Стас Михайлов: «Я человек жесткий, у меня не забалуешь»

«Жить на деньги женщины?! Для меня это невозможно. Сразу сказал ей: «Будем жить на то, что есть у меня».
Татьяна Зайцева
|
11 Мая 2011
Cтас с женой Инной, сыном Никитой, дочерью Дашей, их общей дочкой Иоанной (на руках) и детьми Инны — Андреем (справа за Никитой) и Евой (слева)
Cтас с женой Инной, сыном Никитой, дочерью Дашей, их общей дочкой Иоанной (на руках) и детьми Инны — Андреем (справа за Никитой) и Евой (слева)
Фото: Марк Штейнбок

«Я не желаю зла женщинам, с которыми жил. Наоборот, хочу, чтобы они вышли замуж и были счастливы. И как бы в свое время ни поступали они со мной, насколько бы тяжело я ни мучился из-за разлуки с детьми, когда мне не давали с ними общаться, — я это пережил и обид ни на кого не таю. Все осталось в прошлом… А с Инной я словно начал жить заново. Убежден: наша встреча была предрешена свыше», — рассказываетСтас Михайлов, самый закрытый артист нашей эстрады.

— Вот что я вам скажу: у меня к большей части СМИ отношение край­не негативное.

Часто меня просят об интервью и фотосъемках, но я категорически отказываюсь. Моя жизнь для всех закрыта... — такое начало беседы со Стасом Михайловым немало встревожило корреспондентов «7Д». Успокаивало лишь то, что прибыли мы в загородный дом певца не исподтишка, а по личной с ним договоренности. И Стас еще раз подтвердил это: — Для «7 Дней» я решил открыть двери своего дома по одной простой причине — вам можно доверять.

— Вы не представляете, сколько приходится терпеть от всяких программ и публикаций! — взволнованно включилась в обсуждение темы супруга Стаса Инна (победительница конкурса «Мисс Кировоград-89»). — Там же 80 процентов неправды.

А сколько гадостей! К счастью, Господь дал нам разум не унизиться до оскорблений в ответ. Но неприятно очень. Как-то я спросила нашего адвоката: «Что со всем этим делать?» А он ответил: «Ничего. Скажи себе: «Как же классно, что о нас пишут! Вот перестанут — это будет плохим знаком». А нервничать не надо. От этого все равно никуда не деться».

Стас: И я так считаю, а Инна все равно нервничает. Понять можно, ведь действительно столько всякой чуши несут и про меня, и про нее, и про наши отношения. То пишут, что я живу ради ее денег, то ее называют приживалкой. Прогнозы идиотские делают: дескать, Михайлов бросил одну женщину с ребенком, вторую, значит, бросит и третью — на фиг она нужна ему с двумя детьми, если он своих-то кинул...

Чьих-то чужих детей подставляют ко мне и представляют моими, жен находят, которых в моей жизни не было... Инна смотрит на все это и страшно расстраивается. Приносит мне публикации, показывает, чуть не плача. Но у меня крепкая психика, что бы ни написали, я живу спокойно. Мне на этот бред просто наплевать. И ей говорю: «Бери пример с меня — не реагируй. Мы-то с тобой знаем, как у нас все обстоит на самом деле».

— А как, Стас? Ну, например, была у вас с Инной свадьба или вы все-таки не женаты?

Стас: Да женаты мы. Просто когда два человека собираются создать семью в юности, этому предшествует пышная подготовка. А мы взрослые люди, у нас за плечами большой этап жизни, дети наши. Так что для нас штампы в паспортах — просто формальность.

Но само событие мы непременно отметим, как только я сумею выкроить свободное время.

Инна: Но фаты, безусловно, не будет. Какая я невеста? Цирк.

Стас: Ну да, все-таки фата — это признак невинности. Куда уж Инне — матери троих детей — фату надевать? Мы обойдемся без этой атрибутики.

— Встретились вы, кажется, случайно?

Стас: Вроде бы да, но я-то уверен, что это не случайность, а закономерность. Я был тогда в сложном душевном состоянии: пришла не то чтобы усталость от прежней жизни, но какое-то переосмысление. Не хотелось уже случайных связей, я мечтал встретить ту женщину, чей образ рисовал в своем воображении все годы.

Знаете, в душе появился какой-то романтизм. Не глупый детско-юношеский запал, который затуманивает глаза, а совсем другой, осознанный, что ли. Это сложно объяснить… Хотя в самом моменте знакомства ничего особенно романтического не было. Мы увиделись после моего концерта в ресторане, где я с товарищами праздновал свое первое московское выступление. Инна с мамой и сестрой оказались там же.

Инна: Они у меня большие поклонницы творчества Михайлова. А я тогда совсем мало его знала. На концерт пошла со своими просто за компанию. Потом мы зашли поужинать в ресторан.

Стас: Вот и все. Дальше какой-то мимолетный обмен взглядами, улыбками… Искра, одним словом. Сестренки были немножко веселенькие, Инна вышла танцевать, и я (смеется) почему-то не мог пройти мимо, чтобы не ущипнуть ее за бочок.

Вот так и произошла наша судьбоносная встреча.

Инна: Что ты выдумываешь? Вовсе я не танцевала. Просто смотрела на танцующих!

Стас: (Решительно.) Спокойно! Она танцевала. Все было именно так, как я рассказал. После чего мы обменялись телефонами, и она вернулась за свой столик.

Инна: Когда мы с сестрой подошли к маме, она, видевшая, что мы разговаривали со Стасом, сказала: «Какой позор! Две взрослые тетки пристают к артисту». Решила, что мы первые к нему подошли. «Да нет же, — оправдывались мы, — он сам с нами заговорил». Но мама и слушать не хотела: «Быстро домой!» И через пять минут увезла нас, а в дороге все повторяла: «Позорище…»

Стас: На следующий день я позвонил Инне и предложил встретиться.

Инна: Причем в Питере.

«Я не делю детей на «моих» и «не моих», все они наши. И моя позиция по отношению к ним очень жесткая. О-го-го как могу поучить жизни. Мой ребенок, не мой — для меня разницы нет. Баловства не допущу»
«Я не делю детей на «моих» и «не моих», все они наши. И моя позиция по отношению к ним очень жесткая. О-го-го как могу поучить жизни. Мой ребенок, не мой — для меня разницы нет. Баловства не допущу»
Фото: Марк Штейнбок

Так и сказал: «Приезжай, у меня там будут концерты». Разумеется, я отказалась.

Стас: (Со смехом.) Для порядка включила гордость со скромностью. И не приехала.

Инна: Это, видимо, и сыграло роль в том, что Михайлов обратил на меня внимание. Потому что устоять перед его обаянием невозможно. У него удивительная способность завораживать женщин. Уверена: ни одна не устоит. Несколько минут, и любая готова идти с ним на край света. Меня он тоже сразу же обаял. Просто поразил.

Стас: (Улыбаясь.) То есть ты сразу готова была на все?

Инна: (Укоризненно.) Перестань!

Стас: Вернувшись в Москву, я позвал Инну посидеть в ресторанчике. Мы встретились, поболтали, потом начали общаться постоянно.

Инна: Но около месяца отношения были только платоническими. Я вела себя очень достойно. Хотя маме сказала: «Мамочка, по-моему, я пропала».

Стас: Но этого она никак не проявляла. Инна — сильная женщина. И слабых мужиков не любит. А я человек очень сильный. Инна знает мое отношение к ней, но также знает и то, что бегать за ней, плясать под ее дудку я никогда не буду. Я и не ухаживал, не добивался ее любви — это вообще не про меня. Наша изначальная взаимная симпатия переросла в близкие отношения как-то совершенно естественно, без нажима с чьей-либо стороны.

Инна: Через месяц Стас мне сказал: «Ин, вот ключи от моей квартиры, ты можешь здесь бывать в любое время».

Стас: Знаете, чем она меня взяла?

Отношением. Я ей сказал: «Душа моя, вот он я — такой как есть, со всеми плюсами и минусами, и вот условия моей жизни. Устраивает? Если да — давай дальше двигать по жизни вместе». А я ведь тогда не был особо известен и уж тем более финансово состоятелен. Жил в маленькой однокомнатной квартире. Но Инна согласилась, не испугалась. Что поразило меня, подкупило и стало самым важным подтверждением искренности ее отношения ко мне. Она ведь была материально очень обеспеченна и независима (пятнадцать лет Инна была женой титулованного российского футболиста Андрея Канчельскиса, много лет жила с семьей в Лондоне. — Прим.

ред.). Так зачем женщине играть в чувства, когда в перспективе ей предстоит не роскошная жизнь со светскими тусовками, а бытовуха — мытье полов, уборка, готовка, стирка и глажка? Только ради любви. Ведь что такое любовь? С годами я для себя точно сформулировал: это желание не брать, а отдавать. И Инна оказалась готова к этому… Конечно, мне, как мужчине, было стыдно оттого, что она располагала гораздо большими средствами, чем я. Но, слава тебе, Господи, ее деньги я не брал никогда. Жить на деньги женщины?! Для меня это невозможно. Сразу сказал ей: «Будем жить на то, что есть у меня». Другое дело — она хитрила: могла, к примеру, втихаря от меня заехать в дорогой магазин и накупить роскошных продуктов, экзотических салатов...

Инна: (Смеется.) А дома перекладывала все яства на тарелочки, типа это я сама приготовила.

Стас: Сначала я не замечал, а потом стал понимать, что происходит.

Сказал жестко: «Все. Этот вопрос закрыли раз и навсегда — покупаем только то, на что хватает моих заработков». И она, большой молодец, терпела. Вообще очень корректно ко мне относилась. Я же парень с периферии, из Сочи, и к моменту нашего знакомства мало что видел, почти нигде не бывал. А Инна — наоборот. Но она вела себя так, что я ни разу не почувствовал неловкости. Мне с ней было комфортно в любых ситуациях. Никаких фырканий, недоуменных взглядов, насмешек с ее стороны я не видел. А ведь запросто могла держаться покровительственно, делать вид всезнайки. Но она не хорохорилась…

(Задумавшись.) Никого я не подпускал к себе так близко, как Инну. А ей доверил свою жизнь, пустил ее в сердце. Она знает про меня все — я спокойно открываю ей душу, открыто смотрю в глаза. У нас с ней полное доверие друг к другу. А что может быть важнее в отношениях двух людей?

— Инна, скажите, а на момент знакомства со Стасом вы были замужем?

— Официально — да, но отношения с мужем уже давно разрушились. Не хочу говорить об Андрее ничего обидного, но, поверьте, семейных проблем хватало. И накапливались они слишком долго. Я тогда была в очень тяжелом психологическом состоянии. В тот период вообще не думала о мужчинах — они были мне просто ненавистны. Полностью в них разочаровалась… За неделю до встречи со Стасом пошла в храм и стала просить Боженьку: «Выведи меня из этого ужасного состояния!»

«Все подруги мне говорили: «Тебе уже за тридцать. Ну уйдешь ты от мужа, и кому будешь нужна с двумя детьми?»
«Все подруги мне говорили: «Тебе уже за тридцать. Ну уйдешь ты от мужа, и кому будешь нужна с двумя детьми?»
Фото: Марк Штейнбок

Не о любви я молила, а о спасении своей души, об избавлении от греха уныния.

Стас: Вот опять же в газетах писали, что она со мной изменяла мужу. Это бред, ложь, а я хочу, чтобы прозвучала правда. Едва только мы с Инной начали разговаривать откровенно, рассказывать друг другу про свои жизни, я сразу же решил расставить все точки над «i». Четко сказал: «Я не хочу разрушать ничей брак и не собираюсь спать с замужней женщиной, как бы она мне ни нравилась. Не привык делать гадости за спиной. Это моя позиция». Инна ответила: «Формально я еще замужем, но мы в стадии развода, и личной жизни с этим человеком у меня давно нет. Пытаемся поддерживать видимость семьи ради детей». То есть она не вела двойную игру.

И это очень важно. И я никогда в жизни не стал бы пытаться разрушать ее семью, будь у них в браке все нормально. Для меня это табу. В этом случае у нас все закончилось бы, не начавшись. Но я видел: Инна была именно в том состоянии, про которое она рассказывала. Слишком много проблем у нее накопилось.

Инна: У меня тяжело болела мама — ей надо было делать пересадку печени, и мне пришлось вернуться из Лондона, чтобы заниматься здесь всеми этими делами. Всю жизнь буду благодарна своему бывшему мужу: Андрей не только с помощью своих друзей помогал мне все организовывать, но и полностью финансировал очень сложную операцию и все медицинские услуги, а ведь мама 50 дней пролежала только в реанимации… И все-таки в наших личных отношениях произошел полный разлад и началось непонимание.

В какой-то момент я сказала мужу: «Все, наша жизнь с тобой закончена навсегда». Но я не хочу ворошить прошлое, считать обиды, не вижу смысла в том, чтобы разбирать, кто прав, кто виноват. Один никогда не бывает виноват. Слава Богу, сейчас у нас с Андреем все мирно. Не верьте газетам — мы не судимся, не скандалим, просто нормально, цивилизованно, по мировому договору производим раздел имущества, включая недвижимость в Лондоне. Обычная процедура.

Стас: В прошлую жизнь Инны я никогда не вмешивался. Сразу сказал: «Все, что ты приобрела с мужем, — это только ваше, я ни на что не претендую». Брать чужое — это не моя история, никогда до этого не опущусь… А к бывшему мужу Инны я отношусь уважительно. Так же, как и к своей прошлой жизни. Ни за что не буду говорить ничего скверного про женщин, с которыми жил.

Я не желаю им зла. Наоборот, хочу, чтобы они были счастливы и вышли замуж. И как бы ни поступали они со мной в свое время, насколько бы тяжело я ни мучился из-за разлуки с детьми, когда мне не давали с ними общаться, — я это пережил и обид ни на кого не таю. Все осталось в прошлом.

Инна: У меня такая же позиция. Мы со Стасом свечи ставим в церкви за здоровье людей, с которыми в разные годы нас свела судьба. Это же часть нашей жизни. Дай Бог всем им счастья. И спасибо за все, что было, а прежде всего за то, что подарили нам деточек.

Стас: Да, я тоже считаю, что они и есть самое главное богатство и счастье в жизни. Вот пишут, что Михайлов бросает своих детей. Еще раз говорю: никогда. Это самое низкое, что можно про меня выдумать. Со всеми своими детьми, как бы это ни было неприятно узнать представителям желтой прессы, я общаюсь очень плотно.

И очень рад, когда все они живут с нами.

Инна: Что меня особенно поражает в Стасе: вроде бы он не обязан заботиться о моих детях — у них есть отец, причем тоже человек состоявшийся, известный, которого они не только любят и уважают, но которым еще и безмерно гордятся. Но вы даже представить не можете, как трогательно относится Стас к моему сыну и дочке, как заботится о них, как любит. А они отвечают ему взаимностью. Для меня это очень важно и ценно. Меня с самого начала удивило то, что, когда Стас узнал о наличии у меня сына и дочки, его это совершенно не смутило. А ведь все подруги мне говорили: «Тебе уже за тридцать. Ну уйдешь ты от мужа, и кому будешь нужна с двумя детьми?» Но я все-таки ушла и очень скоро встретила Стаса.

Вот так-то: если мужчина действительно любит женщину, он полюбит и ее детей.

Стас: Я не делю детей на «моих» и «немоих». Все они наши, и все разные — и по характерам, и по возрасту. Старшему, Андрею, — почти 18 лет, по менталитету он уже англичанин — оканчивает школу в Лондоне, планирует стать юристом. Очень хороший парень — целеустремленный, добрый, душевный. У нас с ним установился отличный контакт. Десятилетний Никита живет с мамой в Сочи. Хочу забрать его в Москву, чтобы дать парню нормальное образование. Все-таки в жизни пацанов есть «памперсный» период, с которым может справиться мать, но когда он заканчивается, направлять парня дальше надо под присмотром отца. Еве — 12 лет, учится в московской школе.

«Я сразу четко сказал Инне: «Спать с замужней женщиной я не собираюсь, как бы она мне ни нравилась»
«Я сразу четко сказал Инне: «Спать с замужней женщиной я не собираюсь, как бы она мне ни нравилась»
Фото: Марк Штейнбок

Я вижу, что она искренне любит меня, и мне это очень приятно. Даше — шесть лет, ходит в детский сад, а Иванка у нас самая младшая, ей уже почти два года. (Андрей и Ева — дети Инны от брака с Андреем Канчельскисом, Никита — сын Стаса от первого брака с Инной Горб, Даша — дочь Стаса от романа с Натальей Зотовой, двоюродной сестрой певицы Валерии, Иванна – общая дочка Стаса и Инны. — Прим. ред.) Я всех детей приучаю к тому, чтобы они чувствовали себя одной семьей, чтобы понимали: они — братья и сестры. А задачу свою вижу в том, чтобы создать такие условия жизни, при которых каждый из них смог бы полноценно состояться. А вообще, чем больше детей в семье, я считаю, тем лучше. Какое же счастье наблюдать за маленькой Иванкой. Вообще-то ее полное имя Иоанна Станиславовна. Это потому, что мы с Инной ходим в храм Иоанна Предтечи.

И мне очень понравилось это имя, звучит вроде красиво — Иоанна. (Смеется.) Правда, ведет она себя, как Ванька. Чистый пацан. Бандитка… Если Бог даст, хочу, чтобы у нас еще кто-то родился. Специально мы не планируем, но вот недавно сидели, разговаривали, и я сказал Инне: «А что, может, давай еще одного забамбашим?!»

Инна: Стас, ну что ты такое говоришь?!

Стас: А чего, словечко нормальное... Это жизнь. Когда мужику уже за 40, он по-другому относится к детям. Это не в обиду моим старшим, нет. Просто в 20 лет любой мужчина сам еще ребенок, да и в 27 не способен отнестись к детям по-серьезному. А вот сейчас уже все понимаешь правильно. И когда приезжаешь домой уставший, а это крохотное чудо тянет к тебе ручки, испытываешь ни с чем не сравнимое счастье.

Общее дитя еще больше объединило нас с Инной. Как бы в отношениях поставлена точка. Вернее, восклицательный знак.

— Интересно, а вы присутствовали при родах?

Инна: Упаси Боже, никогда этого не позволила бы!

Стас: Что-то должно оставаться незыблемым — так, как было у наших предков. Нельзя нарушать таинство. Даже в угоду моде. Наверное, в каких-то взглядах я консерватор. Но убежден: роды — только женское дело, и мужик не должен видеть всю эту историю в крови. Зачем ему смотреть? Его дело помогать в другом. Мужское присутствие должно проявляться в том, как он дальше будет растить своих детей, чем кормить, какую жизнь им обеспечит, в каких традициях станет воспитывать.

У меня, например, не забалуешь, о-го-го как могу поучить жизни. Мой ребенок, не мой — для меня разницы нет. Баловства не допущу.

Инна: А для чего детей баловать? Если позволять им все, у них потом та-а-кие будут запросы... Нет, тут слабину ни в коем случае давать нельзя. Вот пример из нашей семейной жизни. Как-то на отдыхе мы всей семьей сидели в ресторане. Дети сами заказали себе еду. Когда принесли, один из них — не важно, кто именно — заявил: «Я не хочу это есть». На что Стас жестко сказал: «Зачем же заказывал? Это стоит денег. Заказал — ешь!»

Стас: Да, только так. Поэтому в моей семье никогда не будет никаких капризов и истерик с воплями: «Не хочу! Не буду! Купи!!!» Поощрения, понятно, будут всегда. Но их надо заслужить.

Моя позиция по отношению к детям очень жесткая. Но жесткость не значит жестокость или нелюбовь. Просто веское слово непременно должно быть. И еще я глубоко убежден в том, что детей нельзя воспитывать без духовной основы. Наши раз в неделю ходят в храм, причащаются. Мне хочется, чтобы все они выросли порядочными людьми, с нормальными ориентирами, способными обеспечивать себя и быть защитниками для других. Не позволю им вырасти избалованными мажорами…

Есть и еще один очень важный для меня момент в семейных отношениях. Когда мы только начали встречаться с Инной, я сказал так: «У меня есть мать и отец. Знай: мои родители — это табу. Если услышу в их адрес хоть одно дурное слово или жалобу...» И Инна — молодчина, она не просто уважительно относится к маме, она ее любит, часто звонит ей, общается, как дочка.

И маме она очень понравилась. После первой же встречи с Инной сказала мне: «Вот эта девочка очень хорошая». А я вам доложу, от моей мамы услышать такое дорогого стоит — из всех женщин, с кем я был раньше, ей никто не нравился... В общем, детям своим я прививаю такое же отношение к родителям. У нас дома уважение к матери и отцу — закон. Я и других людей к этому призываю, не стесняюсь говорить на концертах: «Молодежь, цените своих родителей сейчас, а не потом, задним числом, когда их уже не будет. Дайте им теперь пожить нормально, помогите им, сделайте для них что-нибудь!» Это — аксиома: дети с самого раннего возраста должны думать о своих родителях, чтобы и потом, став взрослыми, сохранялось уважение к старикам. Но ничего нового я не придумал, я воспитываю так, как меня воспитывали в детстве.

«Инна знала, что ей предстоит не роскошная жизнь со светскими тусовками, а бытовуха — мытье полов, уборка, готовка, стирка и глажка»
«Инна знала, что ей предстоит не роскошная жизнь со светскими тусовками, а бытовуха — мытье полов, уборка, готовка, стирка и глажка»
Фото: Марк Штейнбок

— Как именно?

— Я рос нормальным пацаном — так же, как все мальчишки, болтался на улице, шалил, шкодил, падал, сбивал коленки, ломал руки. Но однажды мама сказала нам с братом одну простую вещь: «Если у нас в семье нет девочки, кто же, кроме вас, мне будет помогать?» Аргумент? Аргумент. И мы помогали. Всю работу по дому делали – убирали, ковры выбивали, в магазин ходили. Из нас не растили неженок. И еще мы с детства уяснили: родители не могут дать нам всего. Поэтому если даже безумно хотелось что-то иметь, мы молчали. Слова «хочу» в нашем доме не было. И в моей нынешней семье его не будет никогда — ни для кого из детей. Попросить меня о чем-то можно, но получат они это только в том случае, если я посчитаю нужным дать. Хотя мой достаток несопоставим с заработками моих родителей. В отличие от наших ни в чем не нуждающихся детей, мы с братом носили одну пару кроссовок на двоих и никаких деликатесов не знали — я бананы-то впервые увидел, когда уже в Москву приехал.

Хотя родители всю жизнь работали: мама медсестрой, а батя летал, был одним из ведущих пилотов-инструкторов России, они не имели свободных денег…

Еще огромную роль в моем воспитании, в становлении меня как человека, сыграл мой брат. Валера научил меня жить с людьми, помог выработать жизненную позицию. В Сочи он был парень известный — крепкий, в школе его боялись, — грозой считался. Как-то, когда я учился в 3-м классе, а он в 9-м, меня обидел пацан-старшеклассник. Узнав об этом, брат при мне взял того человека за шкирку и дал ему по физиономии. Потом отвел меня в сторону и сказал: «Я поступил так, чтобы ты понимал и знал: я всегда рядом с тобой и во всем тебе помогу.

Помни об этом. Но защищать себя учись сам. Вместо тебя я больше этого делать не буду». Этот урок я запомнил на всю жизнь и защищался, как умел. Часто сам лез на рожон, заводился из-за любой мелочи. В школе, конечно, постоянно приходилось выяснять, кто сильнее: выходили на задворки и мерились силой. Разумеется, как и все подростки провинциальных городов, бились стенка на стенку, против приезжих объединялись, особенно почему-то спортсменов не любили. За что, понять невозможно. Специально поджидали какую-нибудь спортивную команду, и начиналось молотилово. Что поделать, понимание того, что самое лучшее — это язык переговоров, пришло гораздо позже… Пока брат был жив, я четко понимал, что во всех ситуациях прикрыт им. Валера являлся для меня непререкаемым авторитетом, единственным человеком, которому я при всем своем норовистом характере никогда не сказал «нет».

Не оттого, что боялся его, а потому, что безмерно любил и уважал. Он был настоящий мужчина. Своими руками мог смастерить все что угодно. Мотокроссом занимался, прыгал на мотоцикле через рельсы, на каких-то сумасшедших картингах рассекал. Очень отчаянный. Мама постоянно за него боялась. А вот летать Валера не любил. И хотя пошел по папиным стопам — стал летчиком, бортмехаником, но думал только об одном: быстрей бы уже закончить свою летную деятельность и выйти на пенсию. По тем временам он имел право перестать летать в 34 года. Перестал в 27 лет — навсегда. 26 июля 89-го года он погиб.

А за два месяца до этого, в мае, я вернулся из армии. За несколько дней до трагедии мы стояли с Валерой на балконе, разговаривали.

Помню, он сказал: «Братан, ну все, денег насобирал, теперь купим, наконец, машину и поедем с тобой по всем родственникам». Он давно мечтал о «Жигулях» шестой модели… Но получилось наоборот. Вся родня собралась у нас — приехали на его похороны… К этому привыкнуть нельзя, даже спустя два десятка лет. Можно только научиться с этим жить. Время от времени боль как-то затухает, отпускает, но потом опять накатывается волнами. В памяти все всплывает, словно это было вчера… Квартира вся в черном, мать, сразу поседевшая, тоже черная от горя. Это просто ужас, настоящий ужас… Как-то я нашел в себе силы мобилизоваться, чтобы поддержать маму, отца. С батей мы вместе летали на то место, где разбился вертолет Валеры. Меня не хотели брать, но все-таки я полетел. И спускался на горы со спасательным экипажем.

Собственно, я и нашел Валеру. Собирали потом то, что осталось... Батя мой в тот момент голос потерял. (Смахнув слезы.) Только потом пришло осознание всего случившегося, а тогда был полный ступор, шок. И такое шоковое состояние сохранялось очень долго. Но Бог дал сил. Знаете, в один день я из мальчика превратился в мужчину. Мне стало понятно: весь мой мир поменялся. Пропало плечо, на которое всегда можно было опереться, я остался один. Что делать, не знал совершенно. Понимал одно: надо как-то выживать — работать, что-то делать. Стал искать работу в клубах, в ресторанах. Материально было очень тяжело, поскольку сразу после этой трагедии отец с работы ушел. Я сам сказал ему: «Все, пап, больше ты не летаешь». Он даже не возражал, у него как отрезало. Поймите правильно: это не от страха.

От ответственности перед близкими. У нас ведь очень дружная семья... К счастью, после гибели Валеры отношения с его семьей у нас сохранились прекрасные. Конечно, я помогаю его жене и дочке. Вика до сих пор мою маму называет мамой. Катюша, моя племянница, сейчас уже вышла замуж, слава Богу, за очень хорошего парня. У них родилась девочка, которую они назвали в честь деда — Валерия. Очень симпатичная, копия брата...

— Стас, многие мужчины выходят из тяжелых ситуаций с помощью алкоголя.

— Я вам честно скажу: в день похорон брата я впервые попробовал алкоголь и закурил. До этого никогда, даже в армии. Нет, вру, первый раз выпил после восьмого класса, в трудовом лагере, и это состояние — когда земля путается с небом — мне не понравилось.

«Если Бог даст, хочу, чтобы у нас еще кто-то родился. Специально мы не планируем, но вот недавно сидели, разговаривали, и я сказал Инне: «А что, может, давай еще одного забамбашим?!»
«Если Бог даст, хочу, чтобы у нас еще кто-то родился. Специально мы не планируем, но вот недавно сидели, разговаривали, и я сказал Инне: «А что, может, давай еще одного забамбашим?!»
Фото: Марк Штейнбок

На этом все и закончилось. А вот на поминках Валеры... Казалось, что это поможет хоть как-то снять боль. Но это обманчивое ощущение. Алкоголь ведь все сглаживает только в сам момент выпивания, а потом, когда остаешься сам с собой, становится только хуже. Проблема-то не ушла… Конечно, периодически я попивал, но в 27 лет сам себе сказал: стоп! И в один день бросил. И пить, и курить, кстати. Ненавижу, когда мной руководит кто-то или что-то — какая-то страсть. Тут же начинаю на себя злиться. Я люблю контролировать ситуацию во всем: и в доме, и в коллективе, и на сцене, и уж тем более в собственной душе. Это моя суть. И я сказал себе: алкоголь, курение да и еда в безмерном количестве — это все не для меня. Я плохо себя чувствую с похмелья, мне не нравится во рту сигаретный привкус, а тратить жизнь на еду просто глупо, если для утоления чувства голода достаточно съесть обычную сосиску.

И я понял, что не хочу тратить на все это свое время. А с годами я узнал, что существует такое понятие, как культура пития, что к алкоголю можно и нужно относиться без фанатизма, что процесс выпивания должен доставлять удовольствие. Мы с Инной, например, очень любим иногда побаловать себя хорошим вином.

— Во времена вашей юности Сочи слыл криминальным городом. Вы были причастны к какой-то группировке или такие контакты обошли вас стороной?

— Врать не стану, эта сторона жизни была мне довольно близка, говорю же: я рос на улице. И хотя сам всерьез не блатовал, но знал многих представителей разных группировок.

Большинства уже нет на свете. Один из них, очень неглупый человек, однажды сказал мне: «Сделай выбор, чем ты намереваешься заниматься. Прими какое-нибудь одно решение: или блатуй, или пой...» Это были очень правильные слова. Я выбрал делом своей жизни пение, поскольку еще с восьмого класса начал выступать по школам, по дискотекам, в армейской самодеятельности пел, потом в ресторанах Сочи... Мама с папой говорили: «Когда уже, сынок, ты бросишь-то это? Песни, конечно, хорошо, но сколько можно петь? Когда серьезной профессией обзаведешься? Надо же высшее образование получать, становиться инженером». Но я говорил: «Нет». И уперто шел вперед, к своей цели. Ради этого поехал в Москву.

— А какой конкретной цели вы хотели достичь в столице: чтобы вас услышало как можно больше людей или себе самому хотели что-то доказать?

— Я знал одно: моя поездка обязательно должна мне что-то дать, открыть какие-то новые горизонты.

Что такое Москва для молодого человека с периферии? Центр вселенной, государство в государстве. Обратите внимание: люди, которые чего-то добились в столице, в большинстве своем приезжие. С чем это связано? С необходимостью выживать, чтобы начать жить. Вот и мне надо было выживать. Как? Я не знал. Тупо открывал телефонный справочник, искал в нем названия ресторанов и развозил в них кассеты с записями своих песен. Их тут же выкидывали. Жить мне было негде и не на что. Приютил друг. Теперь Сергей Кононов мой директор, занимается моими финансами. Проверенный человек, единственный, кто остался со мной из прошлой жизни. Я прожил в его квартире десять лет, с его супругой мы были как брат с сестрой.

Уже три года Светы нет на свете, царствие ей небесное. Удивительная женщина. Ну кто согласился бы терпеть в своем доме столько лет чужого мужика? Но она терпела. И кормила, и даже одежду какую-то шила для меня. Вот такие бывают друзья. Поэтому я Сергея тоже никогда, ни при каких обстоятельствах не брошу... И еще я безмерно благодарен семье бизнесмена Валеры Задорина. На самом старте моей творческой карьеры они, не задумываясь, помогли мне деньгами, в которых я тогда нуждался, как в глотке воздуха, — нужно было решить вопрос с жильем. И мне, практически незнакомому человеку, дали очень большую сумму. Я был потрясен. Естественно, впоследствии долг вернул, но ту поддержку не забуду никогда. С Сергеем и семьей Валеры мы очень дружим, всегда вместе собираемся, отдыхаем сообща.

Это те люди, которые протянули мне руку, когда я был еще никто, ничто и звать никак… Первый мой концерт состоялся только в 2003 году в Питере — на нем собралось 300 человек. Для меня это было невероятное счастье: ко мне пришли люди! А после этого началась череда выступлений... Видимо, Боженька указывал мне: жди, жди, жди, а потом словно открыл калитку и сказал: «Теперь иди!» И я пошел — приглашения выступать посыпались с частотой автоматной очереди. Сергей мне иногда говорит: «А ведь мы с тобой живем на год вперед. Я уже составляю график на следующее лето». Это реально так. И слава Богу.

— Стас, пишут, что сейчас вы не только самый востребованный, но и самый высокооплачиваемый певец. Как ощущаете свою популярность?

Фото: Марк Штейнбок

— Ну уж точно не бегаю счастливый с воплями: «Ой, как здорово, меня узнают!» Знаете, я уверен: все, что со мной происходит — все мои падения, успехи, все ситуации в личной жизни, — мне дает Бог. Когда 15 лет подряд сочинял и клал свои песни в стол, постоянно задавал себе вопросы: зачем эти глупые тыкания в двери, где никто меня не принимает, зачем метания по Москве, которая не желает меня признавать? И не находил на них ответа. А вот теперь нашел. Просто мне дано было время состояться как человеку. Ведь если бы всю эту известность я получил в 20 лет, сгорел бы. Слава просто отбила бы башку, и все. Но ко мне популярность пришла в зрелом возрасте, и… я не понял, что это такое. Не лицемеря, говорю: не успеваю я ее заметить, потому что постоянно работаю. Вот признание людей вижу, а это не одно и то же. Что такое слава? Это когда ты пользуешься ею: я такой-то, дайте мне то-то.

Или специально ходишь, красуешься по тусовочным местам, чтобы тобой все любовались. А я закрытый, не понимаю этого. Только когда получил звание заслуженного артиста России, подумал: «Господи, значит, все не зря. Это же отмечена моя заслуга перед людьми за работу». Вот что меня действительно торкнуло. Только поймите правильно, я не хочу этим сказать, что заслуживаю такое признание, но в душе все равно приятно. Мне же никто не помогал пробиться, я всего достиг сам… Спрашиваете: что мне дала известность? У меня появилось второе дыхание. Вдруг оказалось, что мои песни нужны людям. Это и есть счастье. Вот в нем и заключается ощущение известности. А вовсе не в моих, как говорят, безумных гонорарах и многочисленных домах — чуть ли я не скрытый миллионер Корейко. Чушь, это же все легко проверяется... Да, я не бедный человек — у меня есть все, что нужно для хорошей жизни, но, во-первых, я это заработал, а во-вторых, для меня материальный достаток не имеет значения.

Неумеренной жаждой к деньгам не страдаю. Из жадности я делал бы 30 концертов в месяц. Но я отказываюсь и даю 14. «Почему? — удивляются многие. — При такой-то сумасшедшей востребованности?» Да потому, что это реально невозможно, я просто сгорю. Я же работаю вживую, с огромной эмоциональной отдачей, и на второй день после выступления просто прихожу в себя. А петь под «фанеру», чтобы «чесать» деньги, не хочу и не буду. Часто отказываюсь от корпоративов. Но опять же, это не от того, что зажрался. Для меня очень важны обязательства, в мою голову с детства заложили простую истину: если ты дал слово, должен его держать. И вот, допустим, есть у меня в каком-то городе договоренность на концерт, который стоит энную сумму денег.

Две тысячи людей уже купили на него билеты, заплатили свои деньги. А тут мне звонок: «Корпоратив...» — и предлагают сумму в два-три раза большую, чем гонорар за концерт. И я не соглашаюсь. Никогда. Это моя позиция. Деньги как таковые для меня не имеют значения. Но я совсем не против того, чтобы они были и я имел бы возможность доставлять радость окружающим меня близким людям.

Инна: И не только близким. Стас многим помогает — и храмам, и детдомам, и больным деткам...

Стас: Вот об этом говорить не стоит, не ради пафоса это делается. Я считаю, что, когда у человека есть средства, он просто обязан так поступать. Существует два хороших правила, которым меня научили с детства: первое — не ешь в одно горло, и второе — деньги должны приносить радость окружающим…

Вот сейчас открываю продюсерский центр Стаса Михайлова. Хочу, чтобы он стал не бизнес-машиной, делающей деньги за счет сиюминутных проектов с певичками-однодневками, а творческой мастерской, помогающей пробиться по-настоящему талантливым людям, которым надо реально помогать. И это не пустые слова. Надеюсь, что всей этой историей управлять будет Инна, поскольку я очень часто уезжаю на гастроли. Уверен: у нее получится.

— Инна, а радует ли муж вас какими-то необычными подарками?

— Да чуть ли не каждый день, ну уж каждую неделю — точно. Разумеется, самое дорогое из всего того, что Стас мне подарил, — это наша дочка. И еще его песни. А если говорить о материальном антураже… Однажды он принес в ресторан 501 розу.

Без всякого повода, просто возник у него такой душевный порыв. Как их занесли, не представляю... А недавно вот что устроил. Звонит с гастролей и говорит: «Сейчас к тебе приедет сюрприз, ты удивишься». И представляете, через некоторое время к нам во двор въезжает автомобиль «Бентли». Потрясающей красоты. Сказать, что я удивилась — ничего не сказать. Я потеряла дар речи… Вот рассказываю и думаю: а ведь кто-то скажет: это понты, пафос. Да нет же, это чувство. В этом характер Стаса: для тех, кого он любит, ему ничего не жалко.

Стас: Это правда. Мне самому много не надо, у меня минимальные потребности. Кровать, стол, шкаф — все, достаточно. Терпеть не могу излишеств. На отдыхе — джинсы, шорты да пара рубашек. В ежедневной жизни ношу такие же костюмы, в которых выступаю.

«В наш новый дом я вложил всю свою душу, сам продумывал дизайн до мелочей. Зачем? Да потому что дом — это жизнь. И я хочу, чтобы она здесь кипела, чтобы собирались дети, родители, друзья, чтобы всем было комфортно. В этом и заключается счастье»
«В наш новый дом я вложил всю свою душу, сам продумывал дизайн до мелочей. Зачем? Да потому что дом — это жизнь. И я хочу, чтобы она здесь кипела, чтобы собирались дети, родители, друзья, чтобы всем было комфортно. В этом и заключается счастье»
Фото: Марк Штейнбок

Мне так удобно. В отличие от большинства людей моей профессии я не меняюсь, мне не надо всякий раз думать о том, как вести себя в том или ином месте: где я артист, а где — человек. И деньги мне мозги не отшибли. Просто люблю делать приятное людям из своего окружения. Дарить ведь гораздо радостнее, чем получать. Особенно, когда имеешь возможность делать не пустые подарки, а те, которые приносят радость. Многие же на дни рождения дарят подарки для галочки, несут какую-то хрень, которую именинники потом закидывают куда подальше. Я это терпеть не могу. Всегда стараюсь подарить то, о чем человек мечтает. Иногда делаю это стихийно, иногда подготовленно. Но в любом случае доставлять радость любимым — классно. Никаких денег для этого не жалко. И стыдиться мне нечего, я же работаю, а не ворую… Вот, например, этот дом, который я строю.

Вернее, не строю, а переделываю прежний, который купил прошлым летом и от которого практически ничего не осталось. Думаете, мне лично все это надо? Честное слово, нет. Но я занимаюсь этим, вкладываю сюда всю свою душу, сам продумываю дизайн — до мелочей. Зачем? Потому что дом — это жизнь. И я хочу, чтобы она здесь кипела, чтобы собирались дети, родители, друзья, чтобы всем было комфортно. В этом и заключается счастье.

— Стас, судя по всему, вы в семье безусловный глава. Но, по вашим же словам, у Инны тоже сильный характер. Приходилось отстаивать право на свое главенство?

— Зачем что-то доказывать? Она это просто знает. Все.

Инна: Мне кажется, в семейной жизни главное — уважение друг к другу.

Я Стаса уважаю, потому что знаю: он сильнее меня. (С улыбкой.) И побаиваюсь. Очень уж он взрывной, может так накричать, что мало не покажется.

Стас: Конечно, бывает. С моим-то характером. (Улыбаясь.) Как она вообще со мной живет? Но и меня понять можно. По какой схеме я работаю? Четырнадцать сверхэмоциональных выступлений в месяц вживую. После концерта выброс адреналина продолжается еще два-три часа. Безусловно, я не выхожу со сцены благодушным. И в этом состоянии мне надо только одно: чтобы меня не трогали. Я должен побыть в одиночестве. В тишине. Все, кто со мной работают, знают: в это время лучше не лезть. А Инна поначалу этого не понимала. Я весь на эмоциях, а она начинает какие-то комментарии высказывать по поводу моего выступления: вот здесь надо было то, а там надо было так...

Инна: И нарывалась.

Стас: Нарывалась и получала.

Ну не в прямом смысле, конечно. Просто я очень вспыльчивый и часто бываю не в настроении. Но Инна все про меня понимает правильно… Вот говорят, что для счастливой жизни муж и жена должны быть разными. Чепуха. Наоборот, они должны быть схожи во всем — во взглядах на жизнь, на быт, даже на отдых. Если ей нравится отдыхать, допустим, тусуясь на дискотеке, а мне — на природе, ну какое же тут может быть взаимопонимание? Никакого. Только споры. Интересы должны быть одинаковые. Тогда людям хорошо вместе. А многие пары живут какой-то псевдожизнью, им друг с другом скучно.

Но это не про нас с Инной, нам быть вместе безумно интересно. И живем мы без всех этих соплей, нюней, сюсей-пусей. Не люблю все это. Я очень жесткий человек.

Инна: Первые два года, до появления ребенка, мы со Стасом не расставались ни на один день. Часа не могли провести друг без друга.

Стас: У нас и сейчас невероятная, особенная, мощная связь. Даже больше, чем просто связь, — какое-то духовное единство. Очень много совпадений в наших жизнях. Оказалось, что еще до знакомства мы с Инной ходили в один и тот же храм. Представляете? Только не знали о существовании друг друга, хотя, может, и встречались там.

Инна: А ведь жили в разных районах Москвы… А когда я впервые пришла к Стасу в гости, вдруг увидела у него образ преподобного старца Самсона…

Стас: Этот образ у меня всегда с собой.

Потрясающий был старец, на Николо-Архангельском кладбище похоронен. Люди со своими бедами идут к его могиле, и очень многим он помогает. Я тоже периодически ездил туда со своими вопросами. Оказалось, что и Инна не раз приезжала туда. А недавно я узнал — подумайте только, какая связь! — мой духовный наставник, отец Михаил, дай Бог ему здоровья, ученик Самсона. Вот ведь как все переплетено. И когда я начал все это складывать в голове, понял: наша с Инной встреча была предрешена свыше, Господь словно подвел нас друг к другу…

События на видео
Подпишись на наш канал в Telegram
Таро-гороскоп на апрель 2024 года для всех знаков зодиака
Апрель станет непростым месяцем. С первых дней Меркурий развернется и пойдет в обратном направлении, поэтому многие знаки окажутся перед выбором или их дела начнут буксовать. Каждому представителю зодиакального круга не помешает помощь или хотя бы совет. Карты Таро укажут правильный путь для каждого, с этими рекомендациями вы сможете избежать проблем и даже выбиться в лидеры.

Таро-гороскоп на апрель 2024 Овен




Новости партнеров




Звезды в тренде

Анна Заворотнюк (Стрюкова)
телеведущая, актриса, дочь Анастасии Заворотнюк
Елизавета Арзамасова
актриса театра и кино, телеведущая
Гела Месхи
актер театра и кино
Принц Гарри (Prince Harry)
член королевской семьи Великобритании
Меган Маркл (Meghan Markle)
актриса, фотомодель
Ирина Орлова
астролог