Потерь как таковых не предполагалось, но на меня пошли буквально с вилами: «Варяг отдает театр! Он не наш, не русский». Сразу припомнили мои корни. Я стал чужим, хотя до этого был своим. Какие у нас собрания в театре проходили!
Для меня все это было диким унижением. Однажды понял, что не хочу иметь дело с Волковским театром и этим городом. Не могу работать в ситуации нелюбви. Я всегда работал в ситуации любви. У меня за всю длинную режиссерскую жизнь на руководящей работе не было ни одного съема. А вы попробуйте найти других главных режиссеров, которых бы не снимали через пять лет! Я отовсюду уходил сам, в основном по каким-то творческим причинам, и везде уговаривали остаться. Уезжал из Советска — все плакали. Уезжал из Омска — то же самое.
Как-то зашел к омичам, когда они приезжали в Москву на гастроли и играли в Вахтанговском театре. Честно признался, что сейчас сложный период. Тяжело входить в жизнь Театра Моссовета. Они сразу: «Если что, давай к нам. Мы всегда тебе рады!»
После ухода из Волковского театра какое-то время наслаждался свободой. Думал: какое счастье! Наконец-то перестало сниться, как я стараюсь занять всех артистов, даже тех, кто на сцену уже выходить не может. Однако счастье продолжалось всего полгода. Потом начал ставить на разных площадках — в «Сатириконе» у Райкина, в Ермоловском у Меньшикова, в Театре Наций у Миронова и понял, что свобода моя относительна. Когда работаешь в своем театре, ты себе хозяин, а «в гостях» вынужден подчиняться чужому уставу.
— Например?
— В каждом театре — свои особенности. У Райкина для меня самой сложной оказалась очень простая вещь — то, что репетиции начинаются в десять утра и продолжаются до двух дня. Я привык репетировать с двенадцати до трех, но Костя сказал: «У нас это закон, на который я жизнь положил». Пришлось подчиниться. Я начинаю в двенадцать, потому что ложусь поздно, часа в три ночи. Чтобы к десяти приехать в Марьину Рощу, приходилось вставать в семь утра. Работал как шальной. Делал, как требовал Костя, но был без сил.
В Ермоловском столкнулся с другой проблемой. Звезды, занятые в моем спектакле, очень плотно снимались. Было трудно задействовать их в репетициях.
