Через пару лет Галина Борисовна закрыла студию. И нас взял к себе Олег Николаевич Ефремов (практически всех, тринадцать человек). У него в театре я наконец почувствовала себя как дома. Сразу возникло ощущение, что мы под крылом умного, доброго, толерантного руководителя.
Сначала держались вместе, студией, нам давали ставить свои спектакли на малой сцене. Мы выпустили несколько прекрасных постановок — «Урок женам» и «Урок мужьям», «Последняя ночь Отто Вейнингера», «Злодейка, или Крик дельфина». Постепенно разделились, разбрелись...
Ия Саввина
Первым моим спектаклем на основной сцене стала «Чайка». Там я встретилась с Ией Сергеевной Саввиной, потрясшей меня своими замечаниями. Я была в шоке, когда прямо на сцене она стала комментировать мою игру: «Нет, вы посмотрите, как она ходит?! Как топает! Нина Заречная не может так двигаться. И так смотреть!» Поначалу пугалась. Казалось, это слышит весь зал. Саввина ведь говорила полным голосом, не шепотом. У артистов МХАТа есть такая особенность и такое умение разговаривать во время действия, но публика ничего не слышит. Я тоже потом этому научилась.
Обижаться и не думала, потому что обожала Ию Сергеевну. Не только ее роли, но и то, как она живет, как старится. Она была прекрасна, и я прислушивалась к советам — не топать, не махать руками. Постепенно росла от спектакля к спектаклю, и замечаний становилось меньше.
Мне еще повезло. В театре говорили, что иногда какая-нибудь прима вызывает молодую актрису к себе в гримерку и отчитывает по полной программе. Не знаю, как бы я себя повела в такой ситуации. Мне ведь палец в рот не клади. Когда Ия Сергеевна ругалась матом, я в ответ тоже могла ругнуться.
При всей своей любви к ненормативной лексике Саввина была интеллигентнейшим человеком. У нее дома происходили не только необыкновенно вкусные, но и необыкновенно культурные застолья. Собирались те, кого Саввина любила. Те, с кем ей было комфортно. Застолье — это же особый случай: когда ты выпиваешь, то должен быть уверен, что человек, сидящий рядом, не полезет драться, не устроит скандал. Будет веселиться, петь песни, читать стихи. Ия Сергеевна их очень любила и читала замечательно. Я к ней, наверное, попала из-за Миши Ефремова, своего мужа, с которым мы были все время вместе. Хотя Ия Сергеевна меня тоже любила. Говорила: «Женька — это Комиссаржевская!» Что, конечно, льстило.
