Александр Солженицын: «Я не обезьяна, снимайте как есть»
В 1994 году по ТВ показали фильм Станислава Говорухина «Великая криминальная революция», снимал его кинооператор Юрий Прокофьев, с которым мы были давно знакомы. Картина оставила сильное впечатление, я поздравил Юру с успехом. Через какое-то время он звонит рано утром: «Срочно бери билет до Владивостока, Солженицын возвращается в Россию!» Я тут же побежал в кассу... Официально об этом событии объявили только днем в новостях.
Напомню: великий русский писатель, нобелевский лауреат, автор книг «Архипелаг ГУЛАГ», «В круге первом», повести «Один день из жизни Ивана Денисовича» за «действия, порочащие звание гражданина СССР», в 1974 году был лишен советского гражданства и выслан с семьей из страны. Долгие годы они прожили в городке Кавендиш американского штата Вермонт. В 1990-м советское гражданство ему возвратили, а через четыре года Солженицыны решили вернуться на родину. Они прилетели из Штатов в Магадан, оттуда — во Владивосток, где Александр Исаевич с семьей пересели в поезд и в течение двух месяцев добирались до Москвы, делая остановки в российских городах и встречаясь с людьми.
Я проехал с ними в поезде от Владивостока до Хабаровска, Прокофьев включил меня в состав съемочной группы британского телеканала ВВС, снимавшей документальный фильм о Солженицыне.
Во владивостокской гостинице, где остановилась семья Александра Исаевича, не было горячей воды. Англичане были в шоке: как такое возможно? А Наталия Дмитриевна сразу сориентировалась и договорилась с кухней гостиничного ресторана. Там ей грели в кастрюльках воду. Жена русского классика бегала по коридорам, таская эти кастрюльки в номер, чтобы семья могла кое-как помыться. Я советовал ребятам-англичанам: снимайте, это советская действительность, вот что стоит запечатлеть для истории!
Однажды в городской больнице мы с Александром Исаевичем, Наталией Дмитриевной и сопровождавшими их врачами застряли в большом лифте. Длилось наше заточение минут пятнадцать, Наталия Дмитриевна заволновалась, боясь, что мужу станет плохо. Но тот спокойно стоял, еще и ее успокаивал: «Не переживай ты так, нас достанут».
В свое время Наталия Дмитриевна окончила механико-математический факультет МГУ, училась в аспирантуре. Однако когда в 1968-м познакомилась с Солженицыным, забыла о собственной карьере и посвятила себя мужу. Стала его секретарем, помощником, редактором, составителем собраний сочинений и матерью его детей.
Во Владивостоке мы с Наталией Дмитриевной и сыновьями писателя, Ермолаем и Степаном, подружились. Местное начальство, желая сделать почетному гостю и его семье приятное, повезло их на остров Попова. Наталия Дмитриевна настояла, чтобы взяли с собой и меня. Добирались туда на катере. На берегу нас встретили накрытыми столами с морскими деликатесами: крабами, омарами, устрицами. Местные чиновники решили удивить Александра Исаевича, но Солженицын отрезал: «Я это не ем». Попросил его пройтись по берегу, там очень красивый вид, он и меня поставил на место: «Я не обезьяна, снимайте как есть». Больше ни о чем его не просил...
Меня восхитили его сыновья, я взял у них небольшое интервью, которое напечатала «Комсомолка». Они впервые после отъезда оказались в России, при этом по-русски говорили без акцента, что меня поразило. Спросил Ермолая, слушает ли он какие-то русские песни, что ему нравится. Оказалось, его любимая — «На братских могилах не ставят крестов». Забегая вперед, скажу, что два года назад Ермолай пригласил меня на свое пятидесятилетие. Юбилей он отмечал на даче под Суздалем. Там собрались самые близкие его друзья.
А тогда меня даже пустили в спецвагон, в котором семья проехала до Москвы. В него никто не имел права зайти, только съемочная группа ВВС. Но я договорился с Наталией Дмитриевной и все же сделал пару кадров...
Когда встречал Солженицыных на каких-то мероприятиях, непременно подходил к Наталии Дмитриевне и предлагал снять Александра Исаевича для истории. Но всегда получал в ответ: это невозможно, он очень занят, много работает, его нельзя отвлекать. Солженицын говорил, что у него мало времени, жить осталось недолго и он должен все успеть. Просыпался утром, сразу же садился за письменный стол. На встречах с читателями, если кто-то просил автограф, отвечал, что расписывается только на своих книгах.
Мэр Москвы Юрий Лужков выделил Александру Исаевичу участок в Троице-Лыково, где писатель построил дом. Не раз я просил разрешения у Наталии Дмитриевны поснимать их там, но Солженицыны не хотели светить свое жилище и я эту тему закрыл...
Вдруг в 2007 году раздается звонок из журнала «Шпигель». Мне сообщают, что немцы взяли интервью у Солженицына и Наталия Дмитриевна велела вас найти. В Москву приезжает шеф бюро по Восточной Европе, надо снять его с писателем: «Наталия Дмитриевна сказала, что только вы можете это сделать». Так я попал в Троице-Лыково. Нас встретили Наталия Дмитриевна с сыном Степаном. Поднялись на второй этаж, где располагался кабинет писателя. Увидев меня, Александр Исаевич улыбнулся: «О, мой старый друг». Я снял его за письменным столом, потом мы вышли на балкон, писатель сел в кресло, Наталия Дмитриевна обняла мужа. Я заметил, как сильно у Солженицына иссохли руки. Через год его не стало...
Последний снимок был сделан мною четырнадцатого июля 2007 года. Я подарил семье те фотографии, они потом висели на выставке, посвященной писателю. На прощание в Академии наук прилетел Игнат. В свое время Александр Исаевич приходил на его фортепианный концерт в Большой зал Московской консерватории, где я его снял.
На похоронах Игнат стоял у гроба отца со своим маленьким сыном. Когда внук Александра Исаевича вырастет, непременно узнает, какой величиной был его дед.
