Василий Ливанов: «Последним спектаклем Виталий Соломин себя просто уничтожал»

Василий Ливанов вспоминает о встречах с Вольфом Мессингом, Борисом Пастернаком, дружбе с Андреем Мироновым и Виталием Соломиным.
Василий Ливанов в роли Шерлока Холмса
Василий Ливанов в роли Шерлока Холмса

«На сцену вышла Валентина Серова. Мессинг взял ее за руку и говорит свое обычное: «Думайте о том, где спрятано кольцо!» А потом вдруг занервничал и закричал: «Вы должны думать о кольце, а не о том, какое впечатление производите на публику!» — вспоминает Василий Ливанов.

Как сказал знаменитый английский писатель Гилберт Кит Честертон, надо быть очень внимательным при выборе родителей. И я был настолько внимателен, что родился у актера МХАТа Бориса Ливанова и его жены Евгении Казимировны. Как говорил мой отец, у нас дома перебывала «вся советская культура». Одно из памятных впечатлений моего военного детства — это невольные встречи с Вольфом Мессингом. Происходило все в Свердловске, в гостинице «Урал», где проживало много женщин с детьми, эвакуированных из Москвы, в том числе и мы с мамой. Мужчин было мало. Мессинг — один из них. Его замкнутость, его огромная копна черных кудрей, синие вены, проступавшие на подвижных и нервных руках... Все это меня пугало и завораживало... Он, очевидно, был занят исключительно своими мыслями и на детей никакого внимания не обращал. Но я всегда тихонько наблюдал за ним. Мессингу как-то сказали: «Как несчастна ваша жена! Вы ведь всегда знаете, что она думает». На что тот ответил: «Моя жена абсолютно счастлива. Она думает то, что я захочу». Помню его жену — круглолицая, улыбчивая блондинка. Наверное, счастливая. Вечерами в гостинице, где мы жили, в номере у скульптора Сергея Меркурова, уложив детей спать, собирались женщины. Меркуров всегда приглашал Мессинга. Разлученные войной со своими мужьями, женщины, которые долго не получали писем, очень беспокоились. Некоторых Мессинг утешал, говорил, что у мужа все в порядке и скоро придет письмо. И это сбывалось.

Родители Василия Ливанова
Родители Борис Николаевич и Евгения Казимировна
Фото: из личного архива Василия Ливанова

Недавно я смотрел телесериал про него. Актер Евгений Князев внешне прекрасно подошел на эту роль. Но все же экранный образ медиума лишен тайны. Например, в фильме он стучит в дверь. А Мессинг в двери никогда не стучал. Он просто останавливался перед закрытой дверью, и через некоторое время ему открывали. Очевидно, мысленно посылал приказ тем, кто внутри. Я сам был этому свидетелем. Однажды Мессинг так же — без стука — подошел и к нашей двери, и мама ему открыла. Он попросил спички — прикурить. Мама потом рассказывала, что она подумала: «Один коробок может быть в нераспакованном чемодане. Но искать его очень хлопотно, нужно все вещи переворошить...» И сказала: «Спичек, кажется, нет». Но только разве Мессинга обманешь? Он улыбнулся: «Не утруждайте себя!» Вытащил из-под кровати чемодан, открыл его, перерыл все вещи, нашел спичечный коробок, прикурил, аккуратно сложил все в чемодан, поблагодарил и ушел.

Уже после войны Мессинг давал концерты в Москве. И на одном была знаменитая актриса Валентина Серова. В программе представления всегда был номер, когда ассистенты Мессинга прятали среди зрителей какой-нибудь маленький предмет. Допустим, одной из зрительниц в прическу засовывали кольцо. А другой зритель, который это все видел, должен был о нем сосредоточенно думать. Мессинг брал такого человека за руку и безошибочно угадывал, где кольцо. И вот на сцену вышла Валентина Серова. Когда Мессинг взял ее за руку, то вдруг заметно занервничал, а потом крикнул: «Вы должны думать о вашем задании, а не о том, какое впечатление производите на публику!» О Мессинге говорили разное: что он был шаманом, фокусником, гипнотизером. Кем он был, никто не знает. Я бы его назвал — таинственный человек.

Василий Ливанов
Василий Ливанов — выпускник Щукинского училища. 1958 г.
Фото: из личного архива Василия Ливанова

Вскоре мы вернулись в Москву, а потом закончилась война. У нас был гостеприимный дом. Моя мама, как и все женщины в нашей семье, отлично готовила. Но особенность в том, что в наш двор выходила кухня грузинского ресторана «Арагви». В Москву специально для этого ресторана каждый день самолетом доставляли из Грузии свежие фрукты, сыры, зелень, цыплят и прочие вкусности. А поскольку директор ресторана по фамилии Сташадзе был поклонником артиста Бориса Ливанова, отец мог заказывать что-то из грузинской кухни, и гости нашего дома чрезвычайно ценили такое застолье. Частыми гостями были художник Петр Петрович Кончаловский с женой, Тарханов, Качалов, в честь которого я назван... Последний всякий раз приносил мне подарки. Самый памятный из них — модель машины, зеленого «Линкольна»… Несомненно, все друзья родителей были людьми выдающимися. Хотя в детстве я вряд ли мог объективно оценить масштаб их личностей. По-настоящему я, мальчишка, отличал двоих: Рину Зеленую и Бориса Пастернака. Рина Васильевна с мужем, известным архитектором Топуридзе, и его сыном Сандро, с которым я дружил, жили в нашем подъезде этажом ниже. Рина нередко заходила к нам на чашку чая. Помню, как мы познакомились. Мама представила меня: «Рина, это мой сын Вася. Ему десять лет». А Рина Васильевна ответила: «Женя! Вы не успеете оглянуться, как у него вырастут усы». Возможно, именно из-за этой фразы я с возрастом отпустил усы. Рину отличал неподражаемый юмор и неоспоримый оптимизм.

Много позже мне довелось работать с ней на съемках «Шерлока Холмса…». Когда приходила пора снимать очередную серию, нас вызывали в Ленинград, и мы селились в гостинице «Астория». Помню, звоню я Зеленой в номер: «Рина, вы не знаете, какой эпизод завтра снимается?» — «Нет! Не знаю! В этой группе никто ничего не говорит. Пора брать «языка»!»

Как-то раз после съемок мы с ней мчались на Московский вокзал в маленьком старом автобусе — «рафике». И в нас сбоку врезался таксист. Вылетел неожиданно на Невский. От удара Рина, не удержавшись на своем сиденье, пролетела через весь проход и плюхнулась ко мне на колени. Ни на секунду не растерявшись, она схватила меня за голову и сказала: «Спокуха, я с вами!» В этом — вся Рина. Неунывающая оптимистка! Между прочим, в уже очень почтенном возрасте она летала на Северный полюс... Замечательная женщина!

Вольф Мессинг
«О Мессинге говорили разное: что он был шаманом, фокусником, гипнотизером. Кем он был, никто не знает. Я бы его назвал — таинственный человек»
Евгений Князев
Вольф Мессинг в исполнении Евгения Князева
Фото: Централ Партнершип

Вторым моим кумиром, как я уже говорил, был Борис Пастернак. Они с моим отцом познакомились незадолго до Великой Отечественной войны, когда перевод «Гамлета», сделанный поэтом, приняли к постановке во МХАТе. А поскольку знаменитые монологи предстояло произносить со сцены именно моему отцу (он репетировал Гамлета), Немирович-Данченко велел им вместе поработать, чтобы проверить звучание текста.

Мне было восемь, когда Пастернак впервые пришел в наш дом. Он сразу стал называть меня на «вы», и мне это очень льстило. Вот уж кто никогда не задавал мне всяких глупых вопросов: в каком классе учишься, какие отметки получаешь… К нам домой Пастернак приходил очень часто и когда вздумается. Бывало, заставал меня одного. В таких случаях он говорил: «Я дождусь родителей». В гардеробе оставлял свой выцветший бежевый плащ и старую фетровую шляпу с отвисшими полями. Заходил в библиотеку, листал книги, а иногда просто заваливался на короткий диван, не сняв обуви, и засыпал, сложив руки под щекой лодочкой. Я, удостоверившись, что он спит, пробирался в гардероб, примерял перед зеркалом его шляпу и чувствовал себя очень загадочным. Все в Пастернаке, включая необычную фамилию, казалось мне необычайным. И, признаюсь, я страшно обиделся на маму, когда она мне объяснила, что пастернак — это вид сельдерея. Борис Леонидович сам казался мне произведением искусства. И не только мне. Маяковский очень точно сказал о его внешности: это помесь араба и его коня.

Я вырос и обзавелся собственными знакомствами и друзьями. Везение на замечательных людей продолжилось. Моим крестным в кино стал Михаил Константинович Калатозов. Он взял меня на роль в свой фильм «Неотправленное письмо». Компания у нас сложилась потрясающая: Женя Урбанский, Кеша Смоктуновский, Таня Самойлова. Мы жили в Сибири, в Саянской тайге. Наш лагерь состоял из строительных вагончиков. Печка, которая топится дровами, в первом тамбуре и три отсека с деревянными лежанками. Смоктуновский, Урбанский, я и гример Виталька Львов жили в одном вагончике. В свободные часы мы развлекались как могли — я сочинял шутливые стихи и частушки, Женька изумительно пел и играл на гитаре, Виталька Львов подстригал нам бороды, за что получил прозвище Укоротитель Львов... А Кешка завораживал нас рассказами про свое военное прошлое. О том, как попал в плен и как бежал из него. А ведь мало кто из артистической среды знал, что он воевал. Когда Смоктуновский появился на одном из юбилеев Победы в боевых наградах, помню, все обалдели от неожиданности. Но нам он еще тогда, в Сибири, рассказывал о войне. Причем правду — иногда очень жестокую. О том, как попал в окружение, потом в плен. О лагере военнопленных, о нечеловеческих условиях существования. Как днем человек был жив, а вечером умирал. И чтобы получить лишнюю жалкую пайку, его товарищи подхватывали мертвеца под руки и подносили к раздаче. Никто не обращал внимания, поскольку людей, которые практически не могли передвигаться самостоятельно, в лагере было много.

Борис Пастернак
«Удостоверившись, что Пастернак спит, я пробирался в гардероб, примерял перед зеркалом его шляпу и чувствовал себя очень загадочным»
Фото: ТАСС

Однажды, когда пленных перегоняли из одного лагеря в другой, Кешка бежал. Была зима. Строй проходил по берегу реки, немецкий офицер приказал остановиться и разрешил попить из полыньи. Рядом был мост через реку, а у моста — каменная опора. «Когда офицер отвлекся, я зашел за нее и замер, — рассказывал Кешка. — Потом всех снова построили, стали пересчитывать. Естественно, одного недосчитались. Офицер спрыгнул на лед и двинулся к опоре моста, за которой я стоял. Я его видел, а он меня нет. Меня спасло, что у него сапоги были подбиты железными подковками, они разъезжались на льду, офицер два раза упал. Он плюнул на поиски и вернулся на берег. Мне повезло». Потом Кешка попал в партизанский отряд, а позже вернулся в действующую армию, заслужил награды... В самом конце войны пришло распоряжение, чтобы поляков и чехов, которые воевали в нашей армии, демобилизовывали раньше, чем советских граждан. И Кеше так захотелось домой, что он в анкете назвался поляком. Ему дали другое обмундирование — четырехугольную фуражку-конфедератку, польскую шинель. И отправили в Войско Польское. «А я же ни слова по-польски не знаю, — рассказывал Кеша. — В общем, они решили, что я полный идиот, и меня демобилизовали вообще раньше всех».

Василий Ливанов и Ирина Купченко
«В фильме «Звезда пленительного счастья» я играл Николая I. И прямо в образе царя пошел с режиссером Владимиром Мотылем к директору Эрмитажа просить разрешения на съемку»

Он рассказывал все это так просто, как будто это его мало касалось. Куда больше волнений Кеша демонстрировал по поводу необходимости утвердиться в качестве актера. Шел 1959 год, он тогда еще был мало известен. Из-за этого страдал. Помню, он нарочно культивировал в себе разного рода странности — он считал, что это отличительная черта всякого гения. К примеру, вдруг протягивал нам руку и говорил: «Поцелуйте ручку, я Смоктуновский». На что Урбанский отвечал: «Смотри лучше на мою улыбку. Голливудская! Тысяча долларов! У тебя такой нет!» И мы принимались хохотать...

На этой картине мы работали как каторжные. Ранним утром умывались в реке под названием Ус (когда нам привезли вагончик с баней, это было счастьем) и отправлялись из лагеря за много километров к месту съемок. Ночью в темноте возвращались измученные. Съемки были очень сложные. Мы и в горящей тайге снимались (причем тайгу специально для нас поджигали). На случай ожога — ведро с разведенной в воде марганцовкой и марлевые тряпки. Обжег лицо? Макают в ведро тряпку и тебе на физиономию — плюх. Сейчас думаю: просто немыслимое счастье, что все это не закончилось какой-нибудь трагедией. Хотя некоторые из нашей группы все же пострадали. В том числе и Кеша. Снимали сцену, где он на плоту сплавляется по Енисею. Кеша был привязан к бревнам, чтобы не смыло. Причем плот на канате тащили за катером, а с катера снимал оператор Сергей Урусевский. Был договор, что, если Кеше вдруг станет плохо, он поднимет руку, и они остановятся. И вот катер пошел, из-под винта вода — а она в Енисее ледяная — сильным напором хлещет прямо на плот. И очень скоро Кешка поднял руку. Но так как Калатозов и Урусевский были фанатиками кино, они решили: «Еще немножко пусть потерпит! А пока надо снимать». Они остановились, только когда Кешкина рука безжизненно упала на плот. Женька Урбанский потом нес Смоктуновского на руках до ближайшего барака. А дорога была неблизкая, да еще и в гору. Врачи нашли у Кеши сотрясение мозга...

Ну а я на тех съемках потерял голос. Благодаря Калатозову! Этому большому ребенку, помешанному на всякой технике. Он решил сделать такой опыт: чтобы мы с Таней Самойловой озвучили, как кричим в тайге, не в студии, а на месте, на натуре. Мороз стоял минус сорок, и ветер жуткий. Нам притащили укутанный меховой муфтой микрофон, мы с Таней орали-орали... Когда запись закончилась, я обнаружил, что не могу говорить. Медсестра, дежурившая на площадке (врача у нас не было), сказала: «Теперь две недели молчи, вообще ни одного звука не пытайся произнести». И я послушался. Просто молчал и никак больше не лечился. А когда через две недели заговорил… вместо своего усредненного баритончика, которым я был вполне доволен, услышал нечто невообразимое. Очень специфический тембр с хрипотцой. Сначала пришел в ужас. Но потом по­думал, что нет худа без добра. Недаром великий итальянский артист Томмазо Сальвини говорил: «Актер — это голос, голос и голос». Он имел в виду не громкий, не хорошо поставленный, а индивидуальный голос, которого у других артистов нет. Запоминающийся и характерный. У меня такой появился в результате той травмы связок. И во многом определил мою артистическую индивидуальность.

Василий Ливанов и Иннокентий Смоктуновский
С Иннокентием Смоктуновским в фильме «Неотправленное письмо». 1959 г.
Фото: МОСФИЛЬМ-ИНФО
Евгений Урбанский и Татьяна Самойлова
Евгений Урбанский и Татьяна Самойлова

В фильме «Звезда пленительного счастья» я играл роль Николая I. Снимали в Питере. А один из эпизодов — в Эрмитаже. Режиссер картины Володя Мотыль договорился с Борисом Борисовичем Пиотровским, тогдашним руководителем Эрмитажа и отцом нынешнего, чтобы нас пустили снять сцену в зале героев 1812 года. Нам дали очень ограниченное время — до десяти утра, пока не появятся первые посетители. Все снять мы не успели. На следующий день Мотыль мне говорит: «Надо идти к Пиотровскому, просить, чтобы нам разрешили доснять. Я боюсь один, пойдем со мной, ты меня поддержишь». А я уже в гриме, в костюме царя, с орденами, в высоких сапогах. Пришли в кабинет к Пиотровскому. Мотыль умоляет: «Борис Борисович, мы не успели. Нам нужно еще два часа!» А тот упирается: «Я уже пошел вам навстречу. Выделить еще время — большая проблема, как я могу закрыть зал для публики?» Смотрю, у Володи становится несчастное лицо, и тут я бросаюсь в бой: «Ну, Борис Борисович, пожалуйста!» Он поворачивается, пристально смотрит на меня и говорит: «Но не могу же я отказать государю в его собственном доме... Снимайте!»

Другой памятной картиной стал для меня фильм «Год, как жизнь» — о Карле Марксе. Хотя фильм получился посредственным, сами съемки вспоминаю с удовольствием. Благодаря веселой компании, которая там подобралась. С Андрюшей Мироновым, игравшим Энгельса, и Игорем Квашой, игравшим Маркса, мы прекрасно проводили время. С Мироновым мы, впрочем, были знакомы давно — встречались в доме его мамы Марии Владимировны и папы Александра Семеновича. Когда родители уезжали на гастроли, Андрей устраивал для друзей бурные застолья. Помню, после одного такого я у него заночевал. Меня положили на диван, над которым на стене висели тарелки 20-х годов с росписью известных художников — Мария Владимировна такие коллекционировала. И вот, когда мы все улеглись спать, я с дивана кричу: «Андрюшка, я люблю твою маму!» — «Люби маму, но не разбей тарелки!» — кричит Миронов в ответ.

Рина Зеленая и Виталий Соломин
Рина Зеленая и Виталий Соломин в фильме «Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона»

Андрюшка был мамин сын. В нем это сидело крепко. А еще он был невероятно ранимым и свою ранимость скрывал за иронией. Он не показывал, но на самом деле очень страдал от подколок безжалостных шутников типа Ширвиндта. Андрюша по своей доверчивости вечно становился жертвой розыгрышей. Часто — жестоких. Реже — безобидных. Самый безобидный и даже милый розыгрыш был, когда вечером все отужинали большой компанией, и Андрюша поехал в Ленинград на съемки — на поезде «Красная стрела». А Ширвиндт с компанией взяли и прилетели туда раньше его на самолете. Пошли в гостиницу «Астория», уговорили швейцара одолжить им свою форму. В общем, Миронов приезжает, а его встречает швейцар Ширвиндт.

Каюсь, я и сам иногда не мог удержаться от искушения разыграть Миронова. Съемки фильма о Марксе уже заканчивались. В тот год первое апреля выпало на воскресенье. Я уговорил свою жену позвонить Андрею и сказать: «Я новый ассистент режиссера Рошаля. У нас срочная досъемка. Через два часа вы должны быть на «Мосфильме». Через пять минут я сам ему звоню: «Андрюш, тебе звонили от Рошаля?» — «Да, это возмутительно, ведь воскресенье!» — «Мне тоже звонила какая-то дура ассистентка. Я даже подумал, что розыгрыш… Но раз и тебе тоже звонили — придется ехать!» Примерно через полчаса — а по моим расчетам, именно столько нужно, чтобы, смирившись с неизбежным, начать собираться на съемки, — я перезваниваю, чтобы признаться. Трубку берет его отец — Александр Менакер. Я говорю: «Александр Семенович, дорогой, попросите Андрея!» — «Андрей уехал на «Мосфильм». Он поверил в твой розыгрыш! Ведь сегодня первое апреля, да?» Дело в том, что Менакер и сам относился к мастерам актерских шуточек. И о своей догадке наивному сыну ничего не сказал — предпочел поддержать мой розыгрыш...

Рина Зеленая с мужем
Рина Зеленая с мужем, академиком архитектуры Константином Топуридзе

Андрюша потом рассказывал, как он приехал на «Мосфильм», ломился в закрытые двери, страшно скандалил, орал и вообще чуть не угодил в милицию. К счастью, на меня он не обиделся. Или не подал вида… А через пару дней я в свою очередь получил от него горькую пилюлю. В буквальном смысле! На съемках, ближе к концу дня, когда мы страшно проголодались, Андрей говорит: «Хочешь шоколадку?» — «Хочу». Беру у него шоколадную медальку, разворачиваю, бросаю в рот, жую — что-то не то. Оказалось, это сургучная пломба. С голоду я ее разжевал. Андрюшка заливается смехом. А Кваша хлопает его по плечу: «Вообще-то ты зря это сделал. С Васькой такие шутки не пройдут, тебе это аукнется». И вот пошли мы в буфет, взяли сосиски с горошком. А я одну сосиску прихватил с собой в павильон. У нас в качестве декораций использовались кресла с большими деревянными спинками, и в них прорези в виде сердечка. Я взял сосиску, высунул ее в сердечко, надел на нее очки — получилась рожица. И не просто рожица, а комический портрет режиссера Рошаля. Кто знает его внешность, тот поймет. Остальные пусть просто поверят — получилось очень похоже. И вот звучит команда «Мотор!», Андрюша начинает монолог, поднимает глаза, видит мое произведение... И заливисто хохочет. Рошаль недоумевает: «В чем дело? Вы что, с ума сошли? Миронов, что с вами?» Тот не унимается: «Хи-хи-хи…» — он смешливый очень был. Раза три не мог договорить, умирал со смеху. Я был отмщен! Вот такие творили глупости... Чуть позже мы вдвоем с Андреем безжалостно подшутили над Квашой…

Василий Ливанов и Андрей Миронов
«Андрюшка был мамин сын. В нем это сидело крепко. А еще он был невероятно ранимым и свою ранимость скрывал за иронией»
Фото: МОСФИЛЬМ-ИНФО
Андрей Миронов и Александр Ширвиндт
«Миронов этого не показывал, но на самом деле он очень страдал от подколок безжалостных шутников типа Ширвиндта»
Фото: риа новости

Это было на тех же съемках, во время командировки в Германию. Мы жили на вилле под Берлином. Делили на троих одну комнату, которую разбили на три помещения фанерными перегородками… Как-то вечером взяли бутылку чего-то крепкого, сидим у Кваши в клетушке. И вот часов около трех ночи он говорит: «Все, ребята, расходитесь. Мне нужно поспать». Ведь у Карла Маркса грим — самый сложный. Чтобы быть готовым к съемке, которая начиналась в восемь утра, Кваше приходилось являться на площадку к шести часам. Мы с Андрюшей от него вышли, и нам пришла в голову такая идея: подождать немножко, когда Кваша заснет, и переставить будильник, чтобы через час он зазвонил. Мы так и сделали, но когда переставляли, будильник неожиданно зазвонил, буквально у нас в руках. Мы его быстро уронили на стол и, стукнувшись головами, разбежались по своим клетушкам. Я прямо в одежде и ботинках бросился под одеяло. На улице еще темно. Потом слышим, как Кваша чистит зубы, потом стучит в стенку Миронову: «Андрюшка! Сколько времени?» А тот в ответ только странные звуки издает: бж-бж… Не может говорить от смеха. Тогда Кваша стучит ко мне: «Сколько времени у тебя на часах?» — «Без четверти шесть». — «Ну, тогда я пошел на грим, будь он проклят». Тут мы сжалились с Андрюшей, признались: «Мы тебя разыграли!» — «Сволочи вы, вот что». И Кваша пошел досыпать.

Ни на что не похожими, совсем особенными сложились у меня отношения с Виталием Соломиным. Вопреки мифам, до съемок «Шерлока Холмса и доктора Ватсона» мы с ним не были знакомы. Впервые увиделись только на пробах. Я подыгрывал Виташе и сразу понял, что именно его возьмут, просто по уровню мастерства. Он оказался великолепным артистом. И еще я сразу почувствовал, что мы с ним станем близкими друзьями.

Василий Ливанов и Виталий Соломин
«С Виташей мы стали близкими друзьями. Мне и поныне его страшно не хватает. Да и других, с кем свела судьба, но кого больше нет»

Это любовь на экране можно сыграть. Взглядами, прикосновениями. А дружбу не сыграешь. Но в кино есть элемент магии, и если актеры действительно дружат, зрители это ощутят. Нам с Виташей было легко сойтись друг с другом — оказалось, что мы смотрим на профессию, на отношения людей, на жизнь очень похожим образом. И началась наша с ним дружба, которая продолжалась до самой его кончины — 23 года. Он звал меня на все спектакли, в которых играл, которые ставил. Мы вместе сделали «Мой любимый клоун» в Малом театре — туда за месяц нельзя было достать билеты...

Виташу отличало неугасимое стремление к совершенству в профессии. Он абсолютно себя не жалел. А последним спектаклем — «Свадьба Кречинского» — он себя просто уничтожал. Я его уговаривал: «Возьми другого артиста! Это невозможно — ты танцуешь, поешь, играешь драматургию и еще как режиссер наблюдаешь за партнерами. Это же немыслимая нагрузка!» Но он отмахивался: «Вася, я искал! Что делать, если пока не могу найти никого подходящего». А если учесть, что помимо этого спектакля у него еще было множество съемок, антреприз... Уход Виташи — результат безумного превышения сил. И все время нагрузки возрастали, возрастали. В перерыве между сериями «Приключений…» Соломин согласился сняться в новом фильме Масленникова «Зимняя вишня». Мы с Виташей, если не виделись два-три дня, обязательно созванивались. Как-то звоню и спрашиваю: «Ну как твой «вишневый компот»?» Он говорит: «Очень устаю. Все свои эпизоды приходится режиссировать самому. Ну ты же знаешь». Эту роль в «Зимней вишне» должен был играть Сергей Шакуров, но, убедившись, что с режиссером Масленниковым тяжело будет сработаться, отказался. А Виташа согласился. У него была мечта — достроить себе дачу, и он старался зарабатывать, пахал… Иногда приезжал ко мне за город на Николину Гору. В одну из последних наших встреч он поставил кресло у печки, сел и мгновенно заснул. До того человек вымотался... Свою дачу Виташа так и не достроил…

Василий Ливанов и ВиталийСоломин
На даче с Виталием Соломиным. 1982 г.
Фото: Завьялов Владимир/ТАСС

Мне и поныне его страшно не хватает. Да и других, с кем свела судьба, но кого больше нет. Теперь мне остается только писать о моих друзьях воспоминания. Сейчас я как раз пишу очередную книгу, она будет называться «Найти самого себя». Ведь найти самого себя во многом помогает именно твое окружение. Дружба — это таинство. Любовь может быть без взаимности. Дружба без взаимности быть не может — в этом секрет. Возможно, поэтому Шекспир в своих сонетах ставил дружбу выше любви. И я с ним согласен.

Василий Ливанов,  Виталий Соломин и Игорь Масленников
С Игорем Масленниковым на съемках фильма «Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона». 1979 г.
Фото: В.Лисицын/ТАСС
События на видео
Подпишись на наш канал в Telegram
Астрологический прогноз на апрель 2024 года
«Завершающийся март оказался месяцем, невероятно увлекательным с астрологической точки зрения. Но предстоящий апрель готов побить его рекорд. Судите сами!» — говорит практикующий ведический астролог Ирина Орлова.




Новости партнеров




Звезды в тренде

Анна Заворотнюк (Стрюкова)
телеведущая, актриса, дочь Анастасии Заворотнюк
Елизавета Арзамасова
актриса театра и кино, телеведущая
Гела Месхи
актер театра и кино
Принц Гарри (Prince Harry)
член королевской семьи Великобритании
Меган Маркл (Meghan Markle)
актриса, фотомодель
Ирина Орлова
астролог