Бывало, встретимся в коридоре, Броневой обязательно спросит:
— Ну как ты там?
— Да все нормально.
— Колясику привет.
Он и Инну обожал, а она его. Всегда при встрече спрашивала, как его жена, как он себя чувствует.
Когда Броневой умер, мне сразу позвонила его жена, зная, что у нас с ним были очень теплые отношения. Он мне рассказывал о своей жизни в Воронеже, о жене умершей, о дочери, с которой не общался. Я его уговаривала найти с ней контакт...
Но, конечно, самые близкие отношения у нас с Колей были с Инной. Они вместе сыграли спектакль на двоих «Sorry», который для них поставил Глеб Панфилов. Все действие происходит в морге. Богатый эмигрант из Израиля решает жениться на своей первой любви, которая работает санитаркой в морге. Но обстоятельства жизни оказываются сильнее их...
Они с Колей любили петь, это их еще больше объединяло. Глеб Панфилов придумал трагический финал, когда они, напившись, поют русские песни. Я всегда уходила до финала, не могла смотреть, как они рыдают, потому что не возможно соединиться — его в Тель-Авиве ждет семья.
С этим спектаклем они поехали в Америку. Я говорю: «Инночка, ты там следи за Коленькой». Когда они вернулись, Инна спросила:
— Как ты с ним живешь? Он же не спит совсем и другим не дает. Мы приезжаем в гостиницу, надо поужинать, отдохнуть. А Коля все не может наговориться. В общем, в четыре часа утра только ложились спать.
А я ей отвечаю:
— Мы так всегда живем!
Они были не только блестящими партнерами, но и близкими друзьями. Мы с ее семьей встречали Новый год, праздновали дни рождения, вместе отдыхали. А еще мы с Инной умудрились родить сыновей не только в один год, но и в один месяц: Инна Ванечку, а я Андрюшеньку.
Помню, праздновали в «Праге» Колин юбилей, ему исполнилось 60 лет. Мы сидели всю ночь, приходили актеры из других театров, Инуська пела, читала стихи. Все кругом родные. Правильно говорила Татьяна Ивановна: «Мы все Людки, Кольки, Таньки и Инки в театре, все мы братья и сестры. И когда мы выходим на сцену, должны любить друг друга, потому что друг другу отдаем души. А когда зритель это впитывает, он уходит обогащенный этим, потрясенный. А тогда зачем театр, если этого нет?»
— У Караченцова и Чуриковой был еще один общий спектакль — «Город миллионеров»...
— В наш театр по приглашению Марка Захарова приходит Армен Джигарханян из Маяковки. В этом театре Захаров ставил «Разгром», Армен там гениально играл. Он, видно, решил сменить обстановку.
Начались репетиции. Мы, стайка молодых актрис, играем проституток. Мне очень понравилась реакция Армена, он так хохотал, когда мы вышли на сцену: «Знаете, у нас трагедийная ситуация должна быть, а мы таким образом уходим в комедийную». Нас тут же убрали.
Армен и Инна играли просто замечательно. И вдруг он уходит из театра. Как-то Инуська звонит нам: «Коль, ты знаешь, я так люблю этот спектакль, мне так нравится эта роль. Ты можешь поддержать меня?» И Коля стал играть вместо Армена. Когда мы приехали на гастроли в Санкт-Петербург, пришел Додин, как он сказал: «На гениев посмотреть». После спектакля все целовал их, приговаривая: «Вы — праздник, вы настоящие актеры».
И когда уже Коля стал инвалидом, Инна позвонила и просила передать ему:
— Спектакль «Sorry» останется только нашим с ним спектаклем. А в «Город миллионеров», думаю, он разрешит ввести кого-то другого.
— Бери тогда Хазанова, Коля тебе, конечно, разрешает. Ты любишь эту роль, пожалуйста, играй, — я прекрасно знала его ответ...
Мы часто с Инной перезванивались. Как-то я ей посоветовала посмотреть фильм «Лев зимой», где играли Питер О’Тул и Кэтрин Хепберн: «Это твоя роль!» Чурикова тогда года два или три ничего не репетировала в театре. Мы с Колей ходили на премьеру, «Аквитанскую львицу» поставил Глеб Панфилов. Коля приходил к ней на спектакль, он все время плакал, говорил: «Я даже не знаю, с кем ее можно сравнить». Когда мы зашли в гримерку, чтобы поцеловать Инну, Глеб сказал: «Она все время говорила: «Ах, если бы Коля сыграл эту роль...»
Коле после той страшной аварии предлагали играть в инвалидном кресле, но он отказывался. Я думаю, если бы не Колина авария, они еще не раз потрясли бы публику своей игрой. Она как столб огня, как атомная электростанция огромная. И когда выходил Коля, это была вторая волна этой электростанции. И зал от этих искр заряжался...
И вот приходит «Аудиенция». Я думала, что этот спектакль Глеб Панфилов будет ставить у нас в театре. Но Инне отказали в постановке. Слава богу, ей позвонил Женя Миронов и предложил сцену Театра Наций. На премьере творилось что-то страшное. Финал спектакля потряс нас с Колей. Он все повторял: «Как в эти семьдесят с чем-то лет найти новые краски? Инночке, наверное, было очень горько играть не на своей сцене...»
