«Я сидела за рулем. Навстречу текла улица. Деревья, дома, люди. Кроме зрения и слуха, где все шло обычным порядком, конвейер тянул ленту образов, изображавших жизнь города. На этом фоне покадрово, медленно проявлялась голубая косынка с черными и желтыми полосами, пакетик носовых платков, колечко скотча, черная трубочка для ресниц, коробочка с шестью кружочками теней, расческа, связка ключей, черный квадрат кошелька, несколько тусклых монет. Я посмотрела вправо: на сиденье стояла картонная коробка. Поглядела назад: салон сзади забит коробками грязно-желтого цвета. Зачем и куда я везу эти коробки? Приходивший из ниоткуда ответ был прост: надо везти, и точка. Я выворачивала на улицу. В этот момент слева показалась машина, сдававшая задом. Машина приближалась медленно, мне казалось, у меня есть полдня, чтобы отъехать. Я нажала на газ — ничего не изменилось, машина не сдвинулась с места. Педаль газа на месте, нога ложится на педаль, вдавливает ее — ни рева двигателя, ни изменения положения. Я вмерзла в пространство. Бампер машины приблизился, ударил в бок.
Вместо удара мне послышалась музыка. Словно играли вальс, при этом довольно фальшиво. Не раз-два-три, а три с половиной. Откуда музыка? Я открыла глаза, прежняя реальная жизнь в салоне авто сменилась другой: комната, окно, сквозь шторы лучится свет, на тумбочке трепещет темный плоский предмет. Я проснулась, звонил будильник мобильного телефона. Играл мелодию. Это был сон, но какой ясный, какой точный образ действительности. Ощущение правдивости быстро меркло. Я начинала понимать: нет, не правдиво. Я встала, взяла стул. Покружилась. Надо вернуть вальс на место. Раз-два-три, раз-два-три — вот как надо. Мне ли не уметь. Приснятся же глупости: коробки в салоне, вальс. Пора на работу. Быстро в душ. Ребенок спит, поцелуем коснуться его щеки, теперь одеваться. Я посмотрела на часы. Через пять минут надо выйти. Но сначала на кухню — выпить стакан теплой воды. Вот и весь завтрак. Первый завтрак. Я выбежала наружу. Летнее утро. Сажусь в машину, еду. Город расстилает улицы, разворачивается площадями. На работу прибыла вовремя. Прошло две недели. Я ездила на работу сама, или меня забирал от дома друг, с которым мы вместе работали, и он жил неподалеку. В этот день мы договорились, что он заедет за мной. Машина уже стояла. Я подошла, распахнула дверь, села рядом.
«Привет. Все о’кей?» — «Все в порядке. Ну что, в час поедем перекусим?» — «Сегодня меня в «Макдак» тянет. Ты как?» — «Давай. Нормально». Он пришел в час. Я сидела за столом. «Что это у тебя? — Он заглянул в книгу. — Что это за герла?» — «Это не герла. Вакханка». — «А что у нее в руках?» — «В одной — факел, в другой — ветвь дерева». — «Про факел ясно. Я так понимаю, что она типа вечеринку зажигает». Я рассмеялась. Товарищ был остроумен. «Что-то вроде того. Огонь — символ страсти». — «А ветка к чему тут? А, понял, комаров отгонять?» — «Ветвь — это жизнь. Смотри, факел опущен книзу, а ветвь поднята вверх. Внизу огонь, то есть страсть, любовь, вверху — жизнь, а между ними танцующая вакханка». — «Смотри, какой гамбургер». — «Сам ты гамбургер. Танец выражает сокровенное действие. Когда вакханки танцевали, они парили в воздухе. Танец подражает небесам. Имитирует движение планет». — «Хитро». — «А ты думал». — «Да я прикалываюсь, о’кей? Ладно, поехали. Я хочу есть». — «Я тоже». Когда мы приехали на место, есть расхотелось. Я не могла отыскать причину. «Что бы это такое?» — думала я. Взяла салат, едва смогла его осилить. Друг ничего не заметил. Ел быстро и с удовольствием. Мы вышли наружу. Сели в машину. Выехали, попали в узкий коридор. Навстречу ехала машина. «Сдай назад», — произнес друг, моргнул фарами, в ответ такое же моргание, которое надо было понимать, мол, ты сдавай.
Он не хотел уступать. Друг взял вправо, чтобы протиснуться, водитель взял влево, хотя заранее было видно — не разъехаться. Тогда они поменялись: тот принял вправо, мой товарищ — влево. С тем же результатом. Это была разведка танцем. Друг начинал злиться. «Черт возьми!» — выкрикнул он, вылез из машины. Другой водитель также покинул авто и появился в поле зрения. Я осталась сидеть. Отдаленно слышала голоса и видела активную жестикуляцию. Мой друг довольно спортивен и умеет убеждать. Тот водитель отступил, сел в машину, она стала удаляться. Мой знакомый плюхнулся на сиденье, продолжая ругаться. «Вот тоже мне! Ему же удобней сдать, да и короче, и по прямой, а мне еще выворачивать!» И еще добавил кое-чего. Путь был свободен, мы с большой скоростью пронеслись по пассажу, стали выезжать на дорогу. «А не забыла ли я телефон?» — пришла мысль. Я открыла сумочку. Какое-то неуловимое, смутное воспоминание появилось на окраине мозга. Крутилась тихая неразборчивая мелодия. В сумке показалась косынка, голубая, с черными, желтыми полосами, пакетик носовых платков, колечко скотча, блестящий цилиндр туши, коробочка с шестью кружочками теней, расческа, связка ключей, черный кошелек, вывалившиеся монеты. Что-то заставило меня поднять глаза.
Когда мой друг остановился, чтобы осмотреться, из неизвестного места, непонятно откуда выскочил автомобиль, сдающий задом. Все случилось в секунду. Я застала последние мгновения. Сотрясение, удар, скрежет. «Ё-мое!» — закричал товарищ. Он в последний момент заметил столкновение, смотрел в другую сторону. Мы какое-то время ожидали ДПС, потом долгое оформление, как бессмысленное перекладывание коробок. Я что-то силилась вспомнить, не могла. Ум продолжал складывать какие-то кусочки, подставлять, склеивать, не оповещая сознание, и только через месяц вытолкнул готовую работу: сон был вещий. Я вспомнила, что эту аварию я видела во сне. Я не соединила сон с ситуацией, потому что во сне за рулем была я, а тут машиной управлял мой знакомый».
На правой руке есть нарушения группы С, выражающие снижение безопасности, одно из них — прямоугольное образование к линии жизни (рис. 4, линия жизни — зеленый, прямоугольник — красный). При прямоугольнике, который также называется коробочкой, происходят аварии. Если группы А и В в норме, как в нашем примере, то дело обойдется без травм.
