор, бывает, приезжаю к бабушке, а в коридоре стоит мужская обувь. Говорю: «Ба, у тебя кто-то в гостях?» — «Да. Толя пришел». Я этого Толю, несбывшегося кавалера, не видела лет сто. А он продолжает ходить к моей бабушке чаи гонять с блинами.
— А кто стал вашим первым состоявшимся кавалером?
— Я еще училась в институте, и за мной стал ухаживать один человек, намного старше меня. Боюсь, так красиво, как он, никто за мной ухаживать не будет. Например, я просыпаюсь, смотрю в окно, а там он на подъемнике с огромным букетом цветов стоит. Я его познакомила с родителями, и он стал бывать у нас дома. Я приходила из института с желанием отдохнуть, а на кухне сидит этот птенчик. Мои родители с ним прекрасно общались, разговаривали, но мне было не до влюбленностей. Он очень хорошо ко мне относился, заботился. Просто мы познакомились в неподходящий момент. Если бы я его встретила в 22—23 года, думаю, вышла бы замуж и у нас получилась бы прекрасная семья. Я благодарна этому человеку.
С ним я могла зимой выйти в туфельках — он меня переносил на руках из машины к подъезду. Его зовут Сергей, и я хочу, чтобы у него в жизни все сложилось. И желаю каждой девушке хотя бы раз испытать то, что испытала я. Но, видимо, это случилось слишком рано, и я не смогла по достоинству его оценить. У меня в голове было общежитие, гитара, закарпатское вино с брынзой... Лучше всего я себя чувствовала в штанах с широкими карманами и спортивной обуви, что беспокоило маму, которая не понимала, куда из моего гардероба вдруг подевались мини-юбки и туфли на шпильках. В моей компании кроме меня было восемь ребят — все актеры на два, на три курса старше. Они были очень крутые, пели и танцевали брейк-данс. С ними я себя чувствовала уверенно, мы выпивали, ходили в ночные клубы, гуляли по городу.
— С пивом?
— Что вы! Мы пили серьезные напитки — виски. Тогда это было круто. Я выносила тихонько папины бутылки из бара и говорила: «Ребята, живем!»
— А если папа обнаруживал пропажу?
— Я объясняла, что я не себе, а ребятам. Меня ругали, но не очень. С пониманием относились. Я так жалостливо рассказывала, что ребята живут в общежитии, у них нет возможности, а я тебе еще куплю, когда заработаю. Я понимала, что не права, но если бы спрашивала разрешения, мне бы никто не дал. А мне хотелось дворовой жизни! Во мне еще с детства, когда мы жили в Англии, зародился некий порок. Мне надо правила нарушать. И когда девчонки наряжались, бегали по свиданиям, я с пацанами орала песни и что-то крушила на своем пути. Знаете, на капоте «Мерседесов» значки? Мне нравилось их вырывать, один до сих пор валяется в вещах. А иногда я заскакивала на капот машины и прыгала там.
— Похоже, вы были проблемным ребенком...
— Я выросла в семье, где ценилась дисциплина, ведь родители спортсмены. В детстве они могли отшлепать — все по делу. У меня серьезная была история в пять лет: я начала воровать вещи в магазинах. С благими намерениями: не хотела рисовать дебильные открыточки, чтобы дарить их на праздник родителям. Это было в Англии, когда мы выезжали в торговый центр за продуктами. И я то фарфоровую статуэтку для мамы стащу, то для папы карандаши. А отец был популярен в Англии, нас снимали папарацци. Вышел бы страшный скандал, если бы мои проделки выплыли наружу. Папа однажды увидел, что у меня под курткой спрятаны вещи. Пришли домой, он закрыл маму в комнате: «Аллочка, я понимаю, что это плохо, но мы должны как-то ей объяснить. Словами не поможешь, нужно ударить». И наказал меня.
Обид у меня не осталось — получила за дело. Когда стала старше, меня уже не ругали. Однажды пришла домой пьяная: впервые выпила водки на первом курсе, закусывала жвачкой. Родители хотели отругать, но посмотрели на меня и стали хохотать: «Какая ты смешная!» У меня были красные щеки, нос... Вероятно, если бы они узнали, что мы творили со студенческой компанией, они бы меня, наверное, убили. При том что мы не переходили границ: не приставали к прохожим и никого не унижали. На самом деле я тем ребятам благодарна, потому что научилась не всех мужчин воспринимать как потенциальных парней. Обычно, когда девушка видит парня, задумывается: «А если он будет моим?» — и от волнения зажимается. А я научилась чувствовать себя другом, не только женщиной.
— Но как у вас хватало времени на хулиганства? Вы же говорите, что с увлечением учились...
— Я посвятила институту два года, а потом резко разочаровалась. Я много читала того же Станиславского и представляла творческий процесс соответственным образом. А у нас в институте позволялось все. Не было человека, который считался бы авторитетом. Например, студентка могла зайти на занятия с кофе и сказать — мол, простите, автомат не выдавал деньги. Что-то в этом было не так. И чтобы не впасть в хандру, я решила внедряться в разные сферы. Первые мои съемки были в клипе «Городок» группы «Леприконсы». Я играла проститутку, как и моя боевая однокурсница Яна, которая говорила: «Малая, мы сейчас, короче, забульбеним бабла, в кайф». И действительно, мне заплатили 20 долларов.
Я стала сниматься везде: и на радио, и на телевидении — в рекламе, в сериалах и в эпизодах. И когда мы заканчивали четвертый курс, сокурсники пребывали в печали: не знали, что делать дальше. А у меня уже лежала трудовая книжка на телеканале, где я вела прямые эфиры, а позже стала ведущей украинского проекта «Голос». Помню один случай. Мы ушли на рекламу, и тут сообщение от мамы: «Доча, тебя одели ужасно! Это гипюровое платье — оно тебе не идет». А у нас была девочка-стилист, которая не очень хорошо меня одевала. Я тогда была скромная, боялась возражать. И мама говорит: «Я с кофром, выезжаю. Мы с папой погладили платье, сейчас переоденем тебя, за 20 минут успеем». А какие 20 минут? Прямой эфир начинается. Я звоню папе: «Останови ее!» Мама была недовольна.
— Все-таки вы были в платье, не в штанах с карманами...
— К этому времени я из пацанки уже превратилась в девушку. У меня появился человек, который все поменял. Моя первая осознанная любовь случилась в 19 лет, и я захотела быть для любимого красивой и женственной. Этим человеком был мой теперь уже бывший муж — Евгений Пронин.
— Вы даже решились переехать к нему в Москву. Вам это легко далось?
— В Киеве мне стало немножко тесновато. Были сериалы, но в них я не могла раскрыться. Я хотела большего. А все серьезные роли доставались московским артистам, и я приняла решение уехать. И сразу появился проект «Самый лучший фильм 3-ДЭ». Я не боюсь перемен, не привязываюсь к городам. Скажи мне переехать в другую страну — не проблема. Так что не могу сказать, что с моей стороны было страшной жертвой переехать к Жене.
— Вы были вместе семь лет, поженились, а через полгода расстались. Это родители настояли, чтобы вы с Евгением узаконили отношения?
— Родители современные люди, и они как раз не очень хотели, чтобы я выходила замуж. Они мудрые и знали что-то, чего не знала я. Может, и не нужно было расписываться. Просто когда люди вместе так долго, это должно к чему-то привести... И наверное, брак был логическим разрешением нашей любовной истории. Но есть штамп в паспорте или нет — трудно сохранить отношения, когда кто-то в паре перестает развиваться. Даже не в плане отношений, а в плане жизни и профессии. Главный вывод, который я сделала: не все мужчины одинаковые, не нужно после неудачных опытов брака считать, что все плохие. Это неправда. Я продолжаю верить в любовь, знаю, что она есть и будет. И даже если человек меня предает или обижает, я просто его вычеркиваю из своей жизни и иду дальше.
Я теряю людей достаточно смело: если человек совершил предательство один раз, будь то дружба или отношения, он сделает это еще раз. Эта история для меня перевернутая страница. Прошел год, у меня другая жизнь. Я нормально пережила все, простила и отпустила. Я, безусловно, благодарна Жене за то, что он создал мне все условия, потому что, если бы я была одна, не переехала бы жить в Москву. Он мне помог, поддержал. Просто жизнь движется вперед, люди меняются, и если становится тесно, значит, кому-то нужно сойти с дистанции. И вообще я считаю: если женщина перестает уважать мужчину, если чувствует себя сильнее его, она не должна оставаться с ним.
— Вы готовы к новым отношениям?
— Конечно. Есть поклонники, которые проявляют симпатию, пытаются ухаживать. Но я не люблю, когда все это форсируется. Я старомодна: отношения нужно начинать с дружбы. Бывает, мужчины сразу спрашивают: «Катюнь, я тебе нравлюсь? Скажи, за тобой стоит ухаживать?» Для меня в таком человеке сразу теряется все мужское. Ухаживания — не обязательно дорогие подарки, но любой женщине хочется внимания. При этом мне приятно находиться в статусе, в котором я сейчас пребываю, потому что кругозор расширился, я свободна. Торопиться некуда. Могу подождать, когда появится мужчина, который мне нужен: чтобы умел взять ответственность, чтобы у него было чувство юмора, доброта и щедрость. Кажется, я сейчас описала отца. (Смеется.) Мои родители прожили в браке тридцать лет, и я понимаю, что основной залог успеха — ответственность отца и его юмор.
— Спортсмен с чувством юмора?
— Они все юморные. Их просто нужно напоить. (Смеется.)
— Дом, купленный в браке, остался Евгению. А вы где живете?
— Это и есть его дом, я прожила там полгода. А теперь снимаю квартиру. Я давно мечтала именно о такой: в прованском стиле.
— А родители вас часто навещают в Москве?
— Родители регулярно приезжают в гости — и я сообщаю друзьям: «Меня завтра санэпидемстанция проверяет!» Мол, нужно все помыть, иначе мама не перенесет. А я езжу к ним: Пасху, и Рождество, и Новый год отмечаю с родителями. Конечно, нелегко жить на два города. У меня случались серьезные срывы, мне казалось, что я виновата перед родителями, бросила их. Когда я у мамы спрашиваю: «Как ты могла меня отпустить в Москву?» — она говорит: «Я просто тебя очень сильно люблю». Она хотела, чтобы я была востребована в профессии. Моя мама домохозяйка, но у нее есть свой бизнес.
Она самодостаточная женщина и всегда воспитывала меня так, что нужно быть в первую очередь личностью. Мы 24 часа в сутки с ней на связи. Естественно, жить вместе с родителями не стоит, у каждого должно быть свое пространство. Но я обожаю отдыхать с ними. Только в этом году, в свои 28 лет, я впервые поехала в отпуск с подругой. А так все с родителями. Они у меня современные, и даже на дискотеку мы ходим вместе. А если вдруг парни настойчиво пристают, папа обнимает меня и говорит, что он мой бойфренд.
— Родители, бабушка пытались вас познакомить с хорошим парнем?
— Нет. Хотя я им говорю: приведите мне хорошего человека, чтобы я уже поняла, какой он должен быть. Мне кажется, что еще не родился тот, который, по вашим словам, меня достоин.
— А если вы безумно влюбитесь и мужчина попросит вас оставить профессию, решитесь на это?
— Нет. Я думаю, такой мужчина не окажется рядом со мной. Конечно, когда у меня появится ребенок, многое отойдет на второй план. Я в принципе домосед, люблю, когда в доме уютно и вкусно пахнет. Могу сказать, что я действительно хранительница домашнего очага, но из профессии не уйду. Разве что не буду соглашаться на проекты в триста серий. Я, кстати, не понимаю актрис, которые говорят: «Я независима от профессии, если у меня завтра ее заберут, буду заниматься другим». Вспоминая свой тернистый путь, я думаю: как можно взять и от этого всего отказаться? Да я же не смогу дышать.
— Катя, а вам доводилось отказываться от ролей из-за непристойных предложений?
— Я часто слышу от знакомых о таких предложениях со стороны режиссеров или продюсеров. У меня этого не было. Даже чувствуя симпатию со стороны режиссера, я могла поставить себя так, чтобы человек не переходил рамки приличия. Для меня режиссер — это авторитет, с которым надо соблюдать дистанцию. Так что по этой причине отказываться от ролей не приходилось. Но я отказываюсь играть тупых блондинок, которых мне в силу внешности предлагают. От сцен эротического характера часто отказываюсь: я не боюсь раздеться, просто это неоправданно. Как правило, это снимается не очень эстетично.
От эротических фотосессий отказываюсь. У меня была одна, я думала, что это поможет карьере, но ошиблась. К сожалению, снявшись на обложку глянцевого мужского журнала, не приблизишься к цели. А моя цель — сыграть в артхаусном кино. Ради этого я готова на многое. Я уже выполняла трюки сама, например связанные со скалолазанием в «Напарницах». Могу вытерпеть любой температурный режим, хотя и не люблю, когда холодно. У нас же, как правило, получается, что весной снимают лето, а летом зиму. Но я человек бесстрашный, и когда слышу: «Камера! Мотор! Начали!» — мне не холодно, не жарко, мне никак... В итоге на съемках «Напарниц» заработала двустороннюю фолликулярную ангину. Но я продолжала сниматься. Дошло до того, что я вернулась домой, а у меня температура сорок. Я вызвала «скорую», пришлось в больнице пролежать пять дней.
Тяжело было не столько физически, сколько морально: я понимала, что из-за меня остановился процесс. При этом звонила мама и кричала: «Если ты выйдешь на работу, я прилечу на вертолете МЧС и убью тебя!» Так что я много чего могу, но — не все. Я боюсь насекомых, будь это тараканы, саранча или скорпионы. Когда мы снимали фильм «Война полов» в Батуми, была сцена в яме. Реально вырыли яму, где куча насекомых. У меня идет диалог с главным героем, а боковым зрением я вижу, что по ноге ползет что-то, и меня начинает трясти от ужаса. Режиссер Кирилл Кузин говорит: «А что у Кузнецовой с лицом?» — вот до чего меня перекосило. Я вспоминаю фильм с Николь Кидман, где она лежит в тюремной камере и по ней ползет огромный таракан. Этого я бы не смогла сделать.
— Вспоминая студенческие безбашенные годы, не испытываете желания снова что-нибудь натворить? Сорвать значок с машины?
— Значок — нет, но не могу сказать, что драйва в моей жизни не осталось совсем. У меня есть подруга, моя кума Аня, это человек-стихия. Она рыжая, безумно красивая и харизматичная. У нас с ней было одно незабываемое лето, кажется, в 2011 году. Пронин уехал в экспедицию на три месяца, и мы с Аней каждый день проводили вместе. Однажды чуть не угодили в какую-то секту. Накануне была вечеринка, а днем мы пошли гулять в парк. К нам подошла женщина и говорит: «Если бы можно было поменять мир, с чего бы вы хотели начать?» Я таких женщин обхожу стороной, а здесь решила поговорить: «Я бы хотела, чтобы жизнь была добрее...» Она зацепилась: «А пойдемте, я покажу фильм». Рыжая моя сразу все поняла, говорит: «Дура, идем отсюда». А я: «Нет, мы должны сначала спасти мир».
Мы попали в эту секту в час дня, а вышли из нее в два часа ночи. Сначала нам показали фильм про вред алкоголя и курения, потом еще какой-то. Мы ответили на двести вопросов типа: часто ли вы чистите зубы, часто ли улыбаетесь... Проверили уровень айкью... Тут как раз звонит мама и спрашивает: «Доча, ты где?» Я говорю: «Муся, я в секте». Рыжая тоже звонит своим: «У нас все нормально, мы в секте, все хорошо». В итоге наши тесты проанализировали и заявили, что мы в депрессии. И развели по разным комнатам на собеседования. Моей рыжей пацан попался 25-летний — она его послала сразу. А мне досталась 75-летняя бабуля, которую я послать не могла в силу воспитания. И она мне минут сорок рассказывала, что я на грани суицида: «У вас нет друзей, вы одиноки, но если вы хотите поменять свою жизнь, купите нашу книжку, которая стоит 7 тысяч 300 рублей!» В общем, мы еле унесли оттуда ноги. В другой раз катались на паровозе...
У нас с Аней много историй, и я была счастлива на триста процентов! Обязательно в разгар любой вечеринки, любой авантюры Ане нужно было сделать «березу». Лечь на спину и поднять вытянутые ноги — поза «березка». Не важно где: на Третьем транспортном кольце, в магазине. Главное, галочку поставить: «О, береза есть». Я так не изощрялась, ведь мне нужно было ее снимать в этот момент. А сейчас Анька примерный семьянин с двумя детьми... И мне не хватает наших безумств. Хотя поводы испытать драйв находятся. Недавно попала в нелепую ситуацию. Я опаздывала на съемку. По дороге поняла, что мало топлива в баке. По моим прикидкам, хватало километров на сорок. Но машина заглохла на Третьем транспортном кольце, в тоннеле. Мимо поток машин, я в средней полосе — что делать? Включила телефон, а там написано: «Сим-карта заблокирована». Меня холодный пот прошиб. Но плакать бесполезно, нужно действовать. Я собралась с духом, поставила на аварийку машину, перебежала через поток...
Выбравшись из тоннеля, бросилась в первый переулок. Оттуда выруливала машина, я — к ней. Водитель видит меня и говорит: «А, певица Алекса, это вы?!» — «Да, и я вам сейчас спою». И деловито сажусь в машину. Объясняю: «У меня ЧП, я блондинка, можете думать все что угодно, но у меня размагнитилась сим-карта и машина с пустым баком». Он говорит: «Да ничего страшного, решим вопрос!» Везет на одну заправку — дизеля нет, так же на второй и третьей... По ходу дела он меня узнал. Говорит: «Вы же не Алекса, вы актриса из «Кухни». Я вас обожаю, моя жена тоже». В итоге нашли, где купить дизель. Тут выяснилось, что у меня налички нет, только доллары. Я ему протягиваю 50 долларов. А он говорит: «Я не возьму, для меня честь — помочь вам». Это был уникальный день. Восстановив сим-карту, я всем позвонила, извинилась. Оказалось, что, разыскивая меня, подруга подняла на уши всю Москву. А вечером я поехала к Кириллу Серебренникову в «Гоголь-центр» на спектакль. Вот в таком экстремальном режиме я живу. Может, и хотела бы жить без выброса адреналина, да не получается.
Благодарим семейный итальянский ресторан IL BAROLO за помощь в организации съемки
