«Мама убеждала нас: «Разве вы хотите до 90 лет прожить вдвоем? Вы должны стать женщинами, у вас должны появиться семьи, дети. Сидеть всю жизнь друг с другом — это ненормально!» — рассказывают актрисы Татьяна и Ольга Арнтгольц.
Сестры Арнтгольц, как выяснилось, ни разу не отдыхали вдвоем. И когда у них вдруг совпали окна в рабочих графиках, они оставили дома двух мужей и одну малолетнюю дочь и поехали в Швейцарию.
Сначала остановились в Цюрихе, в одном из старейших и красивейших отелей города — Eden au Lac, расположенном прямо на берегу Цюрихского озера. А оттуда отправились на модный горнолыжный курорт Церматт — актрисы давно мечтали освоить горные лыжи. Там, в уютной гостинице Grand Hotel Zermatterhof, которая, как и отель в Цюрихе, входит в ассоциацию Swiss Deluxe Hotels, мы и беседовали с Таней и Олей. Из окна — потрясающий вид на заснеженные Альпы и гору Маттерхорн.
— Таня, Оля, вас в детстве путали?
Татьяна: Бесконечно! Учителя, одноклассники, соседи. Не скрою, был период, когда меня дико раздражало то, что мы с Олей похожи. В какой-то момент захотелось табличку с именем на лоб прилепить, чтобы в сотый раз не спрашивали: «Ты Таня или Оля?»
Кроме того, на нас везде и всюду обращали внимание, смотрели с интересом. Снова и снова нам приходилось выслушивать одно и то же: «Ой, а вы близняшки? Какие одинаковые!» Я на улице снимала шапку, чтобы хоть чем-то от Оли отличаться. Или предлагала идти из школы домой разными дорогами. И тогда мама стала покупать нам разную одежду, вязать шапки и свитера разных цветов.
Ольга: Но даже если мы одевались по-разному, до десятого класса нас все равно постоянно путали. И только когда мы перешли из обычной школы в специальный актерский класс, вдруг выяснилось, что мы не очень-то и похожи. Нас различали и ребята, и педагоги. Люди искусства, видимо, смотрят на мир какими-то другими глазами. И в институте преподаватели нам сразу сказали, что мы с Таней совершенно разные: у нас разная актерская природа, разные характеры, и играть мы должны разные роли.
Нас даже развели по разным группам.
Татьяна: Когда мы только-только стали сниматься в кино, нас поначалу вызывали на пробы на одну и ту же роль. Но довольно скоро режиссеры разобрались, кто кому из них нужен: я или Оля. И теперь они уже не путаются.
Ольга: Помню, Танька была утверждена в один из первых своих фильмов — «Наваждение». Но одновременно она должна была сниматься в «Кавалерах морской звезды», причем в Одессе. В какой-то момент стало понятно, что эти два проекта не совмещаются. Мне звонит продюсер «Наваждения» и говорит: «Оля, твоя сестра не сможет у нас играть. Не хотела бы ты попробоваться на ее роль?» Пробы прошли хорошо, меня утвердили, и к тому же мне очень понравился сценарий.
Тут выясняется, что Танин график удалось как-то свести. В итоге снималась, естественно, она. И у меня не было никаких претензий…
Татьяна: Или вот вам обратная история. Режиссер Александр Велединский искал актрису для фильма «Русское», в актерском агентстве увидел Олину фотографию и сказал: «Вот она, моя девочка!» Но его ассистенты то ли не знали, что нас двое, то ли перепутали. В общем, они пришли в институт и сказали, что им нужна Арнтгольц. Однокурсники показали на меня. Я пошла на пробы, абсолютно не подозревая, что режиссер искал не меня, а сестру. Смотрю, история прекрасная, роль — тоже. Но как дошло до графика съемок — опять не состыковывается все с теми же «Кавалерами морской звезды» (их снимали целый год!).
Ну и точно как в случае с «Наваждением», режиссеру предложили вместо меня взять Олю.
Ольга: Когда я пришла на пробы, выяснилось, что это мои фотографии Велединский видел в агентстве. И он сказал: «То-то, когда ассистенты привели мне Таню, я подумал: «Вроде бы то, что я хотел, но все-таки немножечко другое. А вот ты — абсолютно моя актриса!»
— Неужели в таких ситуациях вы совсем не ревнуете и не завидуете друг другу?
Татьяна: Мне кажется, если тебе не в радость успехи родного человека, если ты завидуешь сестре, это абсолютно ненормально, патология какая-то. Когда искренне любишь кого-то, делишь с ним все — радости, горести, успехи и неудачи. Помню, я смотрела как-то раз бой братьев Емельяненко.
Они выиграли каждый свой полуфинал чемпионата и в финале вынуждены были выйти друг против друга. И вот они вышли, обнялись, после чего Федор сразу же провел какой-то прием и аккуратно положил Александра на лопатки. Тот лежал и не двигался, пока судья не закончил считать. После чего братья встали и снова обнялись. Бой был завершен. Никакой борьбы, никакого соперничества. Чистая формальность! Братья сами знали, кто из них лучший, — его и сделали победителем. У меня прямо комок стоял в горле, когда я на них смотрела! Ну а если говорить о ролях, к ним вообще надо относиться философски. Если роль твоя — она тебя обязательно найдет. А если не твоя — то тебе же лучше ее не играть.
— А ваши родители знали заранее, что у них будет двойня? Или это был для них сюрприз?
Ольга: Мама рассказывала, что бабушка, папина мама, просила: если родится девочка, назвать Ольгой, в честь бабушкиной сестры, погибшей в блокаду.
И тут врач, которая наблюдала мамину беременность, высказала предположение, что, возможно, будет двойня. Тридцать лет назад УЗИ еще не существовало, но по каким-то признакам она это заподозрила. Мама, разумеется, была потрясена. Двойня! Нашему брату Антону тогда еще и восьми лет не исполнилось. В общем, она не без трепета сообщила новость папе: «Алик, ты знаешь, мне сказали, что, возможно, будет двое». На что папа ответил: «Что значит — возможно? Должно быть двое!» Ну а насчет второго имени долго голову ломать не пришлось. Настольной книгой и бабушки, и папы, и мамы был «Евгений Онегин». Вот нас и назвали в честь сестер Лариных.
Как и положено, Татьяной стала старшая, а Ольгой — младшая.
Татьяна: Я старше на двадцать минут. Но мама всегда твердила: «Таня, ты должна уступать Оле, она ведь самая маленькая в семье». И до сих пор я за нее боюсь, чувствую ответственность! Вот недавно, когда мы учились кататься на горных лыжах, она бросила меня на горе, умчалась вниз, сверкая лыжами. Сумасшедшая! (Смеется.) Пришлось и мне потихоньку спускаться за ней, хотя было страшновато. Помню, как-то в детстве одна девочка завалила Олю на траву, что-то они там повздорили. Так я налетела на обидчицу, как коршун, схватила за косу, отмутузила.
Ольга: Мы были с Танькой одной командой. Во всем! Когда учились во втором классе, нас отдали в музыкальную школу, мы сами выбрали скрипку — этот инструмент казался таким волшебным, загадочным.
Но занятия музыкой вылились в жуткую каторгу, мы все делали из-под палки. И вот нам надо было идти на экзамен в музыкалку, мама написала записку учительнице, чтобы нас отпустили из школы после первого урока. Помню, стоим мы с Таней на перемене с этой запиской... «Таня, давай ты отдашь». — «Нет, давай ты». А учителя в школе очень не любили, когда кто-то с уроков отпрашивается. Так мы и не отдали ту несчастную записку. Прозвенел звонок на второй урок — мы и пошли в класс. И на третьем уроке просидели, и на четвертом… А родители все это время прождали нас в музыкальной школе, причем мобильных телефонов, сами понимаете, тогда не было… И вот приходим мы с Танькой домой. Папа открывает дверь и мрачно говорит: «Заходите». Мы входим, видим плачущую маму… Было ужасно стыдно.
Мама два дня с нами не разговаривала. Пошла на мировую, только когда стало понятно, что в музыкальной школе нам позволят пересдать экзамен.
Татьяна: Когда мама после ссоры хотела с нами помириться, она говорила: «Вы что-то хотите мне сказать?» И мы с Олей вместе, держась за руки, к ней шли. Мама давала нам мизинец, и мы обхватывали его своими двумя мизинцами: мирись, мирись, мирись и больше не дерись. Это я очень хорошо помню. А вот в музыкальной школе мы так и не удержались и скрипачками не стали — упорства не хватило.
— Ваши родители — актеры. Наверное, у вас и выбора-то не было, кем стать, вы же выросли за кулисами!
Татьяна: То, что наши родители актеры, совершенно не означает, что мы выросли за кулисами.
Мы с Олей приходили к ним на работу, раздевались у мамы или у папы в гримуборной, и нас тут же отводили в зал. И в результате в 17 лет, задумав поступать в театральный институт, мы на голубом глазу задавали родителям вопрос: «А правда, что театр — сложная и жестокая среда? А почему вы про это раньше ничего нам не говорили?»
Ольга: Родители не считали нужным посвящать детей в подробности взрослой жизни. Когда к нам в гости приходили их коллеги-актеры, папа строго командовал: «Девочки, шагом марш в свою комнату, дверь закрыть!» Думаю, что родители были абсолютно правы! Сейчас мы с сестрой часто видим, как восьмилетних детей сажают за один стол со взрослыми и они слушают совершенно не подходящие для их ушей разговоры… — Как же такие строгие родители отпустили вас от себя в Москву?
Ольга: Думаю, им было очень нелегко, но они нас не останавливали.
К тому же наша питерская бабушка это предрекала: «Вот увидите, девчонки вырастут и убегут из Калининграда в большой город». В детстве мы с Таней бывали в Москве. И уже тогда нам очень нравился этот безумный город — толпы людей, суета, шум-гам-тарарам, жизнь кипит. А больше всего меня завораживал запах метро — он мне казался необыкновенным, прекрасным. До сих пор моя мечта — жить в доме, выходящем окнами на какой-нибудь огромный проспект. Мне совершенно не мешает шум, я хочу видеть, как кипит жизнь.
Татьяна: Брат наш, когда приезжает в Москву, ужасается: «Какая суета, кошмар, как здесь вообще можно жить!»
Антон тоже стал актером, работает в Калининграде, в молодежном театре, и очень доволен своей творческой судьбой. А вот мы с Олей мечтали учиться именно в столице. И хотя папа всегда говорил: «Мои дочери не будут актрисами! Никогда в жизни! Даже слышать об этом не хочу», наш выбор все-таки принял. Я помню, как мы с Олей стояли с вещами у лифта, нужно было уже спускаться вниз, где нас ждала машина, чтобы ехать на вокзал. А мама с папой говорили: «Девчонки, в театральный институт поступают единицы. Москва слезам не верит, она вообще никому не верит и никого не ждет. И если у вас там ничего не получится, это совершенно нормально и естественно. Возвращайтесь домой, мы вас ждем». Но Москва нас сразу приняла как родных.
— А что было бы, если бы в институт приняли только одну из вас?
Ольга: Вообще-то мы были почти уверены, что так оно и случится.
Трудно было предположить, что повезет сразу обеим! Мы думали: пусть хотя бы одна из нас поступит, и то счастье! Предполагалось, что вторая уедет в Воронеж, где место в театральном институте было нам уже гарантировано. Мы ведь оканчивали совершенно особенную школу в Калининграде — лицей № 49, театральный класс. Очень много выпускников этого класса, учившихся раньше и позже нас, работают в московских театрах! Есть даже анекдот на эту тему: «Тебя взяли в театральный вуз? Ты что, блатной?» — «Нет, я из Калининграда». И вот когда мы учились в десятом классе, к нам на выпускной спектакль приехал ректор Воронежского театрального института и сказал, что возьмет к себе шесть человек, в том числе и нас.
Но все эти шесть человек захотели сначала попытать счастья в столице. И вот ходим мы по Москве из института в институт, узнаем, когда прослушивания. Тут выясняется, что в Щепкинском училище нас могут прослушать прямо сейчас. Мы тогда перепугались, ведь даже одеты были неправильно: на экзамены в театральный девочкам полагается являться нарядными, и обязательно в юбках. Во всех подобных вузах это непременное условие! А тут мы с сестрой — в брюках, мокрые. Только что попали под дождь. Но все-таки решили попытать счастья. Курс тогда набирал ректор училища — Николай Николаевич Афонин, царствие ему небесное. Он посмотрел нас шестерых и сказал: «Возьму двух девочек-сестренок и одного мальчика». Это показалось нам невероятным сном.
Татьяна: И началась наша студенческая жизнь. В комнате, которую нам дали в общаге, царила грязюка и разруха: стулья и стол раздолбаны, подоконники, рамы — в трещинах. И тучи тараканов. Кошмар! До нас там жили мальчики-старшекурсники. И к нам, открывая дверь ногой, то и дело вламывались незваные гости с вопросом: «А где Антоха?» Но мы довольно быстро привели наше жилье в божеский вид. Все отдраили, отмыли… Никогда не забуду, что для нас сделал Игорь Петренко! Он тогда учился на четвертом курсе и приходил к друзьям в общежитие. Так вот, он заметил, что на нашей входной двери отсутствует ручка, а вместо нее — веревочка. Принес отвертку с гвоздями и прикрутил ручку! Вскоре у нас стало так чисто и уютно, что нашу комнатушку прозвали «кельей». Там никто не курил, не устраивал попоек, даже матом выругаться у посетителей нашей «кельи» не возникало желания.
Ольга: Как только мы начали сниматься, стали откладывать деньги в общий котел.
Поскольку жили экономно, довольно быстро сумели накопить на комнатушку в коммуналке. Три года там прожили, много работали и совместными усилиями заработали на отдельную однокомнатную квартиру. Какое это было счастье! Мы с такой любовью делали в ней ремонт, сами ездили по строительным рынкам, выбирали обои, плитку, мебель. Не квартира получилась, а конфетка!
— И что, все вдвоем да вдвоем? А как же ухажеры?
Татьяна: Были, конечно. Но честно скажу: первые влюбленности сестры мне дались тяжело.
Ольга: И я тоже Таню ревновала. Мне было так обидно!
Она же моя половина, мы всю жизнь вместе, а тут она вдруг оставляет меня одну и идет с каким-то посторонним типом в кафе! Я звонила маме, жаловалась, и она мне терпеливо объясняла: «Лялечка, так и должно быть. Не надо обижаться».
Татьяна: А когда кто-то ухаживал за Олей, мамочка успокаивала меня: «Разве тебе хочется до 90 лет прожить с Олей? Поверь, вряд ли вы будете вдвоем счастливы. Вы должны стать женщинами, у вас должны появиться семьи, дети. Не хотите расставаться? Так покупайте квартиры в одном доме, селитесь рядом. Но сидеть всю жизнь друг с другом — это ненормально!» Потом мы с сестрой просили друг у друга прощения: «Олечка, прости меня!» — «Таня, это ты прости, что я такая эгоистка». К счастью, поклонников нам делить не приходилось. Никогда не было так, чтобы кто-то влюблялся сначала в одну из нас, потом в другую или не знал, кого выбрать.
У Оли всегда были свои кавалеры, у меня свои. Спросить бы у них, почему именно Таня, а не Оля, или наоборот. С чем это было связано? Загадка.
— Ну хорошо, вы нравились разным мужчинам. Но неужели никогда не случалось так, чтобы вам обеим кто-то приглянулся? У вас что, настолько разные вкусы?
Ольга: Да нет, не сказать что у нас с Таней вкусы разные. Просто, может быть, вам это покажется удивительным, но у нас никогда не случалось пересечений. Наверное, мы всегда интуитивно понимали, что если у одной сестры появился какой-то человек, то вторая никоим образом не может на него претендовать.
Татьяна: При этом поклонник должен обязательно быть предъявлен сестре.
Ольга: Однажды я предложила: «Тань, а давай я надену парик и приду в кафе, где вы будете сидеть. Незаметно проберусь за соседний столик и понаблюдаю». Но она не согласилась. А когда Таня стала встречаться с Ваней — своим нынешним мужем (актер Иван Жидков. — Прим. ред.) — мне не нужно было специально ходить на него смотреть. Я ведь давно его знала, мы частенько пересекались на каких-то премьерах, мероприятиях, здоровались, болтали о том о сем. Он мне всегда казался искренним парнем, открытым, легким в общении.
Татьяна: А главное, Ванька совершенно не из той категории актеров, которые зациклены на себе любимом и на своей карьере. Дом, семья для него гораздо важнее. Он ненавидит долгие, дальние экспедиции, для него это прямо испытание, очень скучает по нам с дочкой.
Ольга: Для нашего папы семья тоже всегда была в приоритете.
Он прежде всего муж и отец, а потом уже артист. Помню, когда мы еще учились в «Щепке» и приехали на каникулы домой, мама потащила нас к одной женщине, экстрасенсу. И та сказала: «Девочки, я вижу у вас за плечами очень сильного ангела-хранителя. Знаете, кто это? Ваш папа». (Улыбается.) И вот мы с Таней очень хотим, чтобы наши семьи были такими же крепкими, как у наших родителей. Они прожили вместе душа в душу 39 лет. И папе периодически снится страшный сон, как будто мама от него уходит. Видимо, ничего страшнее он и вообразить не может.
— А как Таня восприняла Олиного мужа, Вахтанга (спортсмен, актер и шоумен Вахтанг Беридзе. — Прим.
ред.)?
Татьяна: Оля очень долго не знакомила его со мной, и я попросила: «Покажи хоть фотографию!» Но у нее не было его фотографий, зато она нашла видео в Интернете — Вахтанг давал в Тбилиси интервью на грузинском языке. Солнечный город, все зелено, и на фоне этой идиллической картинки — сумасшедшей красоты мужчина. Голубые глаза, черные волосы, обаятельная белозубая улыбка. Я такого не ожидала! Сказала Оле: «Ты с ума сошла? В таких красивых нельзя влюбляться! Это опасно!» (Смеются.)
Ольга: Для меня в мужчине гораздо важнее ум, надежность, доброта, честность. Ну что ж поделаешь, если он при этом еще и внешне ничего. (Улыбается.) Вахтанг очень разносторонний человек.
Пятнадцать лет профессионально занимался плаванием — сначала в Тбилиси, а потом переехав в Санкт-Петербург. Стал мастером спорта международного класса, участвовал в Олимпийских играх в Сиднее. А параллельно Вахтанг окончил актерский факультет СПГАТИ. И сейчас он не только в антрепризах играет, но и как шоумен часто работает за границей. Отношения между нами возникли далеко не сразу. Мы с Вахтангом лет пять вместе играли в спектакле «Ханума». Виделись от случая к случаю, в этой антрепризе было несколько актерских составов. Ну и в какой-то момент между нами произошел щелчок и все изменилось. Чувства трудно описать…
Татьяна: Вот так мы и разлетелись в разные стороны из нашего девичьего гнездышка. И у каждой началась новая жизнь, уже отдельная друг от друга.
Хотя роднее и ближе Оли у меня все равно нет никого на свете. Недаром мы с ней были вместе еще до появления на свет, в мамином животике. Кстати, всякий раз, когда я где-нибудь приземляюсь на самолете, первую эсэмэску о том, что долетела благополучно, отправляю маме, вторую — Оле, а третью — мужу.
Ольга: Я делаю то же самое, в такой же последовательности… Ведь в жизни все что угодно может измениться! И люди меняются, и чувства. Не меняются только отношения с теми, кто кровь от крови, плоть от плоти. Только в них можно быть уверенными на сто процентов. Моя сила и опора — это сестра, родители, брат и маленькая Машенька, Танина дочь. Когда я ее впервые увидела — а это произошло на следующий день после ее рождения, — я спросила: «Тань, это создание и мое тоже?» Она ответила: «Оль, ну конечно, твое».
В первые недели я была рядом с сестрой и новорожденной. Ваня тогда отправлялся куда-то на съемки, и Тане нужна была помощь. А когда Маша немного подросла, сестра и сама стала уезжать по работе на пару дней, оставляя малышку на нас с Вахтангом.
Татьяна: Маша обожает Олю и Вахтанга. Особенно Вахтанга! Когда они приходят к нам в гости, Маша тут же забирается к Вахтангу на колени, и ее оттуда извлечь нереально. И он с таким энтузиазмом с ней возится, играет, мультики смотрит.
— А Маша понимает, что вы с Ольгой сестры, что вы похожи?
Татьяна: Когда Маша только начала фокусировать взгляд, она с удивлением переводила глаза с меня на Олю… Зырк-зырк! (Смеется.) Но она нас никогда не путала.
Ольга: На самом деле — нет, но иногда она притворяется. Когда мы с Таней о чем-нибудь разговариваем, ей кажется, что про нее забыли. И вот, чтобы обратить на себя внимание, Маша устраивает целый спектакль. Садится ко мне на колени и говорит: «Мама!» И хитро так на Таню косится. Я ей подыгрываю: «Да, доченька, что ты хочешь?» А она на Таню показывает и говорит: «Оля». И смеется. Обожает такие рокировочки!
Татьяна: И все-таки один ребенок на двоих — это слишком мало. Их должно быть как минимум двое, а лучше трое. В большой семье чувствуешь себя увереннее и гармоничнее.
Ольга: Самое большое счастье для женщины — быть мамой. В детях заключается смысл жизни, это драгоценнейший подарок. Но что-то планировать в этом вопросе бессмысленно.
Дети даются нам от Бога, и каждому в свое время.
Благодарим Офис по туризму в Швейцарии и авиакомпанию SWISS за помощь в организации поездки
