Валерий Яременко: «Я очень благодарен Марку Захарову, что он не испортил мне судьбу»

«Группе предоставили шикарный люкс, но с одной огромной кроватью, в которую и уложили нас с Ирой...
Инна Фомина
|
30 Мая 2021
Валерий Яременко. Фото
Валерий Яременко
Фото: fotodom.ru

«Группе предоставили шикарный люкс, но с одной огромной кроватью, в которую и уложили нас с Ирой Розановой, чтобы мы выспались и в кадре выглядели свеженькими. Ложимся мы с ней на этот «сексодром», и я романтичным баритоном шепчу: «Вот мечта и сбылась — я в постели с Розановой!» — рассказывает актер Театра имени Моссовета Валерий Яременко.

— Валерий, вы работаете в Теат­ре имени Моссовета всю вашу твор­ческую жизнь — уже 35 лет...

— Да, вот как мне повезло... Николай Мордвинов, Любовь Орлова, Георгий Жженов, Геннадий Бортников, Юрий Кузьменков — имена этих больших артистов увековечены на мемориальных табличках, которые висят на двери моей гримерной. Конечно, многих я не застал, но с кем-то повезло и работать, и общаться. Помню, в самом начале моей службы в театре я получил шикарный подарок от Сергея Проханова. Наш главный режиссер Павел Осипович Хомский ставил спектакль «Завтрак с неизвестными». В нем были заняты такие известные актеры, как Леонид Марков, Георгий Тараторкин, Ольга Остроумова, Борис Химичев. На роль молодого парня был утвержден Сергей, который от этой роли отказывался: «Ну какой я шестнадцатилетний? Вон возьмите Яременко — он почти на 10 лет меня моложе». Вот так с подачи Сережи я и получил свою первую большую роль, да еще в таком звездном окружении. И тут меня стали стращать со всех сторон: «Ну держись, Валерка, Марков-то тебя пополам перекусит, характер у него непростой, а ты у нас парень впечатлительный…» Но недолго я дрожал. Леонид Васильевич стал для меня настоящим учителем в профессии. Как деликатно он делал замечания: словно строгий отец, отводя ребенка в угол, без свидетелей, чтоб никто его не мог услышать, подробно разъяснял, что я сделал не так и как это можно исправить.

А что он вытворял на сцене во время нашего спектакля! Это был потрясающий артист, с невероятной степенью свободы! В одном эпизоде мы с ним сидели за большим столом, текста у нас не было, а вот Ольга Остроумова радовала зрителя своим продолжительным монологом. Меня за эту сцену частенько хвалили: «Какой же ты органичный артист… Какой интересный у тебя способ существования…» Но я ничего не играл — я был в каком-то коматозном состоянии из-за того, что в это время выделывал Леонид Васильевич. В том эпизоде мой персонаж уплетал обед как минимум за двоих. На столе была настоящая еда — колбаса, иногда свежеприготовленные котлеты, — а так как в то время я частенько бывал голодный, то уминал все это с неподдельным аппетитом. А Леонид Васильевич аккуратно ножичком очищал яблоко, и иногда якобы отрезая от него маленькие кусочки, вроде как пережевывал их. Но на самом деле беседовал со мной. И делал это так, чтобы слышал его только я: «Ну вот, что она строчит и строчит из своего пулемета, эта Женька Комелькова?.. И ведь никого и не видит, и не слышит… Смотри, сейчас она меня спросит и я ей отвечу, но ведь она и не заметит…» И вот Ольга Михайловна действительно спрашивает, обращаясь к герою Маркова: «Скажите, как вас зовут?» У Леонида Васильевича по пьесе в этом месте текста нет, но он ей реально, прикрыв губы яблочной кожурой, отвечает, пардон, «Говнюк». Это слышу только я, а Ольга Михайловна продолжает свой текст дальше. И мой маститый коллега проделывал такие экзерсисы неоднократно. Я не выдержал, подошел как-то к нашей дорогой и любимой Ольге Михайловне и спрашиваю: «А вы не слышите, как Леонид Васильевич в нашей сцене, когда яблоко чистит, разговаривает со мной?» — «Как разговаривает?!» — «И даже отвечает на ваш вопрос». — «А что он отвечает?» Ну я и процитировал Мастера. Остроумова опешила, потом захохотала, как может это делать лишь она, и говорит с лукавой улыбкой: «Ну я ему устрою!»

Как же я ждал следующего спек­такля! И вот наступает долгожданный момент, звучит знакомый вопрос: «Как вас зовут?» Марков по привычке бурчит себе под нос то самое незабываемое слово. И вдруг Ольга Михайловна делает паузу, смотрит на него и громко переспрашивает: «Как-как?» У Леонида Васильевича от удивления вытягивается лицо, он перестает жевать — надо же, среагировала! Но тут же как ни в чем не бывало с серьезным видом повторяет: «Говнюк!» Тут Остроумова раскалывается. Но как истинный профессионал, сразу же переводит смех в слезы своей трагической героини.

Валерий Яременко с Ириной Розановой
С Ириной Розановой в фильме «Привет от Чарли-трубача». 1998 г.
Фото: МОСФИЛЬМ-ИНФО

— Можно сказать, что вы с Марковым были друзьями?

— Ну что вы! Мне об этом только мечтать можно было. Хотя я до сих пор сожалею, что однажды на гастролях в Уфе совершил непоправимую глупость. У Леонида Васильевича был красивый ритуал, о котором рассказывали те немногие, кому посчастливилось стать свидетелями этого мастер-класса. Он мог пригласить партнера к себе в номер и несколько часов подряд читать стихи. И вот иду я как-то по коридору гостиницы, и вдруг навстречу мне Марков: «Пойдем, я тебе почитаю». — «Спасибо, но у меня сегодня другие планы», — парирую я. Что меня тогда дернуло так ответить? Он долго смотрел мне в глаза и тихо продолжил: «Подожди, это я, Марков, тебе стихи хочу почитать, а ты — отказываешься?!» — «Я же сказал — у меня сегодня другие планы», — продолжаю. «Все. Вопросов больше нет», — ответил Леонид Васильевич, развернулся и ушел. А я стоял, смотрел ему вслед и думал: «Какой же я дурак, какой идиот…» На следующий день мы увиделись, поздоровались как ни в чем не бывало и больше никогда не возвращались к этому разговору. Простить себе не могу этого дурацкого поступка. Ну почему я оттолкнул протянутую мне руку? И чью руку! Молодой был, глупый. Крутизну свою, видимо, показать хотел…

— Сейчас вы сами уже мэтр, можете поучить молодежь. А тогда, в 1986 году, как вас приняла труппа, в которой было столько звезд?

— Ой, это было забавно. Когда я оформлялся в театр, ко мне, в мою двухкомнатную квартиру на Сретенке…

— Подождите, а откуда у начинающего актера было такое роскошное жилье?

Дарья и Сергей Юрские
Дарья и Сергей Юрские в спектакле «Провокация». 2000 г.
Фото: Людмила Пахомова/ТАСС

— Параллельно с учебой в ГИТИСе я трудился дворником. И мне по тем временам полагалась служебная квартира. Да и потом, работая в театре, я не оставил свою метлу. Ведь мой оклад актера академического театра составлял 100 рублей, а дворника — 180. Даже родителям в Севастополь мог отсылать материальную помощь. Когда же папа с мамой приехали ко мне в гости, они были приятно удивлены, что сын живет в самом центре Москвы, в живописном старинном доме, в изолированной «двушке» с лепниной, паркетом да еще с окошком во дворик, где радует глаз душистая липа! Так вот, в эту самую квартиру мне пришла телеграмма от дирекции нашего театра с просьбой срочно прибыть с документами — для оформления. А у меня, как назло, щеку раздул непрезентабельный флюс. Бегу в театр, и чтобы скрыть перекосившуюся морду лица, натягиваю ворот свитера до самого носа. Стучу в дверь кабинета директора, захожу. А там рядом со Львом Федоровичем Лосевым восседает сам Ростислав Янович Плятт, грациозно опираясь на свою легендарную палочку. Наш директор обращается ко мне: «Валерий Васильевич, может покажете нам свое лицо?» Стягиваю ворот свитера. Лев Федорович, выдержав паузу — не мхатовскую, но моссоветовскую, — говорит: «Вот, Ростислав Янович, какие времена настали! Видите, кого приходится брать в труппу». И Плятт мгновенно с серьезным видом отвечает ему: «А знаете, Лев Федорович, мне нравится! Очень интересная индивидуальность! Во всяком случае, раз увидишь — никогда больше не забудешь…» Я тогда подумал: «Какое счастье, что эти большие, известные люди со мной, желторотым юнцом, общаются так просто, как будто я их старый знакомый…»

— В спектаклях с Пляттом довелось пересекаться?

— Только в самом первом моем спектакле «Суд над судьями». Я всего лишь выходил в массовке в форме американского солдата. Задача была несложной — вывести заключенных и встать сбоку на пост, при этом еще и жвачку жевать. Когда я выплыл на легендарные подмостки, периферийным зрением через пелену тумана, застилающего мой блуждающий взор, заметил огромный заполненный зрителями зал. А на сцене-то — Жженов, Плятт, Адоскин, Баранцев! Артисты, которых я видел только по телевизору. И на меня вдруг нахлынул патологический ужас! Показалось, что все зрители смотрят только лишь на меня. И что все понимают, что я бездарь профнепригодная, что я даже не в состоянии просто элементарно стоять на сцене. Под конец эпизода стал реально терять сознание. Помню, сделал несколько шагов за кулисы и свалился бы, если б меня не подхватили сильные руки моего молодого коллеги... На самом деле, театр принял меня весьма радушно. Мне очень повезло, что тогда вместе с другими замечательными актерами меня два лета подряд, во время отпуска, допускали в загранпоездки — в Германию, а потом в Венгрию. Наша «агитбригада» выступала в советских воинских частях и неплохо зарабатывала. Потом СССР приказал долго жить, наши войска вывели и «лафа» закончилась. А ведь ничто так не сближает артистов, как гастроли, тем более раньше выез­ды длились месяцами. Это сейчас гастроли — утром улетел из Москвы, ночью вернулся. В нашей моссоветовской бригаде состояли Юрий Кузьменков, Саша Леньков, Валентина Талызина, Ян Арлазоров, Нелли Пшенная, Инна Аленикова и совсем юная Ирочка Климова. Помню однажды в Германии во время утренней пробежки по лесу я встретил на лужайке полуголого человека в позе лотоса. Присмотрелся, а это Ян Арлазоров... Он был человеком непростым. То не в меру серьезным, то виртуозным хохмачом. Как же он смешил нас во время долгих переездов! А потом выйдет из автобуса и снова уйдет в себя.

— Как вы вообще попали в ар­тисты?

— Родился я в Севастополе. С детства мечтал стать актером и конечно же сниматься в кино. Ходил в музыкальную школу, участвовал в конкурсах певцов, чтецов, даже композиторов, на котором исполнил свои песни. Ходил во Дворец пионеров, выступал в вокально-инструментальном ансамбле «Юность». После школы поступил в Днепропетровское театральное училище. Окончив первый курс, добровольно ушел в армию — в ансамбль песни и пляски Краснознаменного Черноморского флота. В военном билете в графе моя воинская специальность значится «матрос-певец». После демобилизации рванул покорять Москву. Поступил в ГИТИС, на курс Бориса Гавриловича Голубовского. Годы учебы вспоминаю как время абсолютного счастья, любовной эйфории и творческих открытий. Когда оканчивал институт, даже не мечтал о служении в академическом театре. Ведь в тот год выпустили огромное количество актеров. В одном ГИТИСе — курсы Голубовского, Эфроса, Остальского, Табакова. Плюс «Щепка», «Щука» и Школа-студия МХАТ. А еще закрыли на ремонт наш учебный театр, и мы свои дипломные спектакли играли не на нормальной, большой сцене, а в институтской аудитории. Да и глобальных ролей в дипломных работах у меня не было. Вот и не думал, что могу претендовать на какие-то главные столичные театры. Зато успел подготовить целую обойму самостоятельных отрывков. В итоге, когда моя однокурсница попросила подыграть ей на показах в «Ленкоме», я, видимо, приглянулся Марку Анатольевичу Захарову. Очень благодарен ему за то, что тогда он честно сказал: «Могу вас взять. Но вы у меня будете танцевать в «Юноне...». И сколько это будет продолжаться, не знаю: может, год, а может, больше. Идите в какой-нибудь другой театр, где будете играть роли». Потом был курсовой показ в Театр имени Моссовета, где мне крупно повезло. И с 1986 года я служу на легендарной моссоветовской сцене. А сейчас на эти подмостки вместе со мной в спектакле «Ричард III» выходит уже и мой старший сын Кузьма (ему 13 лет). Он играет принца Уэльского, а я лорда Бекингема.

Леонид Марков, Галина Беляева и Олег Янковский
Леонид Марков, Галина Беляева и Олег Янковский в фильме «Мой ласковый и нежный зверь». 1978 г.
Фото: LEGION-MEDIA

— По блату ребенка пристроили?

— Нет, что вы! Это режиссер Нина Чусова, выбирая ребят на детские роли, спросила: «А почему ты своих сыновей не приведешь?» Предложил своим мальчикам попробоваться. Младший, Степан, сразу же категорично отказался. А Кузьма согласился: он уже имел опыт работы и на сцене, и на экране. Меня радует, что мысли Кузьмы обращены все же в направлении режиссуры. Меня, кстати, в молодости неоднократно подталкивали к режиссуре, но, увы, я не отличался дальновидностью. Был так же грешок, от которого на сегодняшний день удалось избавиться — уж очень любил, чтобы меня долго уговаривали. Есть люди, которым только свистни, и они летят в новое дело. А я, наоборот: сначала отказываюсь — мол, дайте подумаю. А вы мне пока поведайте о том, как вам без меня плохо будет. Эта ужасная черта характера не раз служила балластом в моей карьере, да и в повседневной жизни.

Например, Маргарита Борисовна Терехова, когда мы только начинали репетировать с Петром Наумовичем Фоменко «Калигулу», несколько раз советовала: «Не будь глупцом, подойди к Фоменко, скажи, что хочешь играть Сципиона». А я выпендривался: «Почему это я должен идти к Фоменко? Если я ему нужен, пусть он сам мне предложит...» В итоге я играл совсем не ту роль, на которую смел рассчитывать. Гордыня — будь она неладна! Сколько раз я становился ее жертвой! Слава богу, что к своему шестидесятилетию все же научился поднимать руку и, осознавая, что второго шанса уже не будет, произносить: «Да, я хочу это сделать! Я смогу! Обратите на меня внимание!» А раньше по пальцам можно было пересчитать роли, за которые я боролся.

Как только окончил институт, меня сразу же пригласили сниматься в четырехсерийный фильм «Поражение» по роману Даниила Гранина «Иду на грозу». Снимал режиссер Булат Мансуров. Но дальше для поддержания своего скромного успеха я ничего и не делал. Благо была работа в любимом театре, да и стучаться в закрытые двери я не хотел и не умел. Жил в иллюзии, что вот пройдусь я, весь такой прекрасный и неповторимый, по коридору «Мосфильма», и передо мной сами распахнутся двери, а режиссеры забросают предложениями... В кино порой трудно предугадать, какой фильм «выстрелит», чтобы ты проснулся известным. Снимаясь в картине «Семь сорок», в звездном окружении Светланы Немоляевой, Анатолия Равиковича, Льва Дурова, Светланы Крючковой, Александра Демьяненко, Лии Ахеджаковой, я предполагал, что с таким-то «иконостасом» фильм однозначно будет бомбой. Съемки подходили уже к концу, а в это время Петр Ефимович Тодоровский запускался со своим знаменитым «Анкор, еще анкор!». Он несколько раз приглашал меня на пробы на роль лейтенанта (ее потом сыграл Евгений Миронов). Но просил постричься (у меня были очень длинные волосы) и побриться. А я до конца съемок «Семь сорок» не мог менять имидж. Съемки затянулись, и пробы так и не состоялись. Вполне возможно, что меня бы и не утвердили, но так было обидно сознавать, что я даже не воспользовался шансом. В итоге, «Семь сорок» сейчас мало кто вспомнит. А вот «Анкор...» — вошел в золотой фонд российского кино. Для актера важным качеством является интуиция, которая может подсказать — твое это дело или нет. Кстати, и от суперпопулярного спектакля «Ladies’ Night. Только для женщин» я в свое время хотел отказаться.

— Того самого, про мужской стриптиз?

Леонид Васильевич Марков
Ростислав Плятт в фильме «Послесловие». 1983 г.
Фото: Елена Мартынюк

— Да! Прочел пьесу и решил: «Да никогда в жизни у меня язык не повернется такой текст произносить». Но когда мне сказали, что там уже репетируют Куценко, Башаров, Разбегаев, по­думал: «Валера, не тупи, не тормози…» Началась работа, и я был счастлив, что не совершил опрометчивый шаг. Мы, актеры, стали соавторами, сочинили по сути свою версию известной пьесы: каждый привнес что-то личное, свои шутки-прибаутки. В итоге получился театральный хит, который играем по сей день! Сейчас «Ladies’ Night...» где только не идет, но мы стояли у истоков и до сих пор испытываем кайф, выходя на сцену. Помню, однажды спрыгнул в зрительный зал, танцуя перед веселой жизнерадостной красоткой, а она во время моего жаркого танца впихнула за пояс моих стрингов купюру в один доллар — так я заработал свой первый и единственный бакс. До сих пор помню эти незабываемые ощущения. Эту купюру я потом даже в рамочку оформил и подписал: «Мой первый стрип-доллар».

— А с кем из актеров Театра имени Моссовета вы были особенно близки?

— В моей жизни была и остается красивая и трогательная «история любви» с семьей Сергея Юрьевича Юрского. Пусть это прозвучит нескромно, но меня не покидало ощущение, что он — мой папа, Наталья Максимовна — мама, а их дочь Даша — сестра. Мы все вместе шутили даже на эту тему семейственности, я их пугал, что перееду к ним жить... Когда я только появился в Театре Моссовета, Сергей Юрьевич как-то сразу дружелюбно ко мне отнесся, я даже оказался под его защитой. В спектакле «Не было ни гроша, да вдруг алтын» я играл роль Баклушина и первый раз работал с Юрским как с режиссером. Я обожал этот спектакль, чудесное было время, пора невероятного счастья, когда мчишься на репетицию и у тебя все получается, тебя любят и ты сам обожаешь весь мир. Как не быть счастливым, когда такой человек, оказывается, видит тебя в роли и Скапена, и Труффальдино, и просит руководство театра взять в репертуар какую-нибудь из этих пьес, чтобы ее поставить — для меня! Тогда я носил длинные волосы — до плеч. Как-то после одного из худсоветов наш дорогой и уважаемый Борис Владимирович Иванов мне говорит: «Как же Юрский тебя любит…» Оказывается, кто-то на худсовете съязвил: «Неужели у героя Островского может быть такая шевелюра?» Сергей Юрьевич осадил оппонента: «У Яременко классическая прическа, которая подходит для всего мирового репертуара».

— Юрский был открытым человеком?

— Порой — да. И я был счастлив, что находился в это время рядом с ним. Во время спектакля за сценой стоял столик, на нем — чай, бараночки, конфетки. И мы за ним с Сергеем Юрьевичем общались, делились впечатлениями: кто что нового прочел, кто что посмотрел. Потом выходили, играли, снова садились за столик. По гримеркам не разбредались, как это обычно бывает. У нашего дружного коллектива в «Школе современной пьесы», куда еще входили Владимир Качан, Евгений Князев, Макс Евсеев, была потребность быть вместе. Никогда не забуду, как мы играли «Провокацию» 14 ноября 2007 года. Влетев в театр, я сообщил, что жена в роддоме и скоро появится мой первенец. Сергей Юрьевич собрал актеров: «Так, сегодня играем очень быстро и стремительно!» А когда потом увидел мою жену, сказал: «Анечка, пожалуйста, следующего ребенка рожайте именно во время нашей «Провокации». Ведь мы никогда не играли ее так искрометно, как в тот день, когда появился Кузьма!»

Гоша Куценко, Павел Сборщиков, Вячеслав Разбегаев и Валерий Яременко
Гоша Куценко, Павел Сборщиков, Вячеслав Разбегаев и Валерий Яременко в спектакле «Ladies’ Night. Только для женщин». 2011 г.
Фото: photoxpress.ru

— Вы часто играли с еще одним мэтром Театра Моссовета — Ев­гением Стебловым...

— Евгений Юрьевич — артист с удивительным чувством юмора. С ним всегда интересно говорить на любые темы. Когда он ставил в театре спектакль «Карнавал», пригласил меня на роль друга главного героя, которого сам и играл — а у нас разница с ним лет в 15. Я беззастенчиво спросил: «Вы считаете, что мы похожи на друзей одного поколения?» И тут же услышал ответ: «Не волнуйтесь, Валера, вы не так молодо выглядите, как вам кажется». А когда на репетиции одна из актрис как-то устроила ему настоящую истерику со слезами, он долго слушал ее с невозмутимым выражением лица, а затем так же спокойно произнес: «А вот теперь повторите, пожалуйста, монолог с такими же эмоциями, заменив свою отсебятину текстом роли». Евгений Юрьевич — мудрый лицедей, настоящий мастер, хорошо знающий, как выгодно и эффектно себя преподнести. Он не раз мне советовал: «Не стоит сразу выдавать в роли все свои сто процентов, да и восемьдесят не надо. Не спеши. Иногда нужно быть поскромнее, чтоб потом было чем удивлять».

— У вас много удачных спектаклей — и в Театре Моссовета, и вне его. А фильмография гораздо скромней. Тем не менее в ней есть даже одна голливудская лента!

— Имеете в виду ту часть «Поли­цейской академии», что снимали в Москве? Это была чистая случайность. Да, на пробах я постарался — выдал все, что мог вымолвить на своем английском школьного масштаба. И вдруг американцы оживились: стали улыбаться, шушукаться между собой. Я почувствовал крылья за спиной, понял, что произвел хорошее впечатление. Потом уже, во время съемок, мне открыли секрет. Оказывается, американцы нигде не мог­ли найти человека, похожего на Рона Перлмана, играющего в фильме главного злодея. И вот оно — московское чудо в лице Валерия Яременко! Мы с ним реально похожи. Да я на своего родного брата меньше похож, чем на Рона... У меня было 22 смены, и я заработал по тем временам довольно приличные деньги. Впервые в жизни почувствовал себя богатым женихом. По окончании съемок состоялась традиционная актерская «шапка» — мы отмечали финал работы. Ко мне подошла Лесли Истербрук — незабываемая капитан Каллахан, та самая супервумен с выдающимися «достоинствами» — и сказала: «Никогда в жизни никому не задавала такого вопроса, но… прости, сколько тебе платили?» Я с гордостью озвучил своей зарубежной коллеге сумму. И вдруг у нее выступили слезы. Она меня обняла, и какое-то время мы стояли с ней «средь шумного бала» нашей чудесной интернациональной команды.

— Яркая роль была у вас и в фильме «Привет от Чарли-трубача»...

Валерий Яременко с Еленой Майоровой
С Еленой Майоровой в фильме «Возвращение броненосца». 1996 г.

— Этот проект Владимиру Грам­матикову подарил Георгий Данелия: у него не хватало времени самому снять фильм по собственному сценарию. Во время съемок между режиссерами произошло некоторое недопонимание: они совсем по-разному видели моего персонажа. Данелия иногда приезжал на съемки, кое-что мы после его критики даже пересняли. А одну сцену он снял со мной сам. Я оказался в затруднительном положении: да, Данелия большой мастер, но снимался-то я у Грамматикова, и мне очень нравилось, как он видит моего персонажа. Данелия давал установки на роль, которые мне также были интересны. Но оба режиссера видели во мне совершенно разных людей. Я даже посетовал на эту ужас­ную ситуацию другому известному режиссеру. Тот любезно посоветовал: «А ты звони Данелии, спрашивай, чего он хочет, и потом на съемках деликатно привноси эти идеи...» Я обалдел: «Как это? Сниматься у одного режиссера, подпольно звонить другому...» И остался верен Владимиру Александровичу. Когда фильм вышел в прокат, Данелия его так и не принял до конца. Но эта картина все же стала самой значимой в моей жизни. И вот почему. Грамматиков тогда был президентом фестиваля визуальных искусств в «Орленке», там состоялась премьера картины, и я был приглашен в качестве главного исполнителя. Именно на этом фестивале я и познакомился со своей будущей женой Анной, подарившей мне таких чудесных детей. С тех пор в «Орленок» стремлюсь каждое лето. Это святое место для всей нашей семьи. Если Кузю и Степу нужно приструнить, мы с женой категорично объявляем: «Об «Орленке» забудьте!» И это срабатывает. Так фильм, не ставший кинохитом, подарил мне самое дорогое — семейное счастье.

— В этой картине вы снимались с Ириной Розановой...

— Ира потрясающая! Настоящий профессионал, который может все. Да и человек хороший. Последний съемочный день у нас был на Минском море. Наши с Ирой персонажи в лучах восходящего солнца должны были уплывать вдаль на маленьком кораблике. Смена была назначена на шесть утра. В отель приехали поздно вечером. Группе предоставили шикарный люкс, но с одной огромной кроватью, в которую и уложили нас с Ирой, чтобы мы выспались и в кадре выглядели свеженькими. Все остальные расположились в гостиной — кто как смог устроиться. «Новобрачным» пожелали незабываемой ночи, и мы остались тет-а-тет. Ложимся мы с Ирой на этот «сексодром», и я романтичным баритоном шепчу: «Вот мечта и сбылась — я в постели с Розановой!» Посмеялись, пожелали друг другу спокойной ночи и заснули, чтобы на утро сыграть любовь наших киногероев.

— Среди ваших партнерш в кино была и Елена Майорова.

— В фильме «Возвращение броненосца» режиссера Геннадия Ивановича Полоки. Это, пожалуй, единственный фильм, в котором я сам себе нравлюсь. Мне посчастливилось играть роль одесского киномеханика, влюбленного в героиню Лены Майоровой. Одну сцену мы снимали несколько дней подряд в саду «Эрмитаж». В первый день была снята сцена ревности моего героя. Я смотрел на Лену и сам себе завидовал. Какая же она была и красивая, и живая, и яркая! Утром прихожу — как всегда вовремя (моя бессмысленная пунктуальность, ведь в кино всегда все задерживается). Вижу, идет еще одна дисциплинированная особа: какая-то ничем не приметная женщина. Проходит мимо, говорит мне «привет!» и открывает дверь в гримерку. Думаю: «Наверное, уборщица пораньше пришла...» Смотрю, а она бесцеремонно садится прямо за столик Лены Майоровой. Я уже хотел намекнуть — мол, тут уже занято. И вдруг эта женщина надевает парик, распрямляет плечи, и я понимаю, это же Лена! Удивительная способность преображения: пара штрихов в кресле гримера — и рождалась одесская Кармен!

Валерий Яременко
«Леонид Васильевич Марков стал для меня настоящим учителем в профессии» В гримерке Валерия Яременко в Театре им. Моссовета
Фото: Мосфильм-Инфо

— А вам нравилась Майорова как женщина?

— Мне кажется, чтобы быть рядом с такой женщиной, мужчине нужно обладать каким-то особым талантом. В нашей киноистории мне было что играть — и любовь, и ревность, и зависть. Помню, стоим мы в кадре, щелкаем семечки, солнце светит, Ленка такая красивая, эти бездонные глаза... А через несколько лет она, объятая пламенем, вбежала к нам в Театр Моссовета — подъезд ее дома находится напротив нашего служебного входа. В этот момент мы репетировали на сцене новый спектакль Сергея Юрского. Потом, когда стали выходить из театра, почувствовали страшный запах. Какая ужасная, дикая смерть! Потом много говорили, что видели в глазах Лены какую-то трагическую предопределенность. Я так не считаю. Скорее в ее взгляде была незащищенность сильной женщины, которую так тонко в своем фильме уловил Полока...

Валерий Яременко с супругой Аней и сыном Кузьмой
«Меня радует, что мысли Кузьмы обращены в направлении режиссуры» С супругой Аней и сыном Кузьмой
Фото: Instagram*.com

Вот я сейчас вспоминал дорогих мне людей, съемки, спектакли и в очередной раз осознал, какой же я счастливчик! Моя профессия дает мне такие незабываемые мгновения счастья, которые ни одна другая не может даже посулить. Не устану признаваться ей в любви. В очередной раз, кстати, это произойдет в конце июня в бард-клубе «Гнездо глухаря», где я представлю свой творческий вечер «...И не только о любви...». Добро пожаловать!

* Организация, деятельность которой в Российской Федерации запрещена
События на видео
Подпишись на наш канал в Telegram
Хочу похудеть, но заедаю стресс
Как справиться с лишним весом, когда все идет наперекосяк



Новости партнеров




Звезды в тренде

Анна Заворотнюк (Стрюкова)
телеведущая, актриса, дочь Анастасии Заворотнюк
Елизавета Арзамасова
актриса театра и кино, телеведущая
Гела Месхи
актер театра и кино
Принц Гарри (Prince Harry)
член королевской семьи Великобритании
Меган Маркл (Meghan Markle)
актриса, фотомодель
Ирина Орлова
астролог