«Мой спутник не обязательно должен быть актером, но точно должен быть связан с творчеством, чтобы у нас души в одну сторону были повернуты. Искусство — это язык, и мы на нем разговариваем. И опять же, как человек не из творческой профессии может относиться к сценам с поцелуями в кино? Это вопрос. Скорее всего, возникнет ревность, непонимание», — рассказывает актриса.
— Софья, в вашей фильмографии более 45 картин, и среди них есть очень достойные: «Последний министр», «Бывшие», «А зори здесь тихие...» А какой работой вы сами больше всего дорожите?
— Много дорогих сердцу проектов. Сейчас очень по душе роль в «Последнем министре». Мы уже закончили снимать второй сезон, очень ждем выхода. Из проекта всей командой вышли друзьями. Такое бывает редко. Я помню, как впервые прочитала сценарий: ехала в метро, потом в такси и смеялась в голос. Мне очень хотелось играть в этом сериале, на пробы я пришла с таким трепетом! Было несколько этапов кастинга, в итоге меня утвердили. Мой персонаж потрясающий: она приходит в министерство мышкой, серой молью, а со временем становится там одним из главных людей. Шагает по карьерной лестнице, делаясь все более эгоистичной и агрессивной. Власть ее съедает. И мне было безумно интересно воплощать эту историю, так чтобы было видно, как от сцены к сцене, шаг за шагом мой персонаж все больше переходит на темную сторону. Но известной меня сделала роль Маргариты в сериале «Бывшие». До сих пор на улице узнают именно по этой роли. Недавно подошла женщина и говорит: «Здравствуйте, а у вас есть молодой человек?» — «А что?» — «Но вы же, говорят, с Сашей вместе?» А Саша — это персонаж из «Бывших». Вот и думай, что на такое ответить. (Улыбается.)
— Вы ведь еще снимаетесь и в американских проектах?
— Да. В начале марта я приехала из Шотландии, три месяца там жила, снималась в голливудском кино. У меня два агента: один в России, отвечает за русское «поле», второй, английский, — за все зарубежное.
— Есть мысли уехать из России и покорить Голливуд?
— После съемок в «МакМафии» я где-то месяц провела в Англии. Я очень люблю путешествовать, но переезжать не собиралась. Сейчас все кастинги перешли в формат самопроб, когда тебе присылают материал и ты дома на камеру сам себя записываешь. И делать это можно из любой точки планеты. В России мои родные, у нас в стране куча талантливых людей. Так что никуда переезжать не планирую.
— Вам всего 27 лет. Когда вы все-таки успели сняться в 45 проектах?
— В Школу-студию МХАТ я поступила в 16 лет. Это было настоящее чудо! Я ходила на туры во все театральные вузы Москвы, но очень хотела учиться именно в Школе-студии МХАТ. И вот я прохожу тур за туром, меня слушают разные педагоги, говорят: «Окей, все хорошо, ты молодец». На самом последнем этапе нас, 50 девушек, разбили по десяткам и вызывали. Нужно было прочитать отрывок на сцене. В зале сидели Олег Табаков, Константин Райкин. Я так старалась и так волновалась, что у меня буквально тряслись коленки. Это был очень большой стресс, но я все хорошо прочитала. И вот мы стоим и ждем, когда огласят списки поступивших. И мое имя не называют. А я же была уверена, что поступила, даже документы никуда больше не стала подавать. Не помню, как доехала домой в Обнинск, рыдала, для меня это было что-то вроде крушения Вселенной. Но во ВГИКе еще не закончились туры. Так что на следующий день взяла себя в руки и поехала туда на третий тур. И вот стою с документами, готовлюсь на прослушивание к Сергею Александровичу Соловьеву. Мне звонят с незнакомого номера.
Помню, подумала: «Может, не брать? Я же готовлюсь к экзамену». Но все же ответила на звонок. Это был Игорь Яковлевич Золотовицкий. Он сказал: «Соня, здравствуй. Ты где сейчас? Слушай, приезжай в Школу-студию, ты принята». Я не помню даже, что ответила. Конечно, во ВГИК я уже не стала поступать. Бежала и, кажется, сносила бабушек на эскалаторе, я вообще не понимала, что происходит. Влетела в Школу-студию вся красная, нашла Золотовицкого и Земцова (у нас было два мастера), они посмотрели на меня и говорят: «Ну чего, берем Соньку?» — «Ну да, возьмем». И дают друг другу «пять». Мне же сказали: «Все, Сонь, ты принята, иди на седьмой этаж». Я бегом на седьмой этаж, по дороге ударилась головой о какой-то светильник. Захожу в аудиторию, педагог спрашивает: «Здравствуйте, вы кто? У нас занятие идет». Я отвечаю: «Здравствуйте, меня только что приняли в Школу-студию МХАТ». И тут все ребята стали мне аплодировать, потому что понятно же: поступление — русская рулетка, должны звезды сойтись, чтобы тебя взяли в театральный. Но если удалось, учеба там — невероятное счастье.
Мы учились семь дней в неделю с восьми утра и до одиннадцати вечера, у нас не было выходных. Первый курс строится на том, что ты постоянно готовишь этюды. По сути, каждый день сам ставишь мини-спектакль. Чистое творчество. Ну а с однокурсниками за годы учебы мы настолько сблизились, что стали как семья. И это при том, что ребята были очень разные, кому-то 25 и он уже сформировавшийся человек, не то что я — совсем маленький цветочек. Я ходила, говорила всем: «Не ругайтесь, пожалуйста, матом». Мне было 16, но пришлось очень быстро повзрослеть. Ведь несмотря на то, что мы стали единым целым, это среда конкуренции, агрессивная, достаточно токсичная, школа жизни на самом деле. Конечно, первое время было тяжело, одиноко и страшно. Я всегда жила с родителями, а тут осталась одна в большом городе. Но, мне кажется, это необходимый процесс отделения от семьи.
— Родители поддерживали вас в желании стать актрисой?
— Они считали, что я готовлюсь к нормальной, серьезной профессии. (Улыбается.) Я училась в очень крутой гимназии, куда надо было поступать. Учеба давалась легко, и я могла рассчитывать на какой-нибудь хороший московский вуз. Еще я с четырех лет занималась художественной гимнастикой. А это ведь тоже искусство, только на ковре: ты в красивом костюме под музыку делаешь сложные элементы. Как танец, есть даже отдельная оценка за артистизм. Мне кажется, я была талантливой гимнасткой. Но из-за моей склонности к полноте Олимпийские игры мне не светили. Так что я перестала заниматься гимнастикой и пошла в местный танцевальный театр. Я и в школьном театре играла, в 8-м классе у меня было уже несколько спектаклей. Словом, посвящала сцене уже довольно много времени. Но параллельно училась, занималась со множеством репетиторов. В общем, в 11-м классе я рассматривала два направления: факультет МГУ, где обучают дипломатов, и театральный вуз. Причем в театральный я готовилась втайне от папы. Мама меня поддерживала и секретно давала деньги на педагогов, которые помогали подготовиться к прослушиванию.
— А папа был против?
— Существует столько стереотипов по поводу актерской профессии, что, мне кажется, никто из родителей не хочет, чтобы их дети шли в творчество. Я знаю много историй, когда родители говорили своим супертворческим детям: «Давай ты получишь нормальную профессию, а потом будешь заниматься чем хочешь». Вот у меня знакомый окончил экономический факультет, проработал в банке, началась депрессия, и он ушел в музыку и кино, потому что это его судьба. Я очень хорошо сдала ЕГЭ, больше 90 баллов по каждому предмету, могла поступить в любой вуз. Мне надо было выбрать, ну и я выбрала театральный. Не помню подробности разговора с папой, он был в шоке от моего решения. Но в конце концов сказал: «Это твой выбор, вся ответственность на тебе, ты отвечаешь за свою жизнь. Просто знай, что это будет сложно». А сейчас все нормально, он гордится мной, не жалеет, что тогда отпустил меня.
— Чем занимаются ваши родители?
— Папа раньше занимался наукой, был успешным ученым, даже открытие сделал, получил премию от государства. В 90-е годы папа ушел в бизнес и по сей день им занимается. Хотя сейчас снова увлекся наукой. Мама у меня по образованию химик-технолог. Но она полностью посвятила себя воспитанию детей — нас трое, у меня еще есть старший брат и младшая сестра. Я безумно благодарна маме за то, сколько она в нас вкладывала, водила в какие-то бесконечные кружки. Она разносторонне нас развивала, а это безумно важно. Вырастив третьего ребенка, в 55 лет мама получила второе высшее образование — стилиста и художника по костюмам. И сейчас работает в кино. Мама абсолютный герой. Она вообще изначально по своему духу художник, но ее родители настояли на том, чтобы она получила профессию химика. И в молодости мама вот эту свою творческую сторону не реализовала. А когда получила второе высшее, естественно, я ей помогала находить работу в кино. Мы много работали вместе. Она, по сути, меня одевает, знает мою фигуру, что мне нравится, чувствует меня.
— Софья, а после Школы-студии МХАТ вы не ждали предложения от театра? Хотели работать в МХТ?
— В конце учебы я познакомилась на пробах с классным режиссером, Виктором Шамировым. И он мне такую потрясающую вещь сказал, которую я на всю жизнь запомнила: «Не надо в театр идти просто ради того, чтобы сказать: «Я в театре». Ищи своих людей, режиссеров, с которыми тебе интересно, пробивайся к ним, пусть это будет один спектакль, но он принесет удовлетворение и позитивный опыт». И я не стала рваться в театр просто для галочки, к тому же после учебы почти сразу начала сниматься. Искала, смотрела спектакли режиссеров, которые мне нравятся, знакомилась с ними и пыталась как-то взаимодействовать.
— С кем-то удалось посотрудничать?
— У меня был опыт работы с Константином Богомоловым в спектакле «Чайка». Он, конечно, суперэрудированный, талантливый, человек-вселенная. Потом у меня фокус сместился окончательно на кино. Я отслеживала кинорежиссеров. Просматривала все короткометражные фильмы с фестиваля «Короче», записывала понравившиеся работы. Помню, фильм Аксиньи Гог привел меня в восторг. Я нашла режиссера в соцсети и написала: «Здравствуйте, очень хочу с вами работать». И она меня позвала на пробы, я снялась в короткометражке «О футболе и про ангелов».
— Насколько важно для киноактрисы уметь себя продвигать? Или важнее всего везение?
— Всем известно, что для актера самые главные люди в его карьере — это агент, от которого зависят пробы, и кастинг-директор, который должен тебя знать и уважать как профессионала. Когда я училась в институте, у меня было несколько спектаклей, где я играла главные роли. И я приглашала на них кастинг-директоров, режиссеров, агентов, чтобы они посмотрели на меня, на мою работу. Потому что где, как не на сцене, актер может проявиться. Уже тогда я пыталась выстраивать какие-то взаимоотношения, понимая, что они мне в будущем очень помогут. С моим агентом, Мариной Карнаевой, нас познакомил Марк Богатырев. Мы с ним из одного города, Обнинска, вместе играли в любительском театре. Он старше меня и раньше поступил в Школу-студию МХАТ на курс к Золотовицкому. Помню, как ездила в Москву смотреть дипломную работу Марка. Когда я сама поступила на тот же курс, Марк уже снимался, у него было много проектов. И я позвонила ему и попросила познакомить меня с каким-нибудь агентом. Марк назначил встречу с Мариной. Я уже к тому времени снялась в «А зори здесь тихие...». И Марина сказала: «Ты хорошо сыграла! Давай попробуем!» И вот мы уже шесть лет вместе, она моя драгоценность.
— Я слышала, что у вас есть специальный человек, с которым вы готовитесь к роли…
— Да, актерский коучер. Американская практика, но мне хотелось бы, чтобы в России она тоже распространилась. Это дает полноценный репетиционный эффект — как в театре: читки, обсуждение персонажей, пробы, репетиции. В кино именно такого подготовительного процесса или нет вообще, или очень мало времени на него выделяется. Актер пробует что-то уже на площадке. А мы работаем до съемок — в зуме или лично встречаемся, разбираем, ищем что-то новое в персонаже. Мне очень интересно так работать.
— Соня, это правда, что вы берете на съемки свою собаку? Может, это тоже какая-то методика?
— Нет, просто мой пудель — моя любовь. Она живет то у меня, то у мамы. Поскольку я много снимаюсь, то чаще у мамы, конечно. Как-то раз у меня была ночная смена, и я оставила собаку одну дома. И мне начали приходить какие-то грозные сообщения от соседей, что мы живодеры и издеваемся над собакой. Оказалось, она подошла к окну и выла всю ночь. Так я начала ее брать с собой на съемки, она ждет меня в вагончике.
— Не могу не задать вопрос про личную жизнь. Ваш мужчина должен быть из творческой сферы или это не имеет значения?
— У меня было несколько друзей из IT-сферы, я с ними очень близко дружила. Но в какой-то момент мы перестали общаться. У всех нас, видимо, возникло ощущение, что мы сделаны из разного теста. И вроде бы они рассказывают то, что им важно, и я вроде бы понимаю… Но все же у них совершенно другая жизнь. И так же я делюсь с ними новостями из своей жизни, они меня слушают и вроде понимают, а вроде и нет… Ну, например, человек спрашивает: «Чего делаешь?» Отвечаю: «Две недели буду готовиться к роли». И он понимает так, что я сижу дома и ничего не делаю. А это же как с закрытыми глазами в темном зале, ты ищешь краски в образе, творческие мучения, и не все могут их понять. И поэтому наше общение прекратилось, нам просто друг с другом не интересно. В любви так же. У меня был опыт общения с молодым человеком не из творческой среды. Мы и сейчас дружим, но это не выросло во что-то большее. Потому что оказалось, мы с разных планет. Мой спутник не обязательно должен быть актером, но точно должен быть связан с творчеством, чтобы у нас души в одну сторону были повернуты. Искусство — это язык, и мы на нем разговариваем. И опять же, как человек не из творческой профессии может относиться к сценам с поцелуями в кино? Это вопрос. Скорее всего, возникнет ревность, непонимание. Творческий человек чуть легче это воспримет. У меня в каждом проекте какие-то поцелуи, любовные линии…
— Табу в кино у вас нет?
— Если это несет в себе какой-то смысл, а не просто раздевание, то не вижу ничего страшного. Например, в «А зори здесь тихие...» Ренат Давлетьяров, наш прекрасный режиссер, сказал: «Мне важно показать ваше тело: молодое, красивое. Потому что в это тело попадут пули». Так создается образ, который важен для всей истории. И тут нет вопросов.
— Соня, если вернуться в ваши 16 лет и представить, что вы не поступили в театральный вуз. Как бы сложилась ваша судьба, как думаете? Стали бы вы дипломатом?
— Я бы поступала в театральный в следующем году. Ходила бы на кастинги, пробовалась, показывала себя. Я бы не могла не заниматься искусством...
