Юлия Шилова: «Заказать» меня мог только мой муж...»

«Захожу в лифт, за мной вбегает мужчина. Как только кабина двинулась, он ударил меня в лицо ногой».
Инна Фомина
|
24 Марта 2011
Юлия в своем загородном доме в Подмосковье
Юлия в своем загородном доме в Подмосковье
Фото: ,

Писательница Юлия Шилова — одна из самых известных авторов детективных романов. Их у нее более восьмидесяти, и выходят они миллионными тиражами. Но истории своих героинь Юле придумывать не приходится — она сама прожила много женских судеб. Преодолевала нищету и голод, окунулась в мир криминальных разборок, была и брошенной отцом дочерью, и сбежавшей невестой, и вдовой, после того как супруга расстреляли бандиты, и женой, которую «заказал» собственный муж...

— Лет пятнадцать назад я приехала из Москвы на родину, в маленький дальневосточный городок Артем, — маму хотела проведать.

Иду с дочкой по знакомым с детства улочкам — веселая такая, разодетая, на высоченных каблуках, в дорогом пальто. Проходя мимо пивных ларьков, вижу подвыпившего мужика — пузатого, обрюзгшего, с грязными нечесаными седыми космами. Сидит возле ящика из-под овощей, на котором разложена газета с воблой, и цедит из горла пиво. Наши глаза встретились, и вдруг в этом опустившемся пьянчужке узнаю Диму, свою первую любовь! Меня аж передернуло. Вижу, он тоже меня узнал, но смотрит с такой ненавистью, будто убить хочет своим мутным взглядом. Крепче сжимаю ручку Лолиты и ускоряю шаг. А он швыряет мне в спину воблу и хрипло орет на всю улицу: «Сука, тварь ты этакая (мат-перемат), со свадьбы сбежала, гадина!

Ща поймаю — ноги вырву!!!» Хватаю ребенка в охапку и бегу домой. Прибегаю, дрожа от отвращения, рассказываю эту историю маме, а она говорит: «Да не обращай ты на него внимания. Он целыми днями ошивается у пивной палатки и с утра до вечера пьет. Совсем конченый мужичонка…» Села я в кресло и задумалась: «Какой ужас, ведь когда-то этот человек чуть было не стал моим мужем! Боже, как же могла сложиться моя жизнь!» И мне стало так страшно…

Моя мама Людмила Андреевна работала на электроподстанции диспетчером, папа Виталий Олегович был следователем в уголовном розыске. Развелись родители, когда я была совсем маленькой. Причем отец ушел не к прекрасной даме, а… к убийце.

Влюбился в свою подследственную, убившую мужа, и сделал все для того, чтобы вытащить ее. Срок ей все-таки дали, но он оказался гораздо меньше, чем был бы без помощи отца. Следователь отправился за своей пассией в колонию... В день, когда он уезжал, мама, уходя на работу, сказала: «Бери все что хочешь». А когда вечером вернулась, обнаружила, что в квартире остались только розетки — папа подогнал грузовик и вывез все подчистую. Мама подала на алименты, но отец выплачивал копейки: оформил отцовство на дочку новой жены и предоставил справки, что получает гроши… Из-за своей сумасшедшей любви отец бросил не только семью — он потерял работу, друзей, партбилет. Пока его ненаглядная зэчка отбывала срок на зоне, он в тех же краях устроился на работу юрисконсультом. После ее освобождения они так и не уехали из поселка для ссыльных.

Она стала работать продавцом, отцу дали квартиру… Когда мне исполнилось 20 лет, я решила навестить отца, вроде как заново с ним познакомиться, я же его совсем не помнила. Лучше бы не делала этого!.. Вокруг колючая проволока, нищета и страшные люди. И папа — абсолютно чужой человек. Жалкий, больной, изможденный старик. Водил меня по своей ничтожной квартире и хвастал: «Вот этот шкаф сделан зэками! И этот стол, и абажур!» Меня от всего этого передергивало. Потом отец попросил разрешения проехаться в моей иномарке. Я смотрела, с каким восторгом он крутит руль, и думала: «Как можно всю жизнь добровольно прожить на зоне?..» Больше мы с ним не виделись. Через восемь лет он умер…

Когда мне было пять лет, мама вышла замуж. Отчим оказался хорошим человеком — очень был добрый, ко мне внимательный.

«В шахтерском городке, откуда я родом, мне было очень плохо...»
«В шахтерском городке, откуда я родом, мне было очень плохо...»
Фото: Фото из семейного альбома

По-моему, любил меня даже больше, чем своих детей от первого брака. И еще Олег Николаевич почему-то верил в то, что меня ждет какая-то особая судьба. При том, что было ясно: в нашем маленьком шахтерском городке ничего хорошего мне не светило. К тому времени шахты позакрывались, народ или спивался, или торговал на рынке китайским шмотьем. А я мечтала о столице, о красивой жизни и больше всего — о Большом театре! Представляла, как танцую главную роль в «Лебедином озере». Каждый день до изнеможения занималась в балетной студии. Однажды написала в журнал «Советский балет» — мол, хочу быть балериной, пришлите мне телефон лучшего московского педагога, я приеду к нему и покажу, как прекрасно танцую. И мне ответили! С каким же трепетом я открывала конверт из самой Москвы!

А там было написано приблизительно следующее: «В столице своих балерин хватает, и у вас, девочки из провинции, шансов нет; лучше займитесь народными танцами». Для меня мир рухнул, ведь балетом я просто бредила… В 14 лет я с классом поехала в Москву и наконец увидела город своей мечты. Завороженно разглядывала из окна автобуса улицы, витрины магазинов, огромные дома и думала только об одном: «Как бы мне сюда прорваться?!» Особенно потрясли меня освещенные улицы и окна. У нас-то в Артеме свет давали по часам, и в шесть вечера жизнь прекращалась — ни телевизор посмотреть, ни погулять, ни почитать. Сидя в темной квартире, я всеми фибрами души ненавидела город, где так бесцельно проходила моя жизнь. Очень мне было плохо среди этой бедности и грязи… После той поездки я стала бредить Москвой, только и твердила всем: «Уеду, уеду…» Но когда училась в девятом классе, «втюрилась».

Во взрослого мужчину — интересного, с высшим образованием.

У Димы водились деньги, как молодой специалист он вскоре должен был получить квартиру, при этом уже имел свою машину и часами ждал, пока я натанцуюсь на дискотеке, чтобы отвезти меня домой. Понятно, что мне, шестнадцатилетней девчонке, все это льстило. И конечно же я ответила на его ухаживания. Но когда первые страсти улеглись, обнаружила, что мы совершенно разные люди и ко всему относимся по-разному. Допустим, я говорила: «Поехали в Москву, попытаемся там построить счастливую жизнь». А он: «Зачем куда-то ехать? И здесь можно жить хорошо. Я вообще горжусь тем, что я с Артема!» Но мне было непонятно, чем там можно гордиться. Я мечтала о яркой, богатой, насыщенной, разносторонней жизни. А Дима вдалбливал мне, что мое будущее — это наша свадьба, заочный пединститут и работа учителем биологии в школе, где трудилась его мама.

Он ночами спал, а я не могла заснуть — все представляла свою учительскую карьеру под крылом свекрови в крошечной квартирке и бесконечную варку борщей… Любовь к моему первому мужчине быстро таяла… Когда он поставил вопрос ребром: «Завтра идем подавать заявление в загс!» — я заявила, что надо подождать, потому что мне нет еще семнадцати. Но Димина мама почувствовала, что я «уплываю», и добыла где-то фиктивную справку о моей беременности. Когда радостный «жених» прибежал с этой бумажкой к нам домой, мне пришлось идти с ним подавать заявление. Был назначен день свадьбы, мы сняли кафе, подруга сшила мне платье из дешевого тюля. Все вокруг радуются за меня, а у меня ощущение, что иду на каторгу. За четыре дня до свадьбы сказала маме: «Прошу, не ругайся, но свадьбу я отменяю.

«В доме все до малейшей детали придумано мною. У меня все эксклюзивное. Мне такой стиль нравится — обожаю все яркое, блестящее»
«В доме все до малейшей детали придумано мною. У меня все эксклюзивное. Мне такой стиль нравится — обожаю все яркое, блестящее»
Фото: Елена Сухова

Завтра же уезжаю в Москву! Я знаю: если сейчас выйду замуж, то из этого болота уже никогда не выберусь». У мамы аж чашка из рук выпала. Она разрыдалась так, что мне стало страшно: «Доченька, умоляю, не делай этого — ты меня убиваешь». Я тоже разревелась: «Пойми, для меня лучше умереть, чем жить так…» Когда мы обе как-то поуспокоились, я попросила: «Мама, пусть будет так: я тихо сбегу, Диме ничего говорить не стану, а то он меня под замок посадит и в загс насильно притащит. Лучше ты потом сама обо всем расскажешь…» Мама в слезах обняла меня, поцеловала, благословила, дала денег, и я побежала за билетом. На следующий же день в плацкартном вагоне ехала в Москву… Потом мама мне написала, что, когда жених, придя к нам домой, узнал, что я сбежала, он просто взбесился: разбил все купленное на свадьбу спиртное, которое складировали в моей комнате, — бил бутылку за бутылкой о стену, проклинал меня, орал, что я навек опозорила его перед родней, друзьями, прекрасным городом Артемом, что прибьет, когда я объявлюсь в их краях…

И вот я объявилась. Казалось бы, столько лет прошло, все должно было забыться, но его ненависть так и не остыла. Никогда не забуду, с какой злобой швырял Дима мне тогда вслед свою вонючую воблу. Думаю, наверняка прибил бы, если бы в состоянии был подняться на ноги… Спасибо Господу, что спас меня от жизни с таким мужчиной.

— Как же вы устраивались в Мос­кве — без знакомых, с минимальными средствами?

— Путь до Москвы занял неделю, и все это время я пребывала в полной эйфории.

Правда, в день свадьбы все-таки всплакнула. Попутчики спрашивают: «Что с тобой?» А я в слезы: «У меня сегодня должна быть свадьба…» Но это была мимолетная грусть, она не могла затмить главного — ощущения абсолютной свободы! Правда, энтузиазма у меня поубавилось, когда вечером поезд прибыл на Ярославский вокзал. С ужасом поняла, что даже не знаю, где в Москве искать гостиницу. Сунулась в ту, что видно с площади. А там на дверях табличка: «Мест нет». К этому я была не готова... И тут — о счастье! — ко мне подходит молодой мужчина приятной наружности и говорит: «Вам нужен номер? Не проблема — могу поселить вас у себя». Я так обрадовалась! Только и спросила: «А я вам не помешаю?» — «Нет, — отвечает, — места хватит…» Думаю: «Вот какие люди в Москве хорошие!» Приходим мы в его номер, а там всего одна кровать.

И мужик уже ключ в двери поворачивает да смотрит на меня так сладострастно… Только тут до меня дошло! Как заору первое, что пришло в голову: «Пожар! Грабят! Убивают!!!» Мужик тут же распахивает дверь и выталкивает меня в коридор: «Я думал, девка без комплексов, а ты… Дура сумасшедшая! Пошла вон — завтра на Ленинградке стоять будешь». Тащу вниз по лестнице чемодан, рыдаю: «Вот она, долгожданная Москва! Меня в Артеме парни добивались, а тут, как уличную девку, сразу тащат в постель…» И все-таки в тот вечер мне повезло. Чем-то растрогала я администраторшу гостиницы, и она пристроила меня к своей знакомой в другой отель. Мне предложили проходную комнату, где уже жили три девочки, и я тут же согласилась. Когда судорожно доставала деньги, завернутые в платочек и пристегнутые булавкой к специальному внутреннему карманчику кофты, администратор рассмеялась…

«Лежа после того нападения в больнице с изуродованным лицом, я анализировала: кому это выгодно? Мечтать об этом мог только бывший муж. И только он мог меня «заказать»...»
«Лежа после того нападения в больнице с изуродованным лицом, я анализировала: кому это выгодно? Мечтать об этом мог только бывший муж. И только он мог меня «заказать»...»
Фото: Елена Сухова

Как все провинциалки, первым делом я попробовала поступать в театральные училища. Но нигде не прошла. Самое страшное мое открытие состояло в том, что в толпе абитуриентов я осознала: никакая я не особенная, таких девочек в Москве тысячи. Однако сдаваться не собиралась. Вскоре перебралась в коммуналку — сняла пополам с одной девочкой. Там выяснила, что в столице существуют и крысы, и грибок на стенах, и гнилые полы, и соседи-алкоголики. Но мы с новой подружкой не унывали. Чтобы заработать на еду, сдавали кровь — за это неплохо платили. Но поскольку делали мы это слишком часто, стали падать в обмороки. Пришлось воспользоваться новым источником заработка. Мы купили огромный бак, хлорку и начали варить джинсы — «варенки» делали.

Подружка пристрачивала на них известные лейблы, и мы торговали ими на Рижском рынке, выдавая «самопал» за «фирму». Через некоторое время на том же рынке я познакомилась с одним оборотистым парнем… Сергей торговал небольшими оптовыми партиями лекарств, и я стала ему помогать. Оказалась прирожденным продавцом, Сергей изумлялся: «Как у тебя все так получается?!» А у меня просто бизнес-жилка есть, и я имею подход к людям. Коммерция меня очень увлекла… Но однажды я познакомилась еще с одним примечательным мужчиной — он подошел ко мне прямо на улице и пригласил в кафе. Влад был намного старше меня, работал журналистом в «Московском комсомольце». Мы с ним перекусили, и Влад пригласил меня в редакцию, хотел похвастать и местом работы, и должностью — он был начальником отдела. На следующий день я пришла, послушала, о чем говорят люди, и была потрясена.

Это вам не рынок, а другой — безумно интересный — мир. Как же мне захотелось попасть в него! И тут в кабинет к моему приятелю забегает сотрудница: через полчаса нужна заметка о разгоне демонстрации. А Влад попивает коньячок, и на его блаженном лице написано: «Отстаньте вы со своей демонстрацией!» И я выпалила: «Давай я напишу!» И тут же настрочила заметку. Он прочитал и ахнул: «У тебя же талант — иди поступать на журфак. Я сделаю тебе рекомендацию и с работой помогу». Но так уж вышло, что в редакцию Влад меня не пристроил, а вместо рекомендации в вуз сделал предложение руки и сердца… На самом деле семья ему не была нужна. Он был вечный холостяк, которого вполне устраивала его халупа и который все деньги тратил на домашние выпивоны с друзьями, совсем не думая о завтрашнем дне.

Фото: Елена Сухова

А мне хотелось иметь хорошую квартиру, машину, одежду, постоянно двигаться вперед, поэтому я продолжала зарабатывать, торгуя лекарствами, что его страшно раздражало. Он говорил, что коммерсанты разворовывают Россию, а я никак не могла с этим согласиться. Да и интима настоящего у нас не было. Не по этой части он оказался: вечером телевизор включит, коньяка выпьет и захрапит. Ну, переспали мы раз, второй, а потом все больше как брат и сестра жили. Я оставалась у него только потому, что надоело мне мыкаться по съемным квартирам, а он держал меня при себе, наверное, представляя себя Пигмалионом, воспитывающим лимитчицу Галатею… Но постепенно его вечное нытье, недовольство жизнью и при этом полная покорность судьбе стали меня окончательно доставать. Еле сдерживалась, чтобы не послать куда подальше.

И вскоре судьба дала мне такую возможность. Я поехала в Курск на фармацевтическую фабрику, пробила там крупную сделку. В Москву вернулась раньше, чем планировала, в шесть утра. Тихо, чтобы не разбудить Влада, открываю дверь своим ключом и слышу — квартира-то крошечная, — что мой бойфренд обещает какой-то девушке снять квартиру в Москве. Да уж, обещать он был горазд, а вот что-то сделать… Я поняла, что у него новая провинциальная пассия, очередная Галатея. Не заревновала ни капельки, ведь особых чувств к этому человеку у меня не было. Просто зашла в комнату, где они лежали в кровати, и сказала остолбеневшей девице: «Насчет квартиры я сомневаюсь, денег у него таких нет. Но койко-место у тебя обязательно будет. А гинекологический осмотр вы, как я вижу, уже прошли…» С облегчением собрала свои вещи и ушла. Потом мы с этим пигмалионом изредка виделись у общих друзей.

Влад по-прежнему материл бизнесменов и много пил. Несколько лет назад он умер. Как жаль, что человек так бездарно пропил свой талант... Когда в то утро я вышла из квартиры, была так опустошена, что поняла: если не возьму передышку, умру. И в тот же день улетела в Артем…

Дома первым делом пошла в свой балетный кружок и у входа во Дворец культуры встретила знакомую, с которой в детстве мы вместе танцевали. Она поведала, что нашей студии больше не существует. И вдруг сказала: «Меня приглашают в танцевальный коллектив, который едет с гастролями в Японию. Это не какой-то стриптиз, а солидная шоу-программа. И платят хорошо. В группе есть одно вакантное место, только ответ надо дать сегодня». И я, не раздумывая, согласилась… Полгода проработала в Японии.

Тяжело было — многочасовые репетиции, каждый вечер концерт, постоянные переезды, железная дисциплина, странная еда. Когда однажды в ресторане нам в очередной раз подали некий «морепродукт», не выдержала и громко сказала: «Эту гадость есть не буду». И вдруг симпатичный парень за соседним столиком оборачивается: «Вы не правы, это очень вкусно. Попробуйте». Я обомлела — встретить русского в этакой дали, да еще такого обходительного!.. Так я познакомилась с человеком, ставшим моим первым официальным мужем.

Олег закупал в Японии машины и — вот ведь как совпало! — лекарства для продажи во Владивостоке… В тот вечер новый знакомый пригласил меня на свидание в бамбуковую рощу и в ресторан, где подают только блюда из бамбука. Все было очень красиво… Я узнала, что такое любовь с первого взгляда, безумная, настоящая.

«У моего первого мужа было предчувствие смерти. Он не раз перечислял мне «обязанности вдовы», начиная с куста любимых им желтых роз на его могиле. Его расстреляли прямо у ресторана...»
«У моего первого мужа было предчувствие смерти. Он не раз перечислял мне «обязанности вдовы», начиная с куста любимых им желтых роз на его могиле. Его расстреляли прямо у ресторана...»
Фото: Елена Сухова

Чуть ли не в этот же день Олег сделал мне предложение руки и сердца. И я согласилась. Но он должен был уезжать в Россию, а я не могла прервать контракт, иначе потеряла бы все деньги… Потом мой возлюбленный несколько раз прилетал ко мне в Японию, и я все яснее понимала: без этого мужчины не могу жить. И когда нашему шоу предложили очень выгодный контракт в Корее и Китае, не стала его подписывать. Получив деньги за работу в Японии, прилетела во Владивосток, купила первую в своей жизни машину и… вышла замуж за Олега. Жили мы прекрасно, с азартом зарабатывали деньги. Из «однушки» быстро переехали в «трешку». Потом купили шестикомнатную квартиру в элитном доме, который строили японцы. Олегу очень нравилось, что его жена может не только борщи варить, но и в бизнесе способна ему помочь.

Поэтому мы не расставались 24 часа в сутки — и дома вместе, и на работе. Родилась Лолита… У нас с мужем были одинаковые мечты — развить бизнес, переехать в Москву, купить там хорошее жилье. Я жила, не веря, что все может так счастливо совпасть — любовь, семья, достаток. Но все оборвалось. В одночасье… Когда нашей дочке было три года, Олега убили. Он поехал на деловую встречу в ресторан, и его расстреляли — прямо у входа… В это время шел настоящий отстрел крупных коммерсантов, много наших знакомых тогда «полегло». Моему супругу не раз угрожали, но я почему-то в плохое не верила. Не хотела верить. А вот у Олега было предчувствие. Он часто говорил: «У меня линия жизни короткая, когда со мной что-то случится, ты обязательно должна…» И по пунктам перечислял мне «обязанности вдовы», начиная с куста любимых им желтых роз на его могилке и заканчивая семейным бизнесом, который я не должна ни в коем случае бросить.

Я обрывала его: «Что за бред, хватит…» А вот в тот страшный день я тоже словно почувствовала, что произойдет что-то ужасное. С утра меня трясло, «морозило». Видя это, муж решил не брать меня с собой в ресторан. Я упрашивала его: «Давай я тоже с тобой поеду!» Но он ни в какую: «Нет, ты плохо себя чувствуешь». И отправился один. А через полчаса мне позвонили из милиции… Морг, похороны, поминки — все это было как в тумане. Я буквально помешалась. Лолитку мама забрала к себе, в Артем, а я заперлась на ключ в нашей роскошной квартире и потихоньку умирала от тоски — не хотела ни есть, ни пить, ни жить. Друзья мужа звонили, я не брала трубку. В день сороковин его товарищи собрались в ресторане, но у меня не было сил поехать туда.

Младшая дочь писательницы Злата
Младшая дочь писательницы Злата
Фото: Фото из семейного альбома

Увидев, что меня нет, они приехали ко мне и просто выломали дверь… Я в этот момент сидела на кровати в полной прострации и нюхала рубашку Олега. Меня, совершенно бесчувственную, сунули под холодную воду, потом одели, нацепили на лицо темные очки и повезли на поминки. И вот там, когда я увидела, сколько людей пришло помянуть Олега, мне удалось наконец взять себя в руки… Часть семейного бизнеса я сохранила, часть продала, но многое пришлось просто «отдать» — чтобы остаться живой. Впервые я воочию увидела, что такое криминальный бизнес, «крыша»… Мне все чаще стали звонить с угрозами — мол, отдавай бизнес и уматывай из Владика. И вот наступил день, когда застрелили моего охранника. Он просто сидел в машине возле офиса и ждал меня. Когда я вышла, обнаружила парня с простреленной головой. Так мне дали понять: либо вали из города, либо с тобой будет то же самое…

Мне стало страшно.

Я твердо решила уехать и начать все заново в Москве. Свободных денег хватило на покупку «двушки» в Вешняках. Никогда не забуду первую ночь в своей первой московской квартире — еще пустой, без мебели. Сижу на полу, плачу и разговариваю с мужем: «Вот видишь, Олежек, твоя мечта сбылась…» Нарыдавшись, постелила газетку, укрылась пальто и заснула… Я хотела побыстрее забыть все, что было связано с Владивостоком. Но не получалось: долго не могла продать наши шестикомнатные апартаменты, главный мой капитал. Нет, посмотреть квартиру ходили толпы. Но это были не реальные покупатели, а «любознательные товарищи». Приходили, как на экскурсию, интересовались: «А где вашего мужа убили?»

Почему-то все думали, что трагедия произошла именно здесь. В общем, время шло, а квартира все не продавалась. И вот однажды посмотреть ее зашла молоденькая пара — влюбленные такие, за руки держатся. Приехали с Камчатки, истории нашей семьи не знали. Ходят, любуются ремонтом, техническими наворотами. Я спрашиваю: «Вы действительно хотите купить эту квартиру?» А они честно так отвечают: «Да что вы, на такое жилье у нас нет денег — мы хотим купить «двушку». Просто интересно посмотреть, как выглядит изнутри знаменитый «японский» дом». И так они мне напомнили нас с Олегом — молодых, счастливых, что я решила: пусть хоть у них в жизни будет все хорошо. Спрашиваю: «Сколько у вас денег?» Они называют сумму в шесть раз меньшую реальной стоимости квартиры. И я говорю: «По рукам!» Они обалдели.

Потом до последнего ждали от меня подвоха — даже когда мы подписали все бумаги. А я хотела только одного — побыстрее улететь в Москву.

В столице вновь занялась фармацевтикой, все с тем же Сергеем. Вновь дневала и ночевала на работе, дочка по-прежнему жила у мамы. На личную жизнь времени совсем не оставалось. И все же так хотелось любви, тепла… Вот и вышла снова замуж — по глупости, за случайного человека… Иду как-то из магазина с тяжеленными сумками, вдруг шедший рядом мужчина спрашивает: «Вашей маме зять не нужен?» Я отрезала: «Нет, не нужен». А он улыбается: «Да я просто хочу вам помочь с сумками». Взял пакеты, донес их до моей машины, я села за руль, а двигатель не заводится. Парень покопался в моторе, и все заработало. Разговорились, выяснилось, что офис, где Игорь работает, расположен недалеко от моего дома…

Мы быстро сошлись, очень уж в тот момент мне нужно было мужское плечо, а Игорь казался таким внимательным, заботливым... К сожалению, это была только видимость. Игорь никогда не тянулся «наверх». Он из тех, кому достаточно «хлеба с картошкой». Отправлялся на работу в офис к десяти, просиживал там штаны, ровно в шесть вечера возвращался домой, заваливался на диван и был счастлив. Такой вот минималист. Но я-то — максималистка. Мне все мало, мало, мало… Но разве это плохо — мечтать купить хорошее жилье, перевезти маму с Лолитой в Москву?.. Поначалу моя активность Игоря восхищала: «Ой, какая же ты молодчина, вокруг тебя все кипит!» Но постепенно успех жены стал его раздражать. Стало понятно, что долго нам вместе не жить, что расставание неизбежно, но так уж вышло, что я забеременела.

Мы зарегистрировали брак, родилась Злата. Игорь был уверен, что теперь-то я наверняка сяду дома рядом с ним и превращусь в домохозяйку. А я сразу вышла на работу — должен же кто-то кормить семью. Златой стала заниматься моя мама, которую я вместе с Лолиткой перевезла из Артема... Муж начал страшно ревновать меня к работе. Даже высказывал вслух надежды на то, чтобы кто-то из партнеров меня подставил и весь мой бизнес рухнул! И как накаркал — случился дефолт 98-го года. В одночасье я стала нищей. Да, мы с партнером много зарабатывали, но деньги вкладывали не в покупку квартир в Москве и за границей, а в развитие бизнеса. И вот в один момент остались совсем без денег… День за днем мотались из банка в банк, пытаясь «вынуть» хоть часть наших средств, но все безрезультатно. Долго не верили в то, что «кинуть» могут не конкуренты, а родное государство…

Один мой друг, попав в такую же ситуацию, застрелился. В обед я заехала к нему, мы обсудили ситуацию в бизнесе. Помню, во время разговора он все пил виски и так печально на меня смотрел. Через полчаса после того, как я уехала, мне позвонили и сообщили, что он покончил с собой. От страха и бессилия я завыла: «Боже, как же так, уезжала из Владика, чтобы выжить, а оказалось, что в Москве смерть тоже ходит рядом!..» Я была на грани отчаяния, с диким трудом подавляла сильнейшую депрессию. А дома меня встречал ноющий муж: «Бизнес — это грязь и криминал. Давно тебе говорил, не женское это дело…» И наконец я не выдержала. В этот день к нам приехала мать Игоря, и они насели на меня вдвоем: «Того прикончили, этот сам застрелился… Теперь-то ты одумаешься и поймешь, что надо бросать все это, сидеть дома и растить детей».

«После того как мужа убили, я воочию увидела, что значит криминальный бизнес, «крыша». Мне все чаще звонили с угрозами — мол, отдавай бизнес и уматывай из Владивостока. Когда застрелили моего охранника, мне стало страшно...»
«После того как мужа убили, я воочию увидела, что значит криминальный бизнес, «крыша». Мне все чаще звонили с угрозами — мол, отдавай бизнес и уматывай из Владивостока. Когда застрелили моего охранника, мне стало страшно...»
Фото: Елена Сухова

И так меня покоробило — они чуть ли не танцуют от счастья из-за того, что у меня крах фирмы, что моих друзей убивают. Взорвалась и сгоряча выплеснула на них все накопившееся — весь свой гнев, все свои обиды. Потом собрала вещи мужа и отправила его на вольные хлеба. Вместе со свекровью… Как же я радовалась своей свободе! Но муж не хотел со мной расставаться и начал добивать меня психологически. Стал звонить и домой, и на работу — каждый день, по многу раз: «Ты разрушила семью, а у нас дочь, скоро пожалеешь об этом, никто не будет любить тебя, как я». У меня куча проблем по бизнесу, а он все нудит и нудит. Вскоре я узнаю, что с признаниями в вечной любви он звонил мне из квартиры своей подружки. Говорю: «У тебя новая любовь, вот живи и радуйся. А меня забудь». А он свое: «Стоит тебе только сказать, я сразу вернусь».

Вот каким оказался приспособленцем — готов был из одной койки в другую прыгать, лишь бы его покормили и напоили…

А однажды случилось страшное. Была зима. Часов в десять вечера я возвращалась домой. Захожу в лифт, вслед за мной вбегает молодой человек — наверное, прятался под лестницей, вот я его и не заметила. Как только кабина лифта двинулась, он ударил меня в лицо ногой. Вырубилась мгновенно, однако очень быстро очнулась, хотя парень продолжал меня дубасить. Попыталась закричать, но он заткнул мне рот и начал душить моей же косынкой. И тут, на мое счастье, лифт остановился, двери открылись, и эту страшную картину увидели мои соседи. Бандит, бросив меня, едва живую, кинулся наутек… Когда в больнице увидела свое изуродованное лицо, подумала, что жизнь закончена: синяки, кровоподтеки, раны, нос раздроблен полностью, ни одной целой косточки не осталось.

Да еще сильнейшее сотрясение мозга. Спасибо врачам, сделали невозможное: спасли мое лицо, восстановили нос — для этого потребовалось несколько сложнейших операций… Постепенно приходя в себя, стала анализировать: что же все-таки произошло в лифте? Вроде бы чистый грабеж: подонок забрал у меня мобильник, кошелек, вырвал серьги, разодрав мочки — до сих пор у меня уши изуродованы, поэтому не ношу сережек... И все же я почувствовала: это инсценировка! Целью нападения были не деньги, меня хотели именно изуродовать, напугать, сломать морально, превратить в покорного инвалида — ведь нападавший бил в голову и лицо. А кому это было выгодно? Мечтать об этом мог только мой муж, и только он мог меня «заказать»… Сделав такой вывод, я разрыдалась: «Неужели он не может просто меня отпустить?!

Почему начинает так дико мстить?..» Но потом сама себя остановила: «Нет, такого просто не может быть». Но когда на следующий день Игорь пришел ко мне в больницу, я убедилась в правоте своих подозрений… Меня только привезли из реанимации, и тут в палату входит экс-муж с огромным букетом роз. Смотрю на него и мысленно начинаю вести расследование. О том, что я оказалась в больнице и в какой конкретно, я сказала только маме и строго-настрого попросила ее никому ничего не говорить. Дальше: Игорь глядит на меня, но в его взгляде я не вижу ни жалости, ни сострадания — будто он ожидал увидеть меня именно в таком виде. И тут Игорь прокалывается окончательно. «Вот, — говорит, — каково жить без мужа и ходить в коротких шубках. Видишь, ограбили, голову пробили...» Я говорю: «Если б клюнули на мою короткую шубу, меня изнасиловали бы.

А, кстати, как ты узнал о том, что меня ограбили и что по голове били?» Он побледнел, замялся, глазки забегали… Последние мои сомнения развеялись, и я сказала: «Это же ты сделал!» Он забормотал: «Ты что, с ума сошла?» А я же вижу, просто нутром чувствую — он, он! И смотрю ему прямо в глаза. Не выдержав моего пристального взгляда, Игорь швырнул цветы на пол и убежал. Больше в моей жизни этот человек не появлялся… Когда ко мне пришел следователь, я сказала: «Сейчас мне никто не может мстить, только мой бывший муж. Проверьте его…» И продиктовала адрес Игоря. Когда милиция к нему приехала, он даже дверь не открыл. Выскочил в окно, благо жил на первом этаже, и скрылся. И вот уже восемь лет Игорь числится во всероссийском розыске, хотя я прекрасно понимаю, что его никто не ищет. Скорее всего он снова женился, взял фамилию жены и живет где-нибудь в Подмосковье.

Слава Богу, в моей жизни его нет. Родительских прав на Злату я бывшего супруга давно лишила.

— Юля, а когда же в вашей коммерческо-криминальной жизни вы начали писать книги?

— Лежа в клинике, я много думала о своей дальнейшей жизни. Кому будет нужна такая «красотка»? Чем смогу заняться? Где взять деньги? Сбережений у меня не было совсем, только машина, несколько шуб и кое-какие «цацки». На меня накатило абсолютно упадническое настроение. И тут в один прекрасный день — действительно прекрасный! — позвонил мой старый приятель, тот самый журналист. С момента нападения прошло уже несколько недель, и я для всех рассекретила свое пребывание в клинике.

Очень обрадовалась его звонку, поплакалась ему, рассказала о том, как мне плохо, а Влад вдруг говорит: «Попробуй излить эмоции на бумаге. Начни писать». И я уцепилась за эту мысль как за соломинку… Едва вышла из клиники, купила старую печатную машинку. И началось… Вечером уложу детей спать — и давай строчить страницу за страницей. Мои реальные будни были полны страха, одиночества, обид, а я писала про красивую жизнь, про благородные отношения, про верных и богатых мужчин. И эта книжная жизнь для меня была гораздо интереснее той, которой я жила. Я вовсе не думала стать писательницей, хотелось просто с помощью книги исцелить душу. И это произошло — я ожила!.. Когда же книжка была готова, безумно захотелось увидеть ее изданной. Я позвонила Владу с «умным» вопросом: «А сколько нужно денег, чтобы опубликоваться?»

«Впервые идя в издательство, я понимала — надо ошеломить. Чтобы запомнили, всегда следует идти напролом! Одевшись поярче, нагло влетела в кабинет начальника: «Что вы публикуете? Это же дерьмо! А я вам предлагаю прекрасную книжку...»
«Впервые идя в издательство, я понимала — надо ошеломить. Чтобы запомнили, всегда следует идти напролом! Одевшись поярче, нагло влетела в кабинет начальника: «Что вы публикуете? Это же дерьмо! А я вам предлагаю прекрасную книжку...»
Фото: Елена Сухова

Он рассмеялся: «Ты что?! Не автор платит, а автору! Попробуй отдать рукопись в какое-нибудь издательство». Этот совет изменил всю мою жизнь… На следующий же день я отправилась в издательство. Понимала, что надо произвести впечатление, ошеломить. Уверена: чтобы запомнили, всегда следует идти напролом. Одевшись поярче, нагло влетела в кабинет начальника: «Что вы публикуете? Это же дерьмо. А я вам предлагаю прекрасную книжку!» Он обалдел, а я продолжаю наступать: «Да вы знаете, кто к вам приехал?» Редактор изумился: «Кто?!» И я с пафосом заявила: «Юля Шилова, а это мой роман! Я начинающий автор, но мое имя завтра будет греметь и принесет вам деньги. Однако могу пойти и к вашим конкурентам». И чтобы окончательно добить мужика, говорю, понизив голос: «Вообще-то я от Иван Иваныча, вам по поводу меня должны были позвонить…»

Он недоумевает: «От кого?!!» А я не моргнув глазом: «Да вы что?! Уважаемый Иван Иваныч столько для вашего издательства сделал! Но стоит ли его обсуждать? Он — большая личность, не нам с вами чета. Давайте лучше о вас подумаем: если я уйду отсюда ни с чем, у вас могут возникнуть проблемы. А мне хотелось бы с вами сотрудничать…» Растерявшись еще больше, он спросил, сколько у меня написано романов. А Влад меня предупреждал: «Ни в коем случае не признавайся, что у тебя всего один роман, издательства любят работать с сериями». Ну я и приврала, сказала, что у меня готово шесть книг. Редактор сдался: «Хорошо, оставляйте дискету, через два месяца вам позвонят». Но за два месяца я умерла бы от ожидания. И я заявила: «Иван Иванович не будет ждать два месяца! Даю вам три дня, после чего несу роман вашим конкурентам…»

Правильно говорят: нахальство — второе счастье. Через два дня мне позвонили: «Мы готовы подписать с вами контракт, только захватите с собой остальные пять романов». Пришлось врать, что я пишу от руки неразборчивым почерком и мне нужно все перепечатать. Выбила три недели на «приведение рукописей в порядок»… Все это время практически не спала — днем занималась с детьми, а ночью писала. Сосуды на глазах полопались, но к сроку успела. Приехала в издательство с пятью дискетами, совсем без сил, но вида не подала — надела лучшие меха, вальяжная такая явилась... Когда впервые взяла в руки свою изданную книгу, радовалась ей, как ребенку… Писательский труд меня сильно изменил. Наконец я смогла забыть про «отстрелы», разборки, ложь и предательство, стала более мягкой. Раньше только тупо делала деньги, ничего больше меня не интересовало.

Теперь же стало нравиться другое — хотелось быть востребованной, понятой… А деньги работа над книгами принесла мне гораздо позже. Первые 12 романов я написала бесплатно — так хитро был составлен контракт издателем. Но на это я даже внимания не обращала — балдела от стука пишущей машинки. А чтобы прокормить семью, потихоньку продавала шубы, драгоценности… Постепенно мое имя становилось популярным. Я задумалась о гонораре, заговорила на эту тему с издателем. Он отшучивался, мол, творческие люди должны быть голодными. Я объясняла: «Сама я могу голодать, но дети-то мои ни при чем…» Но все оставалось по-прежнему — я писала без гонораров. Моими книгами уже были завалены лотки, а я по газете «Из рук в руки» все искала, куда бы приткнуться на работу. В конце концов не выдержала и поехала в другое издательство.

Вошла к тамошнему шефу и сказала: «Я Шилова, а у меня в машине пустой бак и нет денег на бензин. Работаю на другого издателя бесплатно. Если я вам интересна…» И он вдруг говорит: «Юлечка, конечно! Мы очень хотим вас издавать». Кладет что-то в конверт и протягивает мне. Открываю, а там — доллары, несколько сотен! И я поняла, что раз мне верят — дают аванс без расписок и без контрактов — значит, я что-то значу в этом мире. Выйдя из издательства, расплакалась… На другой день прежний издатель приехал ко мне домой. «Включил дурака»: «Почему ты уходишь от меня? Разве тебе не хватает денег? Ты должна была их у меня просить». —«Просить?! — взорвалась я. — Пахала, недосыпала, да еще после этого должна выпрашивать себе гонорар?! Я не попрошайка!..»

— Ну теперь-то, судя по тому, в каких апартаментах вы живете, дела у вас обстоят иначе.

— Безусловно.

Я издала уже восемь десятков романов, в свет вышло более 60 миллионов экземпляров моих детективов. Меня любят читатели, я получаю от них огромное количество писем. С кем-то постоянно переписываюсь, у кого-то стала крестной матерью, кто-то пригласил быть свидетельницей на свадьбе… У меня действительно хорошие гонорары, благодаря которым я и смогла построить и большую квартиру в Москве, и дом в пятнадцати километрах от МКАД. Я человек решительный: вечером увидела в Интернете «коробку без отделки», утром поехала ее посмотреть и через неделю купила. Пришлось взять очень серьезный кредит, но раз я загорелась — не отступлю. В доме, как и в квартире, все — до малейшей детали, до оттенка цвета — придумано мной, без помощи дизайнера.

«Писательский труд меня сильно изменил. Наконец я смогла забыть про «отстрелы», разборки, ложь и предательство. Раньше только тупо делала деньги, ничего больше меня не интересовало. Теперь же мне стало нравиться другое...»
«Писательский труд меня сильно изменил. Наконец я смогла забыть про «отстрелы», разборки, ложь и предательство. Раньше только тупо делала деньги, ничего больше меня не интересовало. Теперь же мне стало нравиться другое...»
Фото: Елена Сухова

У меня все особенное, эксклюзивное, даже краски, штукатурки. Я сделала красными кухню и прихожую, сиреневой — гостиную, зеленым — кабинет, желтым — бассейн… Наша жизнь ведь такая серая, а насыщенные цвета поднимают настроение. Обожаю все яркое, блестящее: у меня алый «Хаммер», бросающаяся в глаза одежда... Конечно, итальянская позолоченная мебель с кристаллами Сваровски — спальня, обеденный гарнитур в кухне — стоят очень-очень дорого. Но я подумала: «Наверняка это мой последний дом, так почему не оформить его так, как я хочу?!» Больше всего люблю у себя скульптуры орлов, стоящие в моем кабинете. Эти птицы для меня — символ творчества, свободного полета… Впервые попадая в мой дом, друзья обычно говорят: «Шилова, ты сошла с ума! Здесь все так необычно, вычурно…»

Увидев мои золотые кресла, гости подшучивают: «Неудобно садиться на эти троны — вдруг запачкаем?» А мне такой стиль нравится! И дочкам моим тоже. Они у меня уже совсем взрослые барышни. Лолите 18 лет. Умничка, очень целеустремленная, учится в институте по специальности «гостиничный и ресторанный бизнес». Знает четыре языка, регулярно проходит практику в Америке. Очень похожа на отца. Все-таки как передаются гены: Олег всегда бредил Америкой, и дочка говорит, что будет жить только в США… А младшей — 14 лет. Нелегкий период переходного возраста, да и папин тяжелый характер в ней иногда проявляется. Два года назад Златочка попала в чудовищную интернет-зависимость. Полностью погрузившись в виртуальный мир, реальную жизнь дочка практически перестала воспринимать. Никакие слова на нее не действовали.

Пыталась поговорить, а передо мной стенка. Злата грубила и мне, и бабушке, прогуливала школу. Какие только методы я не пробовала применить, ничего не помогало — девочка все дальше отдалялась от нас. К счастью, нашла элитный подмосковный пансионат, где учатся дети из обеспеченных семей, оказавшиеся в аналогичной ситуации. Обучение там очень дорогое, но у нас не было выхода — иначе мы Злату просто потеряли бы. Теперь с понедельника по пятницу дочка находится там, а на выходные мы забираем ее домой. Подростки в этом пансионате не только учатся, их еще и к труду приучают, они даже своими руками церковь строят. Поначалу я не верила в то, что в России бывают школы, где педагоги вкладывают душу в детей. Но здесь дело обстоит именно так. Когда Злата только пришла в эту школу, вела себя безобразно — «пальцы веером» и никто ей не указ.

С воспитателями говорила так: «Чего вам надо? Мама все решит, какие проблемы? Мы такие деньги вам платим не для того, чтобы вы меня доставали». А сейчас дочь изменилась — осознала, что все-таки не все в жизни решается деньгами, научилась сострадать, жалеть. Часто говорит мне: «Ты столько работаешь, как же тебе нелегко…» Пока еще Злата не до конца избавилась от интернет-зависимости, но я верю в то, что и с этой бедой мы справимся.

— Со всеми проблемами вы справляетесь одна или вас кто-то поддерживает?

— Ну прежде всего конечно же мама, которую я давно перевезла в Москву. Но, кроме того, в моей жизни появился очень хороший человек — Сергей. Пару лет назад я с дочками поехала на Новый год в Париж.

Там 31 декабря в роскошном замке проводили новогодний бал специально для русских. Гостей подвозили на каретах, потом мы выбирали сказочные наряды, облачались в них и шли на концерт и ужин… В какой-то момент Златка потерялась — в этом особняке было какое-то немыслимое количество комнат. Растерявшись, дочка подошла к первому попавшемуся парню и попросила найти ее маму. Это и был Сергей, гитарист московской группы «Старый приятель», которую пригласили выступить на этом празднике. Он отвел мою дочь в общий зал, Злата показала, где я сижу. Сергей подошел ко мне, я его поблагодарила, мы поболтали о том о сем и… на следующий день уже все вместе поехали в Диснейленд, а потом вместе вернулись в Россию. Сергей переехал ко мне, мы же оба были свободны… Как и я, Сергей абсолютно творческий человек, открытый, немного не от мира сего, поэтому мне с ним так легко.

Он сумел стать настоящим другом для Лолитки, и со Златкой, хотя она у нас абсолютно неуправляемая, у него сложились прекрасные отношения — они часами могут вместе петь, болтать. Сергей не пытается строить из себя отца, он просто стал старшим товарищем моим дочерям. В общем, могу сказать одно: наконец-то я обрела женское счастье… Знаете, вокруг меня много очень богатых мужчин, которым я нравлюсь. Но никому из них не нужна женщина с собственным мнением. Им подавай содержанку, которая будет тратить их деньги и молчать. Но я так не могу. А с Сергеем у нас абсолютно равные отношения, мы живем друг для друга, и он создает в нашей семье душевный комфорт. Много раз Сережа предлагал мне выйти за него замуж, но меня официальный брак уже мало интересует. Мне и так очень хорошо.

События на видео
Подпишись на наш канал в Telegram



Новости партнеров




Звезды в тренде

Анна Заворотнюк (Стрюкова)
телеведущая, актриса, дочь Анастасии Заворотнюк
Елизавета Арзамасова
актриса театра и кино, телеведущая
Гела Месхи
актер театра и кино
Принц Гарри (Prince Harry)
член королевской семьи Великобритании
Меган Маркл (Meghan Markle)
актриса, фотомодель
Ирина Орлова
астролог