Николай Лебедев: «До сих пор жду, когда мне перезвонит Людмила Хитяева»

«Мне захотелось как-то поблагодарить Серову за то, что она поддержала меня. И я Валентину на...
Павел Соседов
|
07 Марта 2019
Николай Лебедев и Людмила Хитяева
Николай Лебедев и Людмила Хитяева в фильме «Евдокия». 1961 г.
Фото: РИА НОВОСТИ

«Мне захотелось как-то поблагодарить Серову за то, что она поддержала меня. И я Валентину на прощание обнял и, наверное, поцеловал бы в щеку, но в этот момент из комнаты вышел ее сын. Я увидел его полные ненависти глаза. А сын у нее был очень неблагополучным, не нашел себя в жизни. Увидев его, Валентина испугалась и мгновенно «потухла», — рассказывает народный артист России Николай Лебедев.

Так случилось, что своей популярностью я обязан фильму Татьяны Лиозновой «Евдокия», который имел огромный успех у зрителей и у критики. Меня стали много приглашать сниматься в кино. Время шло, фильмография пополнялась, а ставка моя почему-то оставалась средней — 25 рублей за съемочный день. Правда, я этому значения не придавал, а вот жена однажды возмутилась: «Ты столько снимаешься, а получаешь, как «эпизодники». Меня это задело, и я отнес фото из нескольких своих фильмов в Госкино, где специальная комиссия утверждала актерские ставки. Взял фотографии, на которых я в кадре с популярными актрисами — первыми красавицами советского кино: на одном снимке — с Маргаритой Володиной в фильме «Ровесник века», на другом — с Руфиной Нифонтовой в фильме «День, когда исполняется 30 лет», и на третьем — с Людмилой Хитяевой в «Евдокии». По странному совпадению, на всех фотографиях я лежу с каждой из них в кровати, почему-то мизансцены оказались одинаковыми. В тарификационной комиссии работал Сергей Герасимов. Когда я пришел забирать фотографии, мне рассказали, что, увидев их, Герасимов заключил: «Да-а-а, если Лебедев с такими женщинами в постели — высшую категорию!» Я стал получать 55 рублей за съемочный день (для сравнения: моя мама получала тогда 44 рубля пенсии в месяц)...

На съемках фильма «Евдокия» я с Людмилой Хитяевой сразу нашел общий профессиональный и человеческий язык, поэтому возникла взаимная симпатия. Она — волжанка, задорная, немножко лукавая, натура у нее широкая, нараспашку. И красавица редкая — в ней сочетается все то, что мне всегда нравилось в женщинах. Конечно, я влюбился, но наше общение не выходило за рамки рабочих отношений. Первое время держался осторожно, соблюдал дистанцию, понимая, что она знаменитая актриса — кинозвезда. Не знаю, были ли у нее ко мне чувства как к мужчине, но мою симпатию она явно замечала. Это очень помогло мне в построении роли. Одно дело — играть влюбленность, и совсем другое — смотреть на партнершу по-настоящему влюбленными глазами. Тем более когда вы играете супругов.

После съемок мы с Людмилой встречались довольно редко. Спустя много лет Хитяева мне позвонила: «Давай встретимся, вспомним наши съемки, Татьяну Михайловну Лиознову. Кстати, у меня есть бутылка коньяка, мне казаки подарили». Я согласился. Она говорит: «Я тебе перезвоню по поводу времени». Вот до сих пор жду, когда перезвонит… Нам уже немало лет, успеем ли теперь?

С картиной «Евдокия» меня пригласили на кинофестиваль в Египет. Хозяева фестиваля оказывали мне почему-то повышенное внимание, как будто я Марчелло Мастроянни. Мне выделили персонального переводчика, в нашу честь постоянно устраивались богатые обеды. За день до отъезда прямо посреди пустыни, недалеко от пирамиды Хеопса, организаторы фестиваля разбили огромный шатер, под которым накрыли шикарные столы. Меня вдруг сажают во главе центрального стола, за которым размещаются сотрудники советского посольства. За отдельными столиками по периметру сидели иностранные делегации, а вдоль стен стояли туристы. Среди посольских был один мужчина, с которым мы сдружились, на вид — мой ровесник, он представился оператором. Банкет, веселье, переводчик мне говорит: «Сейчас выйдет знаменитая египетская танцовщица, которая исполняет танец живота». И выскакивает женщина, уже не юных лет, танцует хорошо, но на меня она, если честно, впечатления не произвела. И вдруг эта танцовщица подбегает ко мне. Слегка распахивает свой наряд, приоткрыв грудь, и рукой показывает, чтобы я поцеловал ее в район декольте. Я встал… Решение надо было принять мгновенно. На раздумья у меня не было даже половины минуты. Она снова показывает, куда целовать. Зал замер в ожидании, наступила тишина. Я понимаю, что нахожусь в мусульманской стране со своими традициями, и если танцовщицу поцеловать, то, скорее всего, ее надо будет «озолотить». У них так принято, а меня считают актером уровня Марлона Брандо. А денег у меня нет, я все суточные уже отдал сотрудницам посольства, чтобы они купили подарки для моих жены и матери. Если же поцеловать и ничего не заплатить, значит, оскорбить девушку — могут и прирезать, невзирая на статус. А кроме того, надо сохранить лицо и достоинство! Я в оцепенении, в поисках подсказки обвел глазами зал. Все посольские уткнулись в тарелки. Только один человек посмотрел на меня, и я увидел его стальные глаза — тот самый оператор. Его посыл был такой: «Выбирайся сам». И тут ко мне откуда-то снизошло решение: я взял руку танцовщицы и поцеловал ее кисть. И тут весь зал выдохнул, я услышал этот вздох. Всем было любопытно, как я выкручусь из этой ситуации. Мне потом рассказали, что египетское руководство оценило мой поступок. И уж конечно, это довели и до нашего руководства. Позднее, вспоминая пронзительный взгляд того парня, я понял, что он был такой же оператор, как я — балерина. Этот парень явно был сотрудником органов.

Валентина Серова
«Когда опустился финальный занавес, меня стало трясти от напряжения и дикого стресса. Серова подошла и сказала: «Поехали ко мне» Валентина Серова в фильме «Сердца четырех». 1941 г.
Фото: Legion-media

От женитьбы спас Добронравов

С юных лет я мечтал стать артистом, поэтому в школе учился посредственно, четко понимал, что большинство предметов актеру ни к чему. В результате меня отчислили со справкой об окончании 9-го класса. В апреле 41-го года меня призвали в армию, и к началу войны я был уже хоть как-то подготовлен. А почти все мои одноклассники погибли. И теперь на стене нашей школы установлена памятная доска с выбитыми именами моих школьных товарищей. А я с первых дней был на фронте, был ранен и в санитарной машине без оружия попал в окружение. Бежал из плена и снова попадал к немцам. Так повторялось четыре раза. Я босиком пешком прошел всю Украину, но выжил.

После войны я поступил в Школу-студию МХАТ. Моими однокурсниками стали Николай Добронравов, Лилия Толмачева и Алексей Баталов. Леша был интересный парень. Его отец Владимир Баталов служил во МХАТе актером и ассистентом режиссера. Во МХАТе работали и дядя Алексея — знаменитый актер немого кино Николай Баталов, и тетя — супруга Николая красавица Ольга Андровская. И руководитель нашего курса Виктор Станицын тоже состоял в каком-то родстве или близкой дружбе с Баталовыми, потому что с его стороны было заметно какое-то особое отношение к Алеше. Об отце Леша никогда не говорил. Я лишь однажды встретил их вместе: на фоне фактурного сына Баталов-старший как-то терялся. Алексей жил и воспитывался в доме своего отчима Виктора Ардова на Ордынке. Мне, с моим багажом войны и лагерей, Леша Баталов казался человеком из другого мира — очень свободным, обаятельным и красивым. Неудивительно, что он всегда пользовался успехом у девушек. Несмотря на то что у нас с Лешей разница в возрасте семь лет, мы были друг другу интересны. Ходили по музеям, в которые нас, студентов, направляли из института (в те времена была такая практика). Помню, в Третьяковской галерее Леша мне показывал на некоторые картины и говорил, например: «Вот эта работа висела в доме Лидии Руслановой». После ареста знаменитой певицы у нее забрали всю ее коллекцию, но до этого Алексей вместе с родителями бывал в гостях у Руслановой. Ардовы дружили со многими знаменитыми современниками. Когда в Москву приезжала Ахматова, она останавливалась у Ардовых, в Лешиной комнате, а он на это время перебирался в столовую. Еще Баталов приятельствовал с сыном драматурга Николая Погодина (автора пьесы «Человек с ружьем» и сценария «Кубанских казаков»), они жили по соседству. Помню, мы зашли к ним, дверь открыл сам Погодин, он был подшофе… Вот так и я приобщился к миру советских литераторов.

Другим моим институтским товарищем был Николай Добронравов. Автор советских песен-шлягеров учился с нами на актерском факультете Школы-студии МХАТ. После выпуска Колю распределили в детский театр. Я тогда и представить не мог, что он станет таким знаменитым поэтом. Правда, еще в Школе-студии они с Лешей Баталовым писали стишки и эпиграммы, в том числе и про меня, в институтскую стенгазету. Поэзия стала настоящим призванием Николая. Он женился на прекрасном композиторе Александре Пахмутовой, и они всю жизнь работают в соавторстве.

Коле Добронравову я очень благодарен. У меня был роман с одной девушкой, которая хотела, чтобы я сделал ей предложение. А я совсем не хотел жениться, но отказать напрямую не мог. В очередной раз она пришла ко мне и стала настаивать, чтобы мы пошли и зарегистрировали брак. Сопротивляться больше сил не было, и я подумал: «Все, сейчас пойду и распишусь с ней». Так безрассудно поступать можно только в молодости. Я уже паспорт положил в карман, как вдруг распахнулась дверь, и вошел Коля. Я ему говорю: «А мы вот в загс собираемся…» По моей интонации он понял, что я этого вовсе не хочу, и моментально среагировал — начал рассказывать какие-то истории, чтобы задержать нас. Девушка бросает на меня взгляды-молнии, торопит. А Коля настаивает на своем: «Успеете. Выслушай меня, мне очень важно твое мнение, нужен твой совет» — и продолжает рассказывать какую-то байку... Когда же время подобралось к половине шестого и стало ясно, что в загс мы не успеем, Коля закончил свой рассказ. И женитьба не состоялась! То, как Добронравов виртуозно меня выручил, я с благодарностью запомнил на всю жизнь.

Фаина Раневская с подругой Ниной Сухоцкой и собакой Мальчиком
«Чтобы отомстить Раневской, я решил Мальчика перекрасить полностью в черный цвет. В своем воображении уже представлял, в какой шок придет хозяйка пса» Фаина Раневская с подругой Ниной Сухоцкой и собакой Мальчиком

Отомстить Раневской хотели многие

Дипломы нам вручала сама Книппер-Чехова, она пожала мне руку и торжественно отдала документ об окончании Школы-студии МХАТ. К диплому прилагался вкладыш с оценками, у меня по всем предметам было «отлично», кроме одного — научный коммунизм (оценка была «удовлетворительно»). Из-за этого я был очень расстроен. Но мама меня утешила: «Эти отметки никому не нужны, на них никто смотреть не будет, главный документ — это диплом». И я по своей дурости и категоричности сразу порвал этот вкладыш. Сейчас об этом очень жалею, мог бы хвастаться такими оценками.

Пришла пора распределения, и ректор Школы-студии МХАТ Радомыс­ленский сказал: «Коля, мы бы с удовольствием взяли тебя во МХАТ, но ни в один театр, где есть правительственная ложа, с твоей биографией не примут — ты был в плену». Домой я пришел сам не свой. Тогда моя мать, работавшая кассиром в Театре Моссовета, сказала: «Значит, иди к нам». Она была уважаемым человеком в театре, поскольку не только билетами занималась, но еще и зарплаты выдавала, у нее всегда можно было попросить аванс до получки. Ни маме, ни мне не хотелось, чтобы я работал в Театре Моссовета, но судьба распорядилась так, что я служу в нем без малого 70 лет.

В то время там работали легендарные актрисы: Любовь Орлова, Вера Марецкая, Фаина Раневская. Помню, как меня удивила Орлова на первой репетиции. Мы были с ней партнерами в спектакле «Лиззи Мак-Кей». Она играла американскую проститутку, а я — негра, которого героиня спасает от линчевания. И вот мы репетируем полную драматизма, психологически сложную сцену: я в поисках убежища — перед Орловой на коленях, смотрю на нее снизу. И вдруг Любовь Петровна обращается в зал к режиссеру Анисимовой-Вульф: «Ирина Сергеевна, скажите, свет правильно стоит? А как мне лучше сейчас руку держать: так или так?» Для меня, выпускника Школы-студии МХАТ, это был шок. Как она может сейчас об этом думать? Орлова даже на какое-то время в моих глазах померкла. Просто я тогда не учел, что она актриса прежде всего кино и привыкла думать о свете, о композиции кадра…

Орлова держалась демократич­но и доброжелательно. Помню, я встретил ее в роскошном наряде. Поинте­ресовался: «Любовь Петровна, куда идете?» Она ответила: «К Вячеславу Молотову еду». Кстати, разрешение играть пьесу «Лиззи Мак-Кей» о нравах «загнивающего Запада» на сцене Театра Моссовета дал лично Молотов, в СССР эта пьеса была запрещена к постановке.

При всей своей популярности Лю­бовь Петровна в театре отнюдь не чувствовала себя уютно. Статус хозяйки был у Веры Петровны Марецкой, она на правах бывшей жены главного режиссера, Юрия Завадского, и матери его сына всем заправляла. Иной раз и Орловой приходилось поплакать из-за Марецкой, уж не говоря обо всех остальных. Помню, однажды я застал Любовь Петровну в минуту слабости. Накануне спектакля «Странная миссис Сэвидж» я увидел ее заплаканной, сидящей в коридоре на диване. Я спросил: «Что с вами случилось?» Оказалось, она пригласила своих врачей на спектакль, сама выкупила для них билеты на хорошие места, и вдруг ей говорят: «Любовь Петровна, а вы следующий спектакль не играете». Незадолго до этого Марецкая потребовала, чтобы и ее ввели на эту роль, и стала играть миссис Сэвидж в очередь с Орловой. И именно в тот день Вере Петровне вдруг захотелось играть самой, хотя очередь была не ее.

Любовь Орлова
«При всей своей популярности Любовь Петровна в театре отнюдь не чувствовала себя уютно. Статус хозяйки был у Веры Петровны Марецкой» Любовь Орлова в роли Лиззи Мак-Кей в спектакле по пьесе Жана Поля Сартра. 1955 г.
Фото: РИА НОВОСТИ

Вообще-то раньше эту роль играла Фаина Раневская, и с ней мне самому довелось несколько раз выйти в этом спектакле. Миша Погоржельский заболел, и надо было его заменить. Я быстро выучил текст и сыграл. Но недостаточно серьезно подошел к этой работе, потому что знал: Миша выздоровеет и продолжит играть свою роль. До меня дошли слухи, что Раневская про мое исполнение сказала: «Лебедев сыграл эту роль, как кагэбэшник». Меня это задело, и проснулась во мне московская шпана. Я решил разыграть Фаину Георгиевну. Она всегда приходила в театр со своей собачкой Мальчиком. По окрасу Мальчик был черно-белый. И я решил песика перекрасить полностью в черный цвет. В своем воображении уже представлял, в какой шок придет Раневская. Сообщников мне удалось найти легко: к Фаине Георгиевне у многих накопились претензии. 

Была у Раневской такая привычка провинциальной актрисы: перед спектаклем искусственно заводить себя, выплескивая негатив на людей. С ней зачастую отказывались работать гримеры, костюмеры, потому что им доставалось больше всех. Но главным сообщником я выбрал не кого-то из них, а своего приятеля — актера Сережу Цейца. Мы все точно рассчитали. Во время спектакля «Шторм» сцена с участием Раневской длилась примерно 35 минут, в кулису она приходила за десять минут до выхода, где ее одевали в тулуп, а отыграв свою роль, еще минут десять отдыхала за кулисами, прежде чем идти в гримерку, где ее ждала собака. Таким образом, в нашем распоряжении было минут пятьдесят. Мы купили сосиски, чтобы задобрить Мальчика, развели черную краску горячей водой (пакетик краски для волос я украл у своей жены) и уже шли к «месту преступления»… Как вдруг путь нам преградила Сережина жена: «Только через мой труп!» Оказалось, он дома проболтался о наших планах. И жена, опасаясь, что мужа выгонят с работы, решила нам помешать. Потом я был ей очень благодарен за это, потому что для эмоциональной Раневской этот розыгрыш мог закончиться фатально. А нас просто могли уволить из театра. По молодости я не подумал о последствиях.

Как Валентина Серова для Бунина пела

Еще одной замечательной женщиной нашего театра была Валентина Серова. Помню свое самое первое впечатление от нее. Наш театр поехал в Киев на гастроли. Поселили нас не в гостинице, а на частных квартирах. В той, что досталась нам, в одной комнате жил я, а в соседней — моя будущая жена Аня Касенкина (тоже актриса «Моссовета»), с которой у нас только начинался роман. Неожиданно вечером приходит Валентина Серова с компанией и хозяином квартиры. Они расположились и пригласили нас к столу. Мы все вместе немножко посидели, и вдруг Валентина Васильевна, подперев голову рукой, начала петь «Враги сожгли родную хату...». По-настоящему, по-бабьи, без какого-либо аккомпанемента. Эта песня тогда не рекомендовалась к исполнению, хотя и не запрещалась. Пели ее немногие. Исполнение Серовой было поразительно проникновенным, мы слушали затаив дыхание.

Валентина Серова и моя супруга Аня внешне были похожи. Может быть, поэтому они сразу подружились. От жены я слышал какие-то подробности о жизни Валентины Васильевны. Например, она как-то призналась Ане: «По-настоящему я полюбила Симонова, только когда мы разошлись». Еще рассказывала про первого мужа — знаменитого летчика-испытателя Анатолия Серова: «Когда он разбился, я не плакала на похоронах. Но войдя в ванную, увидела помазок, которым он брился, и со мной случилась истерика». Серова играла в спектакле «История одной любви», а моя жена должна была играть эту же роль во втором составе. Аня, конечно, понимала, что играть ей вряд ли придется, так как звезда — Серова и она будет «делать кассу» театру. 

Николай Лебедев и Людмила Хитяева
«Конечно, я влюбился, но наше общение не выходило за рамки рабочих отношений. Не знаю, были ли у нее ко мне чувства как к мужчине, но мою влюбленность Люда явно замечала» Людмила Хитяева и Николай Лебедев в фильме «Евдокия»
Фото: ТАСС

Но перед гастролями в Риге случилась чрезвычайная ситуация: Серова заболела, у нее пропал голос. А все билеты «на Серову» проданы. Тогда мою жену вызвали в дирекцию: «Поедете вы, и играть будете вы, но «под Серову». Валентина Васильевна тоже поедет, чтобы не было никаких слухов (тогда уже ходили разговоры о ее пристрастии к спиртному). Отменять спектакль нельзя». Так и сделали. Моя жена сыграла спектакль, а Валентина все это время, на всякий случай, сидела в гримерке. Не поверите, но зрители не заметили подмены! Жену встретили шквалом аплодисментов, еще больший успех был в финале. Потом ей на сцену стали тянуть программки и фотографии для автографа. Аня их собрала и отнесла в гримерку, где сидела Серова. Валентина расписалась, и автографы вынесли зрителям. Конечно, организаторы гастролей знали о подмене, но молчали. Главное, что публика была довольна.

А однажды заболел партнер Серовой. И мне пришлось его заменять. Я спектакля даже не видел, потому что в то время много снимался. Роль огромная, выучить текст за один день было нереально. Тогда я попросил вызвать хорошего суфлера, мы с ней договорились, на каком монологе в каком месте сцены я буду стоять, чтобы она знала, из какой кулисы подавать мне текст. После чего я пошел домой и лег спать, чтобы голова была легкой. Вечером все прошло хорошо, зрители ничего не заметили, но когда опустился финальный занавес, меня стало трясти от напряжения и дикого стресса. Серова подошла и сказала: «Поехали ко мне». У нее была своя собственная машина и личный шофер. В машине Валентина тут же откуда-то достала коньячок, налила, я немного выпил, и мне стало легче. Доехали, поднялись на второй этаж. Квартира показалась мне неуютной, даже неухоженной: огромный старинный шкаф, стол, но чего-то не хватает. Валентина достала полбутылки коньяка. Но подходящей закуски не нашлось. Выпили так. 

Серова рассказала мне, как они с Симоновым, когда еще были женаты, ездили во Францию. И по заданию Сталина встречались с Буниным, чтобы предложить ему вернуться в СССР. Бунин очень хорошо их принял, сказал, что сильно тоскует по России. Валентина рассказала, что пела ему ту самую песню, которую я услышал от нее на гастролях, — «Враги сожгли родную хату», а Бунин слушал, вытирая слезы. Видно было, как он хочет на родину. И все же писатель отказался, сославшись на преклонный возраст и на то, что в СССР у него уже никого не осталось. Серова много интересного рассказывала. Например, что за самые известные стихи Симонова «Жди меня» на него очень обиделась его мать, потому что там есть строки «…­Пусть поверят сын и мать в то, что нет меня…». Но время было позднее, и, несмотря на очень интересный разговор, я засобирался домой. Валентина пошла проводить меня в прихожую. И тут мне захотелось ее как-то поблагодарить за то, что она после такого сложного спектакля поддержала меня, одна из всех артистов проявила дружеское участие. И я ее на прощание обнял и, наверное, поцеловал бы в щеку, но в этот момент возле нас открылась дверь, и из комнаты вышел ее сын. Я увидел его полные ненависти глаза. А сын у нее был очень неблагополучным, не нашел себя в жизни. Увидев его, Валентина испугалась и мгновенно «потухла». Кажется, она даже не подозревала, что он дома. Я подчеркнуто вежливо распрощался и быстро ушел. После, встречаясь с Серовой в театре, мы к этому случаю никогда не возвращались. Позднее она исчезла из нашего театра, с чем это было связано — не знаю.

Алексей Баталов с однокурсниками
Алексей Баталов с однокурсниками по Школе-студии МХАТ празднует наступление нового, 1947 года
Фото: из личного архива Алексея Баталова

Не так страшен Стриженов…

Параллельно шла моя другая жизнь — кинематографическая. О некоторых фильмах я уже упоминал. До сих пор жалею, что обидел в какой-то момент Татьяну Лиознову — режиссера «Евдокии». У нас были очень хорошие, доверительные отношения. После «Евдокии» Лиознова приступила к съемкам фильма «Им покоряется небо». Предложила мне роль второго плана. Приехал я сниматься на авиабазу в Монино, и меня плохо встретил директор картины. Я обиделся, отработал одну смену, а на другую не вышел. Это была подлость с моей стороны, но в тот момент у меня, видимо, голова закружилась от успеха «Евдокии». И Лиознова взяла на мою роль другого актера — Льва Золотухина. Я, конечно, потом извинился перед ней. Не знаю, простила ли она меня полностью. Но факт остается фактом: в свою киноэпопею «Семнадцать мгновений весны» Татьяна Михайловна меня не пригласила.

Получить чужую роль, потерять свою — в актерском мире это случается сплошь и рядом. В ту же «Евдокию» меня утвердили после того, как выбор уже почти окончательно пал на другого актера — Виктора Авдюшко. Конечно, он был очень расстроен, поэтому, встретив меня в Доме кино, поделился со мной своей обидой. Но судьба распорядилась так, что я еще раз сыграл «вместо него». Виктор уже начал сниматься в фильме «В мертвой петле», но был снят с роли за нарушение трудовой дисциплины. Мне, правда, очень не хотелось соглашаться на эту роль, потому что я узнал, что героя играет Олег Стриженов. Я о нем был наслышан, его называли резким, высокомерным. Зная свой взрывной характер, я боялся, что если мы с Олегом не сойдемся в работе, то может случиться конфликт. И все же я поехал в Киев, поскольку уже обещал. Меня сразу привезли на площадку, а съемки проходили на натуре в лесу. Мне сказали: «Вас встретят». Чтобы никому не мешать, я сел в сторонке на пенек. В этот момент объявили перерыв. Мимо меня прошел директор картины, следом режиссер Суламифь Цыбульник, потом главный оператор — никто не заметил и не остановился. Последним вальяжной походкой шел Стриженов. К моему огромному удивлению, Олег Александрович остановился около меня и сказал в сторону директора и режиссера: «Пригласите артиста». Все сразу засуетились и позвали меня в отдельную хату, где отдыхали и совещались руководители съемочной группы. С этого момента мое отношение к Олегу Александровичу резко изменилось. До сих пор ему благодарен за поддержку.

Получается, что у Виктора Авдюшко я два раза «увел» роль, но однажды вышло наоборот. Речь о фильме Юрия Чулюкина «И на Тихом океане...» — о революционерах. Как-то мы с Чулюкиным встретились в Доме кино, и он сказал: «Завтра я вас вызову на пробы, готовьтесь играть роль Вершинина». А это одна из главных ролей в фильме. Но на пробы вызова так и не пришло, а Вершинина, как потом выяснилось, сыграл Авдюшко. В этой картине были очень тяжелые натурные съемки, Виктору пришлось заходить в холодную воду. В результате Авдюшко заболел воспалением легких и вскоре умер. После его кончины вдова, дружившая с одной из актрис нашего театра, принесла на продажу практически новую добротную дубленку супруга. И я ее купил. Как талисман, что ли…

Мне уже 97 лет, а я очень ярко и отчетливо помню события тех далеких лет, особенно годы войны, ранения, плен. И конечно, с благодарностью вспоминаю о тех выдающихся людях, с которыми мне посчастливилось встречаться и работать в театре и кино.

События на видео
Подпишись на наш канал в Telegram
Таро-гороскоп на апрель 2024 года для всех знаков зодиака
Апрель станет непростым месяцем. С первых дней Меркурий развернется и пойдет в обратном направлении, поэтому многие знаки окажутся перед выбором или их дела начнут буксовать. Каждому представителю зодиакального круга не помешает помощь или хотя бы совет. Карты Таро укажут правильный путь для каждого, с этими рекомендациями вы сможете избежать проблем и даже выбиться в лидеры.

Таро-гороскоп на апрель 2024 Овен




Новости партнеров




Звезды в тренде

Анна Заворотнюк (Стрюкова)
телеведущая, актриса, дочь Анастасии Заворотнюк
Елизавета Арзамасова
актриса театра и кино, телеведущая
Гела Месхи
актер театра и кино
Принц Гарри (Prince Harry)
член королевской семьи Великобритании
Меган Маркл (Meghan Markle)
актриса, фотомодель
Ирина Орлова
астролог