«Киркоров о моей «халтуре» узнал. Это было за день до наших гастролей в Марокко — сказочной стране, которую я очень хотела посетить. Филипп подошел ко мне и говорит: «Ты уже самостоятельная артистка, поэтому с нами не летишь. Ты теперь в сольном плавании. Пока!» Я не поняла, в каком сольном плавании, но корабль ушел, а я осталась. Без денег, без работы, зато с огромным счетом за съемную квартиру», — рассказывает Лада Дэнс.
— Лада, когда-то в начале карьеры вы пели в группе «Женсовет», очень своеобразной…
— Группа возникла на стыке перестройки и постсоветского времени, мы пели что-то такое остросоциальное — например, про дефицит и очереди. Группа «Женсовет» образовалась, когда я познакомилась с Харитоном Витебским и его женой Алиной. Я тогда дружила с этой семейной парой, и у нас был свой музыкальный коллектив. Алина была знакома с Симоном Осиашвили и его женой Светланой Лазаревой, которая на тот период времени была уже знаменита. Вот так и возникла наша группа, в нее входили три исполнительницы, один композитор и поэт. Я была в группе самая юная. Неудивительно, что мне и доставалось больше всех.
— Такая своеобразная дедовщина?
— Просто одна из солисток меня недолюбливала... В то время была очень популярна зарубежная певица Сабрина. Я была на нее чем-то похожа. В результате во время первого концерта «Женсовета» случился казус. Зрители в зале, особенно мужчины, пытались прорваться на сцену, кидали букеты, кричали: «Сабрина!» Ничего удивительного, потому что из одежды на мне была лишь длинная майка, едва прикрывающая все самое интересное, черные колготки и туфли на экстремально высоком каблуке. К слову, это был наш первый концерт уже в статусе звезд, к тому моменту нас активно показывали в «Утренней почте». Было очень волнующе! Я получила такое количество внимания и оваций, что вызвала нескрываемую зависть одной из участниц группы. Вот тут и начались всевозможные недовольства в мой адрес: мол, двигаюсь не так, не так танцую, и улыбаться бы мне нужно поменьше... Скандалы в гримерке случались после каждого концерта. А что я? Вчерашняя студентка. Промолчала... Дальше — больше. Цветы, восторги, повышенное мужское внимание — во всем этом я просто купалась. Думаю, потому, что я была самая юная, да и наряд у меня был самый откровенный. В общем-то, все эти размолвки на пользу не пошли никому. В какой-то момент терпеть подобное поведение и атмосферу не смогли даже руководители. Они поговорили с солисткой, чья ненависть ко мне уже переходила все границы, и приняли решение расставаться. После ее ухода «Женсовет» еще какое-то время существовал, мы даже взяли новую солистку, а потом не стало и коллектива.
— А как вы стали работать у Филиппа Киркорова?
— Однажды нас пригласили в телепрограмму «Утренняя почта». Там на съемках я познакомилась с Филиппом Киркоровым и сразу в него влюбилась. А как не влюбиться: высокий, красивый, молодой, популярный. И такой мужчина приглашает меня работать у него! Пусть только бэк-вокалисткой, но он же заметил, что несколько песен я смогу исполнять и сольно. Конечно, я согласилась. Только робко спросила: «А как же «Женсовет»?» На что Филипп пожал плечами: «Никак».
Зарплата у меня стала в три раза меньше, а нагрузка — гораздо больше. Мы и с «Женсоветом» много гастролировали, но у Киркорова было просто ужас сколько концертов. Кстати, за границу первый раз я с ним попала — в Германию. Помню, как наши эмигранты сначала смотрели на нас со снисхождением, как на оборвышей — из Москвы приехали нищеброды, попрошайки. А потом напились... На мне повисла какая-то дама с большими грудями и, всхлипывая, говорила: «Знаешь, как нам тут тоскливо! Все друг друга знаем, уже тошнит друг от друга, а немцы — это вообще не наш менталитет. Скучно, хотим обратно». Я поражена была... Женщина вся в бриллиантах, и вдруг такие страдания!
У Киркорова мне было чему поучиться, он много мне дал как певице. К тому же Филипп ведь правда мне очень нравился, можно сказать, я по нему тайно вздыхала, а он меня не замечал. И все же роль бэк-вокалистки меня не сильно устраивала. А тут появилась возможность поработать с композитором Олегом Мартыненко, кое-что с ним записать... Киркоров о моей «халтуре» узнал. Это было за день до наших гастролей в Марокко — сказочной стране, которую я очень хотела посетить. И вот Филипп подошел ко мне и говорит: «Ты уже самостоятельная артистка, поэтому с нами не летишь. Ты теперь в сольном плавании. Пока!» Я не поняла, в каком сольном плавании, но корабль ушел, а я осталась. Без денег, без работы, зато с огромным счетом за съемную квартиру. Я мыкалась по студиям, мои песни никто не брал, я только и слышала: «Фуфло какое-то».
— Вы до сих пор в обиде на Киркорова?
— Нет, конечно. Просто он так решил, а принимал решения он молниеносно. Кстати, не отпустил бы он меня, так я бы у него до сих пор была в бэк-вокале. В итоге мне согласился помочь Леня Величковский, мы выпустили несколько песен, ставших просто хитами. Жили мы тоже вместе — гражданским браком. У нас много кто в гостях бывал, в том числе и Сергей Лемох (бессменный лидер группы «Кар-Мэн». — Прим. ред.). У них в это время начались разногласия с Богданом Титомиром, и ему требовалась певица на разогрев перед «Кар-Мэн». Бывало, мне приходилось выступать по 50 раз в месяц.
— Считается, что в 90-е артисты чуть ли не в золоте купались.
— За других говорить не берусь, но у меня точно денег не было. Помню, как первый раз ощутила, что моя профессия все-таки приносит какие-то выгоды. Это было, когда я уже с «Кар-Мэн» работала. В Сибири нас повезли на «базу». Так называлось что-то вроде склада, где артистам дарили разные классные вещи. Ведь ничего же толком не было в магазинах. А на «базе» — пуховички, рижские маленькие переносные телевизоры с антенкой. Первым делом я тогда телевизор схватила. Он потом еще долго в моем доме стоял, уже как раритет.
— Как благополучная девочка из обеспеченной семьи начала работать и ездить по всему СССР в 16 лет?
— Случай... Я музыкой занималась с шести лет, мама очень хотела, чтобы я стала пианисткой. А я уже тогда решила, что буду певицей. Даже об этом сочинение в первом классе написала. После восьмого поступила в музыкальное училище. На приемных экзаменах присутствовал и мой будущий работодатель. Послушав меня, подошел и сказал: «У нас солистка уходит в декрет, не хочешь ли ты, девочка, петь в ресторане, деньги за это получать?» Я сразу же согласилась. Помимо всего этого я еще успевала учиться на дневном отделении. Да, конечно, я была достаточно обеспечена, но любила самостоятельность и свободу. Почему бы не заработать, занимаясь любимым делом? В ресторане я проработала четыре года, благодаря мне заведение стало суперпопулярным, даже вышло на первые места по городу. К слову, столько, сколько я получала там, мне потом долго не удавалось заработать. Заказ одной песни стоил «чирик» — 10 рублей, очень солидная сумма по тем временам. Как-то раз в ресторане собралась музыкальная элита. Разговорились и слово за слово составили план завоевания Москвы. Сказано — сделано. Из лучших музыкантов собрали коллектив и уехали в столицу. Работали в отеле «Можайский», там руководитель имел связи со всем московским шоу-бизнесом — Дунаевским, Укупником и так далее.
— Молодая красивая девчонка на сцене, лихие 90-е...
— Возможно, кто-то скажет: «Помним мы 90-е! Там такое было!» Да ничего такого, на самом деле. Например, у нас, у артистов, почему-то сложилась традиция: выступаешь на гастролях, а после концерта организаторы тебе заказывают баню. Но там мы ходили в купальниках, и вообще все прилично было. Никакой пошлости, просто здоровое времяпрепровождение, своеобразный ритуал. Так и жили: концерт, баня, а на следующий день летим дальше на гастроли. В то время, хотите — верьте, хотите — нет, я Москву толком не видела и не знала. Сплошная работа и переезды.
— Но так было далеко не у всех. Многие артистки добивались всего гораздо быстрее.
— Возможно, если бы у меня был другой характер, и я бы была в их рядах. Но переступить через себя не могла. Да, предложений было много, и все разного характера. Мое воспитание, принципы и уважение к себе просто не позволили бы мне быть причастной к подобным историям. Жили мы — артисты — в гостинице рядом с метро ВДНХ. Но гостиница была отнюдь не «Космос», хоть и располагалась совсем рядом. В номере — койки, матрасы, и больше ничего. Останавливались там в основном дальнобойщики. А я ведь в Калининграде росла в шикарном немецком особняке, у нас очень красивая обстановка всегда была, я училась в лучшей музыкальной школе… И вот переехала в столицу! Помню, сижу я на грязном перевернутом матрасе на железной кровати и смотрю в открытое окно: в «Космосе» какая-то тусовка, дамы в вечерних платьях, люстры… На выступления на нашу «базу» в «Можайском» добираться нужно было два часа только в одну сторону. Автобус, потом метро. Как-то приезжаем, а там одни иностранцы, преимущественно арабы. И шик, красота такая вокруг! Конфеты с меня ростом, шампанское — я такого в жизни не пробовала. Вот мы среди всего этого танцуем, поем. А потом идем к продюсеру выяснять, почему нам зарплату не дают так долго. Говорим: «Слушай, нам есть нечего. Уже неделю на одних макаронах сидим!» На макароны, к слову, у меня тогда дикая аллергия началась, видимо, сказалась зашлакованность организма. Продюсер выслушал жалобы на нашу жизнь и прямо сказал: «Говорите, денег у вас нет? Вон сколько иностранцев! Берите любого, и будут у вас деньги!» Некоторые девочки его послушали. Кому-то повезло встретить там свою судьбу, выйти замуж. За мной тоже пытались ухаживать, но я сразу решила — это не мой путь.
— Денис Клявер рассказывал: «Нам-то, плечистым пацанам, было по фигу, если кто-то из поклонников приставал. А вот девчонок приходилось охранять»...
— Да, одних нас никогда не оставляли. На гастролях всегда был директор. Правда, совсем без инцидентов не обходилось. Однажды, еще во времена «Женсовета», мы гастролировали по Абхазии и Чечне. В первых двух городах выступили, а потом то ли организаторы пропали, то ли что-то еще, не знаю, но нам сказали, что концертов не будет. А билеты обратные заранее куплены на конец месяца, до которого еще далеко. Надо либо новый билет за свой счет покупать, либо ждать. А откуда у нас деньги? В общем, стали ждать. Застряли в Абхазии, в поселке Леселидзе. Люди там оказались очень радушными и подкармливали нас. Мы все жили в одном доме, очень большом, по разным комнатам. Ели абрикосы, купались в чистейшем море, рыбу ловили, готовили уху. Нас угощали домашним вином, все было чудесно. И вдруг началась война между Грузией и Абхазией... Сначала были какие-то демонстрации, волнения… В памяти остались яркие, хотя и обрывочные картины. Кто-то кричит, в окна летят камни... Все эти радушные люди внезапно превратились в агрессивных, просто диких. Возможно, это были не абхазцы, а, наоборот, их враги — попробуй разберись. Помню, влетел директор, прокричал: «Девочки, собираемся, быстро! У вас полчаса». В общем, схватили нас всех в охапку, в автобус затолкали... Вечер был. Вскоре стемнело, началась страшная гроза. Мы еле добрались до самолета, сидим внутри, вокруг темень, хлещет ливень, молния бьет чуть ли не в крыло. И так-то страшно, а тут еще какой-то человек заходит, открывает люк в днище самолета и начинает там деловито копошиться... Одна из нас спросила: «Вы что-то чините? Самолет что, неисправный?» Тут уж все заволновались: «Как же мы на неисправном самолете полетим?» В ответ механик устало поднял глаза и говорит: «Девочки... Этот самолет — последний! Военные действия начались. Если вы не улетите с нами, то не улетите вообще!» А за окном вдали какие-то взрывы, выстрелы, люди куда-то бегут... В общем, война настоящая, как в кино. Не помню, как взлетели. В голове крутились кадры из советского фильма-катастрофы «Экипаж». Если бы это происходило сейчас, у меня бы, наверное, инфаркт случился... А в 20 лет все воспринимается совершенно иначе. Я лежала между сиденьями на полу, потому что самолет кидало в разные стороны, и думала: ничего, сейчас высоту наберем, можно будет сесть. Вот такая была у нас жизнь.
— А позже вы стали уже и актрисой.
— Однажды в меня влюбился очень известный режиссер. На то время он был одним из немногих, кто получил за свою работу награду Каннского кинофестиваля. Уже много лет этого человека нет в живых, он и тогда был очень взрослый, за 60, наверное. А мне — 26. Он увидел меня по телевизору и захотел познакомиться. Позвонил, главную роль предложил. Я, конечно, играть тогда вообще не умела, но это же такой шанс! Кино, да еще и по классике — по Толстому. В общем, приезжаю на съемки. Сыграли пару сцен, и тут обед. Выхожу из павильона — режиссер идет по коридору. И вдруг зажимает меня в углу, тискает, поцеловать пытается. Я его оттолкнула и убежала. Сразу выключила телефон, продюсеры, как позже выяснилось, мне его оборвали, пытаясь дозвониться. Но я сказала твердо: «Идите лесом!» Могла себе позволить, ведь я уже была Ладой Дэнс. Хотя, в принципе, это не важно. Поймите, на пути любой начинающей девочки, если она хороша собой, но за ней не стоит папа-магнат, обязательно будут такого рода испытания. Я никого не осуждаю, знаю, что даже в Голливуде знаменитости пользуются своим положением. И, если бы я влюбилась в того режиссера, другое дело. Но к нему я не испытывала никаких чувств, кроме уважения как к большому профессионалу и гению. Все произошедшее для меня стало шоком. Он, кстати, был удивлен, когда я убежала. Думаю, раньше отказов не получал...
— Тогда вы роль не сыграли, но позже ваша кинокарьера все же состоялась...
— Снимали новогодний «Огонек» «Старые песни о главном», у меня там был актерский дуэт с Гариком Сукачевым. Но сценария никакого не дали, я не знала, что делать... Спрашиваю режиссера Диму Фикса: «А что мне играть?» На что он отвечает: «А что хочешь, то и играй. Ты справишься!» И в кадр меня поставил. Я, конечно, была в шоке. С Гариком мы едва знакомы, не общались, не дружили... Он для меня был звездой. Тем не менее как-то сымпровизировали, у нас получился очень яркий номер. Дима после съемок сказал: «Ты — прирожденная актриса! Я обязательно с тобой еще поработаю». «Старые песни...» очень хорошо приняли зрители, их выпустили на DVD, крутили постоянно везде. А Дима Фикс сдержал слово. Через пять лет позвонил и сказал, что идет отбор, снимается аналог «Секса в Большом городе» «Бальзаковский возраст, или Все мужики сво...» и мне нужно обязательно прийти на пробы. Я возразила: «Дима, но я же вообще не актриса...» — «Ничего страшного, помогу, подскажу». Я пробовалась на все четыре роли. На кастинги ходила два месяца, никакого блата не было. Когда меня утвердили на роль адвоката Приходько, была очень рада. Мне кажется, это единственный персонаж из всех четверых, который мне подходил идеально. Скажу честно, на съемках было тяжело. Ведь я — непрофессиональная актриса, поэтому было много нюансов. Как нужно говорить? Как встать? Как двигаться? Ничего этого я не знала. Получилось, что я училась прямо на площадке. Помню, у меня случился ступор... Дело в том, что я очень любила Веру Алентову, знала все ее гениальные работы. И тут сцена, Алентова в кадре, и я понимаю, что просто не достойна работать вместе с такой звездой! В общем, у меня началась истерика... Дубли не получались, Дима меня 40 минут успокаивал и уговаривал, пытался убедить, что я — актриса, несмотря на отсутствие профессионального образования. Актриса от природы. И у него получилось, за что ему спасибо огромное. Позже я поверила в себя, так как зрители оценили и мою работу, и моего персонажа. Публике я благодарна до сих пор. По опросам одной независимой американской компании я вошла в тот год в список ста лучших актрис и в двадцать самых сексуальных в российском кино. Хотя последнее мне казалось странным, ведь у меня в «Бальзаковском возрасте...» нет откровенных сцен. Этот сериал мне много чего дал. Я увидела себя со стороны, откорректировала свой образ, лучше поняла себя как женщину. А еще узнала, что такое актерская профессия и насколько она тяжела и интересна. И, конечно, на всю жизнь запомнила встречу и работу с гениальными Алентовой и Аросевой. С Ольгой Александровной у нас было несколько смен, и я, конечно, волновалась. Тем более мне сказали, что она бывает сложной, может, если кто-то не понравится, очень жестко себя вести. У нас с ней сложился потрясающий контакт...
После «Бальзаковского возраста...» у меня вышло около полутора десятков картин, но все это было уже не то. После такого бешеного успеха идти сниматься в непонятных фильмах, играть странных персонажей было уже не очень интересно. Эта работа оставила значимый след в моей жизни и карьере.
— Скажите, когда было легче пробиться в шоу-бизнесе: 30 лет назад или сейчас?
— Сейчас стало классно! Есть интернет-пространство, где ты можешь свою музыку показывать. Конечно, все равно нужны какие-то финансовые вливания для продвижения, но ты свободен, ты разместил свой трек, и люди его слушают или берут в ротацию. А раньше все зависело от какого-то влиятельного человека, который решает, поставить песню или не поставить. Вот у меня с 90-х осталась какая-то обида, что ли, на этих влиятельных людей. И я все стараюсь делать сама, минуя их. С одной стороны, тяжело, что у меня нет продюсера, но с другой — песни я проверяю на публике. По отдаче чувствую, зашло или нет. Вот как с треком «Сладкий» получилось или с недавним клипом «Але, Алеша», ради которого я научилась танцевать на пилоне. Все изменилось, и я этому рада! Свобода — вот что самое ценное.
