Лариса Лужина об отношениях с Высоцким, Ростоцким и Тихоновым

Актриса делится своими воспоминаниями о жизни, полной сюрпризов, о съемках в фильмах и незабываемых партнерах.
Лариса Лужина и Вячеслав Тихонов
Лариса Лужина и Вячеслав Тихонов
Фото: РИА НОВОСТИ

«Насчет меня и Ростоцкого долго гадали: было у нас что-то или нет. Я сама молчала на эту тему много лет. Но теперь уже нет в живых ни Ростоцкого, ни его жены... И причин что-то скрывать — тоже...» — признается Лариса Лужина.

Обычно все меня спрашивают о Высоцком и его песне «Она была в Па­риже», которую он написал обо мне. Да, для советской актрисы у меня не совсем обычная судьба — я много ездила за границу и даже работала там. Причем по чистому стечению обстоятельств. Просто немецкий режиссер Ахим Хюбнер долго искал актрису на одну из ролей в пятисерийном фильме «Доктор Шлютер». Искал в Чехословакии, в Польше — его никто не устраивал. А потом он увидел картину «На семи ветрах» и показал на меня: «Мне нужна она!» Но это ничего не значило. Вряд ли меня бы так легко отпустили в ГДР, если бы не проблемы «Мосфильма». Дело в том, что Григорий Рошаль, снимая фильм про молодого Карла Маркса на киностудии «ДЕФА», не уложился в смету и страшно много им задолжал. И пока шло выяснение, чтобы не накалять обстановку, согласились отпустить меня сниматься в ГДР.

Я там в итоге провела четыре года и снялась в шести фильмах. Немцы уже стали называть меня «унзере Лариса» — наша Лариса. В это самое время снималась и «Вертикаль» с Высоцким. В Кабардино-Балкарию, где шли эти съемки, я летела из Германии, с несколькими пересадками. Но мужественно тащила ящик немецкого пива, чтобы угостить всех на площадке. Я тогда щеголяла в «сластах» — были такие обтягивающие брюки из нейлона. В СССР их еще и не видели, они на Западе только вошли в моду. Я купила одни телесные (когда шла в них по улице, многие потрясенно оборачивались, решив, что я голая) и несколько темных. И как раз темные у меня выпросил Володя Высоцкий для съемок в «Вертикали» — вместе с моим свитером. А потом он написал ту песню по моим воспоминаниям о поездках...

А ведь в первые мои заграничные поездки вышло целых два громких скандала, каждого из которых могло хватить, чтобы я навсегда сделалась невыездной... Первый произошел на Каннском фестивале, куда мы возили тот же фильм «На семи ветрах». Перед поездкой нас серьезно инструктировали, как себя вести: ни с кем не общаться, одной не ходить, лишь вместе с делегацией. А делегация была мощной: Ростоцкий, Кулиджанов, Чухрай, Герасимов, Райзман. Всем сшил по костюму потрясающий портной киностудии имени Горького по фамилии Затирка. Его знала вся Москва. Беда в том, что костюмы были элегантными, но одинаковыми. Каждый по отдельности выглядел шикарно. А вместе участники советской делегации производили впечатление людей в форме. Женщинам повезло больше. Мне За­тирка сшил невиданную по тем временам вещь — джинсовые шорты с отворотами и голубенькую курточку с коротким рукавом и с погончиками.

Станислав Ростоцкий и Ирина Шевчук
«Ростоцкий был неотразим. В него влюблялись просто на раз. И он сам влюблялся в актрис, которых снимал» Станислав Ростоцкий с Ириной Шевчук на съемках фильма «...А зори здесь тихие». 1971 г.

Это было очень кстати. Ведь среди пунктов, по которым нас инструктировали, был и такой: переодеваться следует три раза в день. И никого не волновало, где ты возьмешь столько одежды. Мне повезло — Таллинский дом моделей, в котором я работала после школы до ВГИКа, подарил два платья. Еще на нашем курсе учились три индонезийца, как сейчас помню их имена: Узхара, Суброто и Шуман. Возвращаясь с каникул, они привозили модные вещи и недорого продавали. И перед поездкой в Канн я купила у них модный халатик и красивое платье — белое в полосочку, с широким поясом. Еще у меня было голубое кружевное платье — в нем я и попала на обложку журнала «Пари матч» танцующей твист. Подпись гласила: «Сладкая жизнь советской студентки». Потом меня еле отбил Герасимов, утверждая в высоких кабинетах: «Это я разрешил. Советская артистка должна уметь все, в том числе и твист танцевать».

Коля Губенко был среди нас самым хулиганистым

На курс к Сергею Герасимову я попала случайно — уже прошел первый семестр. Это было большой удачей, что меня, модель из Таллина, в массовке заметила моя землячка — студентка ВГИКа Лейда Лайус. Она пришла к Герасимову, который после первой сессии отчислил двух девочек, и попросила устроить мне прослушивание. Я пришла. «Ты слишком рослая», — сказал невысокий Герасимов. Но почему-то все-таки взял. Кстати, у него все студенты были невысокими: Коля Губенко, Сережка Никоненко, Женя Жариков, ну и девочки тоже.

У нас был очень дружный курс. Губенко, Склянский, Буяновский вообще, казалось, не ­расстаются — помню, у них была одна кожаная куртка на троих, они носили ее по очереди. Причем Коля — на голое тело, распахнутой так, чтобы из-под кожанки виднелась голая грудь. Он был у нас самый хулиганистый. И очень влюбчивый. У Коли все время случались какие-то романы, причем достаточно шумные. Допустим, он мог по лесу вдоль Яузы гнаться за кем-то с ножом только потому, что этот человек имел несчастье оказаться рядом с девушкой, которая Коле на тот момент нравилась. Но при этом Губенко, будучи вроде бы типичной шпаной, то и дело поражал нас чем-то, не вписывающимся в этот образ. Например, великолепной игрой на пианино... Он так и стоит у меня перед глазами, яростно бьющий по клавишам, выдавая зажигательное буги-вуги в джазовой вариации.

Лариса Лужина
«Сейчас трудно понять время, на которое пришлась наша молодость, — то, что называют оттепелью. По-моему, главным тогда было всеобщее сумасшедшее состояние влюбленности» 1960-е гг.
Фото: РИА НОВОСТИ

В первые летние каникулы Гера­симов почти весь курс повез сниматься в фильме «Люди и звери». Но меня не взял. Было ощущение, что я не его актриса. Зато отдал меня в хорошие руки — Станиславу Ростоцкому в картину «На семи ветрах», ту самую, которая открыла мне путь в большой мир.

Ростоцкий был заводной, обаятельный, к тому же гениальный рассказчик. Еще он блестяще танцевал вальс и танго. Я долго и не догадывалась, что вместо ноги у него протез (Станислав Иосифович ведь воевал, был ранен). Просто однажды похлопала его по колену и поняла, что нога искусственная. Он чуть прихрамывал, но почти незаметно. Он был неотразим. Бабы в Ростоцкого влюблялись просто на раз. И он сам обязательно влюблялся в актрис, которых снимал. У него были романы со всеми, разве что за исключением Светланы Дружининой. Но там Мукасей постоянно маячил рядом... Ну а что касается жены Ростоцкого Нины Евгеньевны Меньшиковой — она была мудрой женщиной и не считала мужнины увлечения поводом для разрыва. Да и из семьи он уходить не собирался, потому что на стороне были влюбленности, интрижки, а с женой его связывало глубокое чувство.

А вот насчет меня и Ростоцкого долго гадали: было у нас что-то или нет. Я сама молчала на эту тему много лет. Но теперь уже нет в живых ни Ростоцкого, ни его жены... И причин что-то скрывать больше нет. Да, у нас был роман, но не на съемках. Там Станислав Иосифович, не в силах работать без влюбленности в героиню, совершенно безуспешно за мной ухаживал. А мне тогда нравился оператор Вячеслав Михайлович Шумский. Внешне похожий на Генри Фонду — зеленоглазый высокий красавец, молчаливый и загадочный. Все это вместе, видимо, мешало работе, потому что с Ростоцким творческого контакта у нас первое время не выходило. Он даже хотел уже было меня с роли снять. Его отговорил Сергей Аполлинариевич: «Стасик, ты скульп­тор, а актриса — глина. Ты должен из глины делать скульптуру, в твоих руках все».

Вообще-то Ростоцкий и сам умел вылепить из актера что угодно. Уди­вительно доходчиво умел объяснить актерскую задачу, рассказать, показать... Но когда сам вдруг решил сняться в крошечном эпизоде (в автомобиле «Виллис» к дому подъезжает генерал, произносит две-три фразы и уезжает), из этого ничего не вышло. Посмотрев свою сцену, Ростоцкий схватился за голову: «Уберите это! Уберите!» На экране он выглядел беспомощно.

Лариса Лужина с Всеволодом Абдуловым
«Моя жизнь шла, преподнося сюрприз за сюрпризом, и в основном радостные. Но с увлечением я вспоминаю именно о съемках» С Всеволодом Абдуловым в фильме «Нет и да». 1966 г.
Фото: МОСФИЛЬМ-ИНФО

Ну а когда фильм был готов и его стали брать на международные фестивали, тут-то у нас со Стасиком — его все так называли — и начались романтические отношения. А как мне было удержаться, когда все так красиво и великолепно — Париж, Канн… В Ирландию мы с Ростоцким ездили только вдвоем. Фестиваль проходил в городке под названием Корк. В программе оказался документальный фильм про СССР, который назывался «От царя до Сталина». На афише — Николай II и Сталин, а между ними — колючая проволока. И мы не знали, идти нам на показ или нет. Посольство находилось в Дублине, а в Корке и посоветоваться-то не с кем. Ростоцкий даже в Москву звонил, спрашивал, что делать, но там тоже сразу не сориентировались и инструкций толком не дали…

Лариса Лужина с Николаем Губенко
«Губенко был на курсе самый хулиганистый. И очень влюбчивый. У Коли все время случались какие-то романы, причем достаточно шумные» С однокурсником Николаем Губенко. 1961 г.
Фото: Фото из личного архива Ларисы Лужиной

И мы сделали большую глупость. На фильм не пошли, а на вечерний прием явились, как дураки. Нужно было наоборот — таким образом мы бы показали свою позицию. Именно так поступили представители Польши, Чехословакии, Венгрии, то есть соцлагеря. Это был уже второй мой заграничный прокол. И как будто мало этого, тут разразился еще один скандал. В местной газете появилась статья: «Москва — Корк: каждый день телефонные разговоры». Все наши переговоры с Москвой, оказывается, прослушивались — и вот они оказались опубликованы. Полностью и дословно, без купюр. Это было отвратительно. В этот день как раз показывали нашу картину «На семи ветрах». Я сидела в зале и не могла сдержать слез...

В Москве нам с Ростоцким, конечно, досталось, но меньше, чем мы думали. Вскоре наш роман с ним сошел на нет, но дружить мы продолжили. Незадолго до его ухода из жизни успели и попрощаться. Стасик много занимался фестивалем «Окно в Европу» в Выборге. Там недалеко у него была дача на Финском заливе… И он с фестиваля мотался на дачу, там, будучи заядлым рыбаком, ловил лещей и окуней, сам коптил и привозил нам в Выборг. Это было невероятно вкусно! Все его очень ждали с рыбалки. А тут Стасик вдруг и меня пригласил съездить на дачу, провести время с ним и его семьей — женой, сыном, невесткой и внучкой. Приехав, я была поражена. Вокруг — внушительные дачи. А у него очень скромный сруб, малюсенький кабинет. Только и роскошь — потрясающий вид из окна. Земли не видно, только сосны и море...

Лариса Лужина с Евгением Жариковым, Сергеем Никоненко, Натальей Аринбасаровой и коллегами
«Лучшее, что может случиться с актрисой, — это съемки, а на съемках лучшее — партнеры... Я помню всех и люблю» С Евгением Жариковым, Сергеем Никоненко, Натальей Аринбасаровой и коллегами. 2005 г.
Фото: Фото из личного архива Ларисы Лужиной

Немецкий порядок, или что такое оттепель

Сейчас уже трудно понять то время, на которое пришлась наша молодость — то, что принято называть оттепелью. Говорят, что было тогда ощущение внезапной свободы. Не помню такого. По-моему, главным было тогда всеобщее сумасшедшее состояние влюбленности. Это была какая-то чехарда романов...

Кроме любви нас еще волновали книги. Публикация «Одного дня Ивана Денисовича» произвела фурор. При этом мы и Солженицына, и других еще и в самиздате читали, что было несколько опасно. Помню, как мне на один день дали почитать «Лолиту» Набокова, и я, чтобы не терять времени, достала ее в метро. А кто-то из друзей на меня сразу зашикал: ты что, с ума сошла?

В то время я снималась у Владимира Басова в фильме «Тишина» — про сталинские времена. Мы не понимали, почему Владимир Павлович так спешит. Все снимали кино по году, а то и больше. А он уложился в шесть месяцев. И все равно, как выяснилось, не успел. На экране она шла совсем недолго. Через некоторое время картину сняли с экрана и положили на полку. Хрущева сменил Брежнев. Оттепель кончилась. Картина попала в черный список.

При этом моя судьба складывалась как-то перпендикулярно всеобщим установкам. Например, в пуританские советские времена я стала чуть ли не единственной актрисой, которой дважды пришлось сниматься топлес — к моему собственному огорчению. Ведь единственное, чем я была недовольна в собственной внешности, — маленькая грудь. В первый раз мне пришлось обнажить ее еще в фильме у Ростоцкого. Снимался эпизод: в осажденном доме остаются десять солдат. Они должны взорвать дом и погибнуть в нем сами. И перед смертью по русскому обычаю они моются и надевают белые рубахи. А мою героиню Светлану они отсылают, чтобы та спаслась. А она не хочет уходить, и чтобы как-то задержаться, просит: «Дайте мне хотя бы помыться».

И вот мужчины — Ромашин, Леня Быков, Заманский и другие — сидят на переднем плане в белых рубахах. За их спинами — бочка, над которой я должна мыться, до пояса голая. И тут я заупрямилась: «Не буду сниматься! Я стесняюсь, я плоскогрудая!» Ростоцкий не стал спорить: «Не будешь, и не надо. Приглашу дублершу». На следующий день перед камерой стояла натурщица с роскошной фигурой. Вот уж у кого с грудью было все в порядке. А еще узкие плечи, тонкая талия... А ведь у меня-то мальчишеская фигура, широкие плечи. Не похожа она на меня, не соответствует образу. «Я сама все сделаю», — сказала я и разделась. Оказывается, именно на такую реакцию Ростоцкий и рассчитывал. Меня обещали снимать строго со спины. Но оператор Шумский все время прихватывал фигуру чуть сбоку. В итоге, отсмотрев материал, съемочная группа заспорила, какой же у меня размер груди. Сошлись… на третьем. Вот что значит оператор снял удачно!

Лариса Лужина
«Я попала на обложку журнала танцующей твист. Подпись гласила: «Сладкая жизнь советской студентки». Потом меня еле отбил Герасимов, утверждая: «Это я разрешил. Советская артистка должна уметь все, в том числе и твист танцевать» Знаменитое фото из «Пари матч». Канн, 1962 г.
Фото: Фото из личного архива Ларисы Лужиной

Примерно та же история повторилась в ГДР. Моим неизменным партнером в фильме «Доктор Шлютер» был актер Отто Меллис, сыгравший Хельмута в «Семнадцати мгновениях весны». Мы играли жениха и невесту. И в конце концов режиссер решил, что нам нужна постельная сцена. В фильмах стран соцлагеря это было не так строго запрещено, как в советских, хотя тоже, конечно, все было очень скромненько. Нам с Отто велели раздеться до трусов и лечь под одеяло. И вот я лежу, волнуюсь насчет своей груди, плачу. Ко мне послали переводчицу спросить, в чем дело. Я честно все объяснила: так, мол, и так, у меня грудь маленькая. Режиссер говорит: ну-ка, пускай одеяло откинет. Я откинула, он посмотрел в объектив и сказал: да, слишком маленькая. Лежа нельзя снимать. Пусть они тогда лучше сидят обнаженные. Так и сделали...

В ГДР была очень хорошая, но немножко другая организация труда — там все точно знали свое место. Уж если ты гример, то занимаешься только этим. А если костюмер — значит, костюмер. Для меня было совершенно непонятно, как это я после съемки снимаю с себя колготки или чулки, бюстгальтер, а костюмер все это у меня выхватывает и тут же начинает стирать. Говорю: «Отдайте, зачем, я сама постираю». А она удивляется: «Как это? Это же моя работа». А на следующий день все это чистенькое висит, меня ждет...

Ну а я сама по известной русской привычке, где только можно было, ленилась и отлынивала. Меня ведь первым делом определили в немецкую киношколу, язык учить, но я сочла это слишком обременительным. Тем более что меня все равно должна была переозвучивать актриса с очень похожим на мой голосом. И я сказала, что в кино­школу ходить не буду. Конечно, кое-как я за четыре года разговорный ­немецкий все же выучила, но не так, как могла бы. Теперь жалею...

В ГДР мне вручили три премии: две телевизионные и одну государственную. Когда я стала лауреатом последней, на родине мне дали заслуженную артистку. И ставку повысили. Ведь 500 марок, полагавшиеся за мой съемочный день, получал «Мосфильм». И в свою очередь платил мне 32 марки суточных и 25 рублей в качестве гонорара. Но об этом узнали немцы, история просочилась в прессу, и Союз кинематографистов повысил мою ставку до 40 рублей в день.

Лариса Лужина и Владимир Высоцкий
«Обычно все меня спрашивают о Высоцком и его песне «Она была в Париже», которую он написал обо мне. Да, для советской актрисы у меня не совсем обычная судьба — я много ездила за границу и даже работала там» 1966 г.
Фото: Фото из личного архива Ларисы Лужиной

При этом жила я в совершенно роскошном, невероятном месте — в Бабельсберге. Мне выделили потрясающие апартаменты на вилле на берегу озера. В такие же приезжали отдохнуть на месяц режиссеры из Берлина, сценаристы писали там свои сценарии. Что-то вроде нашего Дома творчества. Только вот вилла находилась на территории Западного Берлина. Чтобы попасть с работы домой, приходилось пересекать границу с автоматчиками и овчарками. У меня был спецпропуск. В гости ко мне никто не мог прийти, даже переводчик. Так что она заранее писала мне русскими буквами немецкие слова на бумажках, чтобы я могла попросить кофе, бутерброд или еще что-то. По этим записочкам я и учила разговорный немецкий.

Конечно, мне не хватало общения, посиделок после съемок. Отто Меллис знал какие-то русские слова, потому что городок, в котором он жил ребенком, в конце войны заняли русские, и он общался с солдатами. Но в основном он выдавал частушки — и все были матерные. Зато Клаус Бамберг, который играл жениха моей героини в четвертой и пятой сериях, неплохо знал русский. Я с ним очень быстро нашла общий язык — у нас даже роман какое-то время был. Помню, привезла из Москвы гостинец — две бутылки украинской перцовки. А тут как раз Клаус пригласил: «Приезжай, я устраиваю вечеринку в Берлине, пригласил коллег из театра». Я приехала, достаю бутылки. Говорю: «Ребята, только это очень крепкий алкоголь. Обязательно нужно закусывать».

А дома у Бамберга никакой еды, кроме хлеба и банки огурцов — как раз то, что нужно. Мы разлили в коньячные бокалы перцовку, все взяли по куску хлеба с огурцом, и я устроила небольшой мастер-класс, как пить и закусывать. Все приготовились. Я глотнула первая, и мне стало плохо… Вода! Подделка! В СССР такое бывало — просто шприцем вытягивали алкоголь, а в бутылку заливали воду. А эти сидят с хлебом, с огурцом, как идиоты. Пришлось сказать: «Простите, меня обманули. У нас в магазинах такое бывает». В утешение я им рассказала историю из моего студенчества. Как мы выпили водку в общаге, налили воды, пришли в магазин и сказали: «Вы нас обманываете, здесь не было водки». И продавщица нам поверила, дала нам другую бутылку взамен. Кстати, это доказывает, что за все поступки рано или поздно нужно платить...

 Олег Янковский и Евгений Леонов
«Со мной на съемках фильма «Гонщики» произошла не очень приятная история. И Янковский оказался главным моим защитником» Олег Янковский и Евгений Леонов в фильме «Гонщики». 1972 г.

Янковский устроил на съемках две аварии

Как это ни странно, что бы ни происходило со мной в дальнейшем, картина «На семи ветрах» так никогда меня и не отпускала, навсегда оставшись главным событием в моей жизни. И самые близкие друзья у меня оттуда. Прежде всего Клара Степановна Лучко. Очень простая, добрая, отзывчивая. Многим помогала. Об этом не все знают, на поверхности только история с Волонтиром, которого она действительно поддерживала. Но и квартира, в которой я сейчас живу, досталась мне во многом благодаря Кларе. Я не могла вступить в кооператив из-за лишнего метра, который мне насчитали в квартире, где я была прописана.

Пожаловалась ей, ничего не ожидая. А она взяла Петра Глебова, Евгения Матвеева — и в Моссовет. Мне тут же дали разрешение. Ей же я обязана возможностью покупать одежду в знаменитой двухсотой секции ГУМа. Там отоваривались жены партийных работников, но и некоторым актрисам по знакомству удавалось туда пробиться. У Лучко такие знакомства как раз были. И она меня повела. Это было очень ценно: после возвращения в Советский Союз я все не могла привыкнуть к тому, что одеваться стало негде. А в двухсотой секции все имелось: импортные сапоги, шубы, пальто, костюмы.

Другим партнером по фильму «На семи ветрах» был Слава Тихонов. Причем сначала у нас не сложились ни игра, ни общение. Он обращался со мной высокомерно, все время был недоволен и тихим ровным голосом сообщал о любой моей оплошности Ростоцкому. Мне, конечно, было обидно. Однажды я возмутилась: «Почему, если что-то не так, вы не мне говорите, а сразу режиссеру?!» Но это не помогло: Тихонов своей тактики не сменил. Но прошли годы, и мы стали по-настоящему тепло общаться. Было начало девяностых. Мы работали в Зеленом театре в Ялте с программой «Моя жизнь — кинематограф». Днем в ожидании вечернего выступления сидели в ресторанчике, обедали, выпили по 50 граммов коньячку.

И вдруг Слава говорит: «Хочешь сказку?» — «Как это?» — «Ну, хочешь на дельфинах покататься?» И повел меня в дельфинарий. Там был санитарный час, но Тихонов уверенно шел вперед. Оказалось, он подружился с тренером, и тот пускал его в любое время. Мы нырнули в бассейн. Вдруг вижу, под водой на меня чудовище надвигается, как торпеда. Я решила, что это акула, испугалась. А Слава говорит: «Да ты дотронься, погладь. Это же дельфин». Я с опаской протянула руку — кожа дельфина на ощупь оказалась как холодная резина. Ну а Слава знай себе хохочет, хватает за плавники, ныряет с дельфинами вместе... В этот момент он был как мальчишка: радостный, глаза сияют. Это было удивительно: обычно ведь такой закрытый человек, тихий, эмоций от него никто не видел...

Лариса Лужина с сыном Павлом, невесткой Марией  и внуками Прохором, Даниилом и Матвеем
С сыном Павлом, невесткой Марией и внуками Прохором, Даниилом и Матвеем. 2011 г.
Фото: Марк Штейнбок

Так и шла моя жизнь, преподнося сюрприз за сюрпризом, и в основном радостные. Любые съемки — это маленькая жизнь. Потому-то и трудно построить крепкую семью актрисе, что по сравнению со съемками обычная жизнь кажется скучной. Возвращаешься из экспедиции домой — впадаешь в хандру, и начинаются конфликты... Я была замужем четыре раза, у меня взрослый сын. Но с увлечением я вспоминаю именно о съемках.

Мне очень нравилась картина «Гон­щики», которую сделал Игорь Ма­сленников. Там снимались и настоящие гонщики, чемпионы мира, чемпионы СССР... Самым лихим был Володя Бубнов. Делал сложнейший трюк: машина у него два раза переворачивалась, потом вставала на колеса и ехала дальше. Девицы от Володи млели. После съемок он обычно набирал их полную машину и вез до гостиницы в Усть-Нарве. И однажды по дороге он решил продемонстрировать свой коронный трюк с переворотом. При этом все оказались целы. А он сломал ребро...

Нам, артистам, трудно было тягаться с этими асами. Олег Янковский, тоже игравший гонщика, машину водить вообще не умел. В Саратове, где он тогда служил в театре, не такая у него было зарплата, чтобы машину купить. И вот его или дублировали, или тащили на тросе, а он просто сидел за рулем. Как-то выдался перерыв в съемках, и Олег поехал в Саратов. Вернулся оттуда с правами — специально окончил автошколу, чтобы самому все делать. Ему говорят: «Ну давай, хорошо». И вот идет ночная съемка в эвкалиптовой роще. Янковский в первый раз без дублера, такой счастливый, сам садится за руль, дает газ и срывается с места. Мотор, начали! А через секунду он врезался в эвкалипт. Нос машины всмятку. Янковский после этого ходил как в воду опущенный.

Лариса Лужина
«Просто удивительно, сколько же в памяти осталось воспоминаний... Потому-то и трудно построить крепкую семью актрисе, что по сравнению со съемками обычная жизнь кажется скучной»
Фото: PERSONASTARS.COM

Пришлось его снова тянуть на тросе. Но в свободное от съемок время он упорно тренировался. Стал уже до гостиницы с площадки потихонечку сам ездить. Однажды мы все выстроились караваном и поехали. Впереди — Янковский. Разогнался, едет, уверенно так. И вот уже показался Т-образный перекресток, на котором нужно повернуть на Усть-Нарву. И тут вместо того, чтобы притормозить, Янковский дает еще газу, не вписывается в поворот и прямо по полю мчит к ближайшей березке. И снова нос машины разбит. С тех пор это место так и прозвали «Т-образный перекресток Янковского».

Олег в группе оказался главным моим защитником. Со мной на съемках произошла не слишком приятная история. Был один грузин-гонщик. Предложил мне кататься. Я согласилась, и он увез меня в горы. И там стал ко мне приставать. Вырваться было невозможно — с одной стороны отвесная стена, с другой — обрыв. Музыка играет на полную громкость... Я не ожидала, он же свой парень, мы в одной команде. Не то что человек со стороны. Но я себя в обиду не дала, отбилась кое-как. Олег был первым, кого я встретила после этого «приключения». Все ему рассказала. И он бросился на того парня с кулаками, хотя был гораздо менее спортивен и мускулист. Была в Олеге какая-то внутренняя сила.

Просто удивительно, сколько же в памяти осталось воспоминаний... Какое там: «Она была в Париже», разве Париж — самое яркое и интересное? Самое лучшее, что может случиться с актрисой, — это съемки, а на съемках лучшее — партнеры... Я помню всех и всех очень люблю.

События на видео
Подпишись на наш канал в Telegram
7 фраз, которые не стоит говорить детям
Мы все знаем, что нужно следить за своей речью, когда рядом дети: никакой ругани или тем, предназначенных только для взрослых, никаких сплетен, которые вы бы не хотели, чтобы они пересказали кому-то еще. Но есть и другие вещи, которые нам не следует говорить детям, но которые мы можем и не заметить, потому что порой они привычны и кажутся безобидными. 




Новости партнеров




Звезды в тренде

Анна Заворотнюк (Стрюкова)
телеведущая, актриса, дочь Анастасии Заворотнюк
Елизавета Арзамасова
актриса театра и кино, телеведущая
Гела Месхи
актер театра и кино
Принц Гарри (Prince Harry)
член королевской семьи Великобритании
Меган Маркл (Meghan Markle)
актриса, фотомодель
Ирина Орлова
астролог