Ирина Лобачева: «Илья не хотел второго ребенка...»

После 16 лет совместной жизни Ирина тяжело переживала развод с мужем Ильей Авербухом.
Татьяна Зайцева
|
12 Сентября 2008
«Когда Мартину было три с половиной года, Илья пришел домой и вдруг сказал: «Я хочу жить один. Давай поживем отдельно». Для меня это был удар, как гром среди ясного неба. Я испытала не просто шок, а настоящий ужас»
«Когда Мартину было три с половиной года, Илья пришел домой и вдруг сказал: «Я хочу жить один. Давай поживем отдельно». Для меня это был удар, как гром среди ясного неба. Я испытала не просто шок, а настоящий ужас»
Фото: Марк Штейнбок

«Расходились мы с Ильей после 16 лет совместной жизни очень тяжело. Буквально резали по живому. Ведь даже в этот период чувствовалось: все равно что-то держит нас вместе», — рассказывает Ирина Лобачева, вспоминая историю своих отношений с бывшим мужем Ильей Авербухом.

— Ира, после 16 лет совместной жизни с Ильей Авербухом вы расстались. Несмотря на то, что ваша пара — как спортивная, так и семейная — долгие годы выглядела образцовой.

В чем же причина разрыва? Кто-то кому-то стал изменять?

— Я — никогда. Для меня это просто исключено, я очень верная женщина. Ни при каких обстоятельствах не смогла бы изменить мужу. Считаю это предательством. Мне самой от этого тошно было бы, а как тогда смотреть человеку в глаза? Кстати, Илья не сомневался в моей верности. Долгое время и я в его тоже. Но потом все изменилось. Постепенно муж стал приходить домой все позднее, отсутствовал все дольше. Конечно, я чувствовала, что между нами происходит что-то не то, но какое-то время ничего конкретного не подозревала. Тем более что поначалу он очень хорошо все скрывал. А потом до меня стали доходить слухи. «Добрые» люди звонили и докладывали все подробности его похождений, всё рассказывали, чтобы я была в курсе событий.

(С горькой усмешкой.) «Друзей» у спортсменов много. Бывало, с плеча рубили по живому, а то ненавязчиво так, мимоходом намекали… Не знаю уж, что в тех «докладах» было правдой, что сплетнями, — об этом лучше у Ильи спросить. Я не считаю возможным афишировать всю информацию, которую мне выдавали, все-таки это жизнь Ильи, его дела… Конечно, и на ледовом телешоу Первого канала все были в курсе нашей ситуации, шушукались за моей спиной постоянно. Все это стало для меня настоящим адом. Но я, что называется, глотала горечь обиды. Наивно надеялась, что все пройдет, что Илья придет в себя, вспомнит, наконец, о том, что у него есть маленький сын. Но не дождалась — сама уже не выдержала, у меня просто не хватило сил… В один «прекрасный» день принесла ему на шоу повестку в суд и сказала: «Всё!»

Поставила перед фактом. Для Ильи это было неожиданно — как любой мужчина, официально разводиться он не хотел, поэтому сказал: «Давай подождем». Но я больше ждать не могла. Примечательно, что, как только подала на развод, шушуканья и звонки прекратились. Всем стало неинтересно. Зато меня начали совестить: «Как ты могла так поступить?! Ведь Илья сейчас на самом пике карьеры». Я говорила: «Мне все равно, на пике он или нет, просто я поняла, что больше не могу терпеть». Да, я подала на развод. Но из дома-то ушел он. А я ничего плохого не делала, Илье не изменяла и семью не разрушала. Поэтому моя совесть совершенно спокойна и я считаю себя полностью правой.

— Вы пытались как-то поговорить с мужем, обсудить ситуацию?

«Как и любая женщина, я мечтаю о том, чтобы в моей жизни появился любимый мужчина. Приятно ведь, когда есть кто-то, кто тебе дорог и кому ты всегда можешь поплакаться. Я уже отошла от всего, что случилось у нас с Ильей, воспряла духом. И уже начала посматривать по сторонам, приглядываться к кандидатурам. Правда, ни на ком еще взгляд не остановила»
«Как и любая женщина, я мечтаю о том, чтобы в моей жизни появился любимый мужчина. Приятно ведь, когда есть кто-то, кто тебе дорог и кому ты всегда можешь поплакаться. Я уже отошла от всего, что случилось у нас с Ильей, воспряла духом. И уже начала посматривать по сторонам, приглядываться к кандидатурам. Правда, ни на ком еще взгляд не остановила»
Фото: Марк Штейнбок

— Пыталась, конечно. Но у Ильи есть такая черта характера: когда он в душе понимает, что делает что-то не так… улыбается. И он в ответ мне просто улыбался. Нервно. И молчал. Так и не ответил на вопрос: что же все-таки произошло? Я до сих пор не в курсе. Но сейчас меня это уже совершенно не интересует… Хотя период нашего расставания был для меня мучительным. Началось все еще во время самого первого ледового проекта, нашему сыну тогда было три с половиной года. Илья пришел домой и вдруг сказал: «Давай поживем отдельно. Я хочу жить один». Для меня это был удар, неожиданный, как гром среди ясного неба. Но, собрав волю в кулак, я ответила: «Хочешь? Хорошо, давай поживем». А что еще я могла сказать? Мне было так больно, так плохо. Я испытала не просто шок, а настоящий ужас… Он ушел и стал жить отдельно. А я все никак не могла избавиться от ощущения пережитого кошмара.

До сих пор не знаю, как перенесла все это. Наверное, все-таки меня спас Мартин — я как бы сконцентрировалась на нем. И еще очень помогла работа — на ледовом проекте надо было кататься, да и за свою детскую спортивную школу я взялась изо всех сил. Пахала там как проклятая. Это отвлекало. Правда, домой приезжала просто мертвая и падала. Мартина даже иногда оставляла на ночь дома у его нянечки.

Илья совсем отдалился. Настолько, что и работать со мной не захотел — после первого ледового проекта не взял меня в тур, хотя я просилась. Но он свалил все на мою занятость. Сказал: «Тебе надо работать, иначе потеряешь свою спортивную школу». А потом добавил чудовищно откровенно, как отрезал: «Я с тобой работать не буду. И кататься не буду. Не хочу!» При этом никаких претензий не предъявил.

Мне было непонятно, почему так произошло. Хотя что тут непонятного? Все яснее ясного. Но Илья не посчитал нужным ничего объяснить. Я тогда чуть с ума не сошла от горя и обиды.

Но после его возвращения из тура все же попыталась реанимировать наши отношения. Не выдержала. Пришла к Илье и сказала: «Давай опять сойдемся, давай попробуем все заново». Он согласился, и мы снова сошлись на несколько недель. Вроде бы он вернулся. Но как?! Утром уйдет из дома, в три часа ночи придет — вот такое возвращение в семью. Так уж вышло, что в этот период я опять забеременела. Все произошло случайно. Честно скажу, Илья не хотел этого ребенка. А я очень хотела. Но нервное перенапряжение, по всей видимости, все-таки дало о себе знать. На 9-й неделе беременности я вдруг почувствовала себя очень плохо, поняла, что со мной происходит что-то нехорошее, и поехала в больницу.

Там сказали: «Все, плод оторвался от плаценты, висит практически на волоске. Жизнедеятельность уже нарушена». И положили на хирургическое кресло… Илья был в отъезде, обещал приехать, но не приехал. Но, я знаю, раньше, если бы со мной что-то случилось, он примчался бы вопреки всем обстоятельствам. Даже если бы самолеты не летали, все равно нашел выход из положения. Однажды был такой случай. Мы тогда жили на съемной квартире. И вот как-то я обнаружила, что в комнате поселилась крыса. Перепугалась до судорог. А Илья тогда находился за рубежом, на Олимпиаде. Так, поверите ли, он сорвался оттуда и прилетел ко мне. На два дня. Разобрался с крысой, успокоил меня и улетел обратно. За 15 лет подобных ситуаций, когда он несся ко мне сломя голову, было очень много.

«Любовь в наших отношениях с Ильей, конечно, присутствовала, но мы постоянно ссорились, орали друг на друга...» 2000 г.
«Любовь в наших отношениях с Ильей, конечно, присутствовала, но мы постоянно ссорились, орали друг на друга...» 2000 г.
Фото: ИТАР-ТАСС

И я ощущала себя с ним как за каменной стеной. А вот 16-й год все изменил… Вернувшись из своей поездки, Илья снова сказал: «Хочу жить отдельно». На что я ответила: «Все, подаю на развод». И на следующий же день подала. У меня не было другого выхода. Из-за стресса, из-за своего истерического состояния я уже начала срываться на Мартина. Была близка к тому, чтобы сойти с ума самой или свести с ума ребенка… Развода я боялась, потому что не представляла, что со мной будет дальше. Но решилась — и сделала. В результате мы вместе с Ильей сходили в суд, там нас пытались помирить, но мы в один голос сказали: «Нет!» — и написали заявление. Потом, обсудив наши финансовые взаимоотношения, решили обойтись без официального оформления алиментов и… разошлись в разные стороны. Все очень спокойно и мирно. Я рада, что разорвала гордиев узел и для меня эта двусмысленная ситуация закончилась…

За это время пережила очень много. И ревность, конечно, меня мучила, а еще больше обида. Больно было так — словами не передать... Настоящий ад! Я терпела долго. А потом мне надоело…

— А как Илья появился в вашей жизни?

— Встретились мы еще детьми, когда нам было по семь лет, и довольно долго катались у одного тренера. Илью мама привела целенаправленно, а я на каток попала случайно. Все время болела ангинами, и врач посоветовал как можно чаще бывать на свежем воздухе, и лучше всего — кататься на коньках. А так как тогда искусственных катков толком еще не было, я практически все время находилась на свежем воздухе и дышала, поправляя здоровье. Вот так и попала в большой спорт.

Мы с родителями жили за городом, в Московской области, — сначала в Кокошкино, это по Киевской дороге, возле Апрелевки, а потом переехали в Ивантеевку. Папа мой был электронщик, сейчас, к сожалению, его уже нет — умер, не дожив двух недель до рождения Мартина. А мама — врач-гинеколог, до сих пор продолжает работать, хотя давно на пенсии… Уезжала я из дома в шесть утра, чтобы к восьми успеть на тренировку, потом ехала в школу на «Кропоткинской», а после уроков опять возвращалась на тренировку и там, в раздевалке, делала уроки. Все сама, без взрослых. У меня уже были знакомые машинисты электричек, к которым я забиралась в кабину, спала у них там или читала. А мама в 12 часов ночи встречала меня на станции. И ведь никто не заставлял заниматься фигурным катанием — я сама очень хотела. Меня просто завораживало, когда видела на пьедестале почета Ирину Роднину или Киру Иванову.

Рассуждала обычно так: я тоже Ирина, а по фамилии мамы — Иванова, значит, и в моей спортивной судьбе все будет здорово. Будущее виделось мне в таком розовом-розовом цвете: представляла, как тоже стою там, на вершине, и так же плачу от счастья, как Роднина. Желание победить было очень большое, безумно хотелось добиться лучших результатов. В первую очередь, наверное, для родителей, для бабушки. Они у меня фанаты фигурного катания, и я мечтала сделать им приятное, чтобы они могли мной гордиться. А еще мечтала привезти бабушке сапоги, папе кроссовки и маме какую-нибудь красивую вещь… Раньше ведь спорт давал возможность попасть за рубеж и что-то там прикупить. Впервые я поехала за границу в Чехию в 12 лет. И там, наконец, моя мечта сбылась — я привезла первые подарки своим родным.

Ирина Лобачева
Фото: Андрей Эрштрем

И кроссовки, и что-то еще, но почему-то больше всего запомнились красивые туфли для мамы…

Я была вся из себя такая правильная, выполняла все, что говорил тренер. И настолько точно, что он по мне буквально засекал время и конечно же всех равнял. За это меня ненавидели и очень часто устраивали бойкоты. Они же все ленились, им хотелось побездельничать, а я работала без устали.

— Они — это ваши товарищи, подружки по катку?

— Те, с кем я тренировалась. Друзья могут появиться только после окончания спортивной карьеры. А пока тренируешься, товарищей нет. Их вообще в спорте быть не может. И начинается это прямо с детства — все одногодки, и все соперничают на соревнованиях.

Борьба идет непримиримая, и прежде всего психологическая: кто кого морально быстрее сломает. Ну как думаете, легко пережить ребенку, когда с ним вообще на катке никто не разговаривает? Жесткий бойкот. Ни мамы, ни папы, ни подружки рядом нет, и деться некуда — сборы, лагерь. И мобильных телефонов тогда не было, даже позвонить пожаловаться невозможно. Ты одна. Я в детстве плакала много. Но всегда в одиночестве, когда никто не видел. Характер у меня такой — все свои неудачи и проблемы переживаю внутри себя. Правда, могу иногда маме поплакаться, но это бывает крайне редко…

Сперва мы с Ильей тренировались в одиночном катании. Я — до 15 лет, а он чуть раньше ушел в танцы. Позже и мне тоже пришлось перевестись. У меня начались проблемы с коленями — очень сильно болели ноги, и врачи запретили прыгать.

Сказали: «Либо иди в танцы, либо совсем уходи». Это стало для меня шоком. С одной стороны, понимала, что не могу бросить фигурное катание, мне жутко хотелось заниматься — у меня ведь уже были отличные результаты, я выигрывала серьезные турниры. Но в то же время не могла даже представить, как это я в свои 15 лет начну кататься за руку с мальчиком. У нас тогда воспитание было не таким, как у нынешних детей. Я очень стеснялась и бесконечно переживала по этому поводу. Но поскольку выбор стоял жесткий, мне пришлось переступить через себя и все-таки встать в пару с мальчиком из Одессы.

Он стал не только моим первым партнером, но и первым мужчиной, к нему я потянулась как женщина. Мне тогда исполнилось 16 лет, Олегу — 18.

Если раньше у меня случались какие-то мелкие, смешные, детские романчики, то с ним я испытала первое чувство влюбленности. Роман наш был серьезный, продолжался года три, и мы по-настоящему любили друг друга. Доходило и до разговоров о свадьбе, родители наши уже готовились к тому, что мы поженимся. Ждали только моего совершеннолетия. Но потом возлюбленный оставил большой спорт и уехал учиться в Одессу. Какое-то время я довольно часто к нему приезжала, но постепенно встречи наши становились все более редкими, а потом и вовсе сошли на нет. Как-то постепенно мы разошлись.

Затем у меня появился еще один партнер, Алексей Поспелов, с которым, правда, никаких личных отношений не было. Зато мы с ним участвовали в международных соревнованиях. Но вскоре он уехал в Швейцарию и там потихонечку завязал со спортом.

А мне, наоборот, очень хотелось выступать дальше, но, к сожалению, я осталась без партнера. А время-то шло. Я едва не впала в истерику. Ну сами подумайте, столько лет положено, столько трудов, сил затрачено — и так глупо приходится все заканчивать. А что делать? Не с кем танцевать, и все тут. «Ну и ладно, ну не повезло, — успокаивала я себя. — Ничего страшного, пойду в «Балет на льду», все лучше, чем болтаться одной».

И тогда в моей жизни вновь появился Илья. До этого он катался с Мариной Анисиной в группе Людмилы Пахомовой, а тут как раз они перешли к моему тренеру Наталье Линичук… Многие потом обвиняли меня в том, что я отбила Илюшу у Анисиной. Вокруг нас с ним крутилось много сплетен. Но это все ерунда, у Ильи с Мариной и без меня очень сильно испортились отношения, причем в первую очередь из-за родителей.

«Из-за стресса, из-за своего постоянно истерического состояния я все чаще начала срываться на Мартина. Была близка к тому, чтобы сойти с ума или свести с ума ребенка»
«Из-за стресса, из-за своего постоянно истерического состояния я все чаще начала срываться на Мартина. Была близка к тому, чтобы сойти с ума или свести с ума ребенка»
Фото: Марк Штейнбок

Те из-за чего-то повздорили и, естественно, начали настраивать детей друг против друга. Ну, Илья с Мариной и стали между собой ругаться, вплоть до срыва и пропусков тренировок. Линичук поняла, что ничего серьезного из этого дуэта не выйдет, и сказала им: «Что-то надо делать». А у нас с Ильей как раз в этот период начали завязываться отношения. Нет, никаких «ах, увидел и влюбился» не было. Сначала общались просто по-дружески, но с каждым разом все четче осознавали, что нам интересно друг с другом, что разговаривать хочется как можно больше. И как-то постепенно, мы не поняли даже как, эти отношения переросли в чувства. Случайно так получилось, не специально. Само собой произошло. Но когда Линичук предложила мне кататься с Ильей, я очень долго отказывалась, потому что прекрасно помнила наши отношения с первым партнером.

Мы ведь любили друг друга и именно из-за этого много ругались на льду. У меня в голове прочно засело: личные отношения мешают работе. Это на самом деле так. Когда два человека просто приятельствуют, они встречаются на катке, работают и расходятся — все прекрасно. Но когда в работу вмешиваются чувства, к ней не относящиеся, все усложняется. Шлейф домашних проблем тянется на тренировку, а спортивные разборки — домой. Типа: раз ты не вынес мусорное ведро, я не буду делать поддержку... Я действительно не хотела вставать в пару с Ильей, упиралась. Но он уговаривал: «Да ладно, давай попробуем». А Линичук просто настояла, и все тут. Короче, мы стали кататься вместе с Ильей, и тогда же начался наш роман.

— С Мариной Анисиной у вас, наверное, резко испортились отношения? Или она все случившееся восприняла спокойно?

— Самое интересное, что, когда мне искали партнера, Линичук написала письмо во Францию с предложением моей кандидатуры в партнерши к Гвендалю Пейзера — тому самому, с которым потом выступала Марина. Но все получилось наоборот, перевернулось, прямо скажем, с ног на голову: поскольку дуэт Ильи с Мариной распался, а наш с Ильей сложился, во Францию, куда должна была уехать я, отправилась Марина. Так что какие тут могут быть обиды?

— Где же вы стали жить с Ильей?

— Мы сразу сняли квартиру, не хотели создавать проблем родителям — не могу сказать, что они были в восторге от нашего союза. Особенно мама и папа Ильи.

Думаю, из-за того, что произошло национальное смешение: он еврей, а я русская. Быть может, они хотели видеть подругой его жизни еврейскую девушку? Не знаю. Но уж точно не девочку из Ивантеевки. Наверное, любая мать ищет для сына лучшую судьбу, и я не могу никого судить. С Илюшиным папой потом у меня сложились очень хорошие отношения. Одно время Вячеслав Наумович был совладельцем ресторана, а сейчас, насколько я знаю, продал этот бизнес и работает вместе с Ильей. А мама Ильи — музыкальный работник в школе, хотя по образованию химик. Вот с ней, к сожалению, у нас изначально не сложилось. С первого дня, как мы начали жить вместе с Ильей, Юлия Марковна меня невзлюбила. Даже на семейных праздниках я старалась с ней не встречаться — не хотела ехать к ним в гости, и если заезжала, чтобы не обижать Илью, то только на пять минут.

Фото: Марк Штейнбок

По сути, мы всегда друг друга просто терпели. И сейчас так же. Я, к примеру, терпимо отнеслась к тому, что Мартин этим летом ездил в Крым вместе с ней — все-таки это его бабушка. Она со своей стороны тоже меня в какой-то степени терпит, потому что, как бы то ни было, я мать ее внука… Но наладить наши отношения невозможно. Я не один раз пыталась сделать это, спрашивала: «Юлия Марковна, люди мне говорят, что вы очень негативно ко мне относитесь. Почему? Я же ничего плохого вам не сделала». Она говорила: «Да ничего подобного, все нормально, все в порядке». И поначалу мне казалось, что все восстанавливается, что ко мне начинают относиться более доброжелательно. Но, к сожалению, потом узнавала, что за моей спиной она все время настраивала Илью против меня. И мне кажется, что в ситуации нашего с Ильей расставания свекровь сыграла немалую роль.

Бог ей судья. Во всяком случае, она явно не была противницей нашего развода, несмотря на то что у нас растет сын. Даже сейчас отношения с ней очень сложные. Ну представьте, встречаясь со мной на шоу «Ледниковый период», она ведет себя демонстративно пренебрежительно, даже не здоровается. Я говорю «здрасте», а она просто поворачивается ко мне спиной. Не знаю, может, обида в ней сидит на то, что в первое время после нашего с Ильей разрыва я не давала ей Мартина? Да, так действительно было, но только потому, что очень уж сложно между бывшим мужем и мной все складывалось. Но сейчас, слава Богу, все уже встало на свои места… Вот своей маме я очень благодарна за то, что она не имеет привычки лезть в мою жизнь. Даже советуя что-то, больше всего боится как-то навредить мне. В период нашего с Ильей развода мама сказала так: «Я могу сказать свое мнение, но, думаю, сейчас оно может только помешать тебе принять правильное решение.

Ваша семья. Сами разбирайтесь, сами все решайте».

— А свадьба-то у вас с Ильей была?

— Мы расписались через год. Но не потому, что очень хотели этого. Просто нам поступило предложение кататься за Израиль, и чтобы быстрее получить гражданство, лучше было оформить официальный брак. И хотя впоследствии мы это предложение отвергли — нас не устроили условия контракта, — но расписаться успели. Происходила регистрация нашего брака очень быстро и смешно. Загс был в Кокошкино, в совсем стареньком домике. Мы буквально вбежали туда, чтобы поспеть к назначенному времени. Илья, как всегда, опоздал — это у него карма такая по жизни, а я, пунктуальная, разумеется, пришла вовремя.

Вот и стояла на улице, ждала его. Наконец он приехал — на грязной машине, в грязных штанах (как выяснилось, менял по дороге проколотое колесо), схватил меня за руку, и мы влетели в загс. Конечно, без свидетелей. А нам говорят: «Не положено». Смотрим, там уборщица моет полы, а электрик лампочку закручивает. Попросили их, они согласились — стали нашими свидетелями: поставили свои подписи где надо. А когда дело до колец дошло, Илюша спрашивает: «На какую руку-то кольцо надевать надо?» Смех да и только. Кольца покупала я — обыкновенные, самые простенькие. Потом носила свое, а Илья, к сожалению, никогда не надевал, не любит он эти вещи… Поскольку бракосочетание наше было таким спонтанным и несерьезным, мы ничего по этому поводу не устраивали, даже в кругу родных никак это событие не отметили.

Нам просто было не до этого, да и времени не хватало на празднования — все забирал спорт. Бабушка Илюшина узнала о том, что мы стали мужем и женой, только через пять лет после того, как мы расписались, — из телевизора… Веселенькое было время. Хотя, признаюсь, мне очень хотелось настоящей свадьбы с белым платьем, фатой, с букетом невесты — чтобы испытать это возвышенно-романтическое ощущение. Кстати, впоследствии мы с Илюшей думали обвенчаться (он ведь тоже православный), но я забеременела Мартином, и мы посчитали, что в положении идти на такую церемонию неприлично…

Наша спортивная карьера стала очень активно идти вверх. Был, правда, маленький провал, который для нас оказался достаточно драматичным — после Олимпиады в Нагано мы проиграли чемпионат мира, стали четвертыми.

В 2005 году, отмечая первый день рождения своего сына Мартина, ни Ирина, ни Илья не подозревали, что через два с половиной года их брак рухнет
В 2005 году, отмечая первый день рождения своего сына Мартина, ни Ирина, ни Илья не подозревали, что через два с половиной года их брак рухнет
Фото: Андрей Эрштрем

Конечно, в чем-то виноваты были и мы, но в чем-то это произошло по вине тренера. Линичук навязывала какие-то свои идеи, нам непонятные, мы им противились. Все же были уже достаточно взрослыми и опытными людьми, и нам хотелось делать то, что ближе душе. Может, мы ошибались, недопоняли нашего тренера, но у нас с ней пошли стычки. Вот из-за этого, наверное, и произошел тот провал, который мы и конечно же она переживали очень сильно. В итоге мы с Илюшей всерьез стали подумывать об уходе из спорта. Хотелось начать жить нормальной семейной жизнью. Илья уже окончательно настроился на это, но я все-таки уговорила его еще покататься, еще попробовать. Не знаю почему, но у меня, в отличие от Ильи, где-то внутри оставалась еще надежда на большую победу.

«Нельзя так все бросить, — говорила я, — мы должны кататься. Я чувствую, что у нас будет все хорошо, поверь мне!» И он как-то воспрял духом. По правде говоря, довольно часто в нашей спортивной жизни бывало так, что я говорила какие-то вещи Илье, и они сбывались.

— На Олимпиаде в Солт-Лейк-Сити ваш дуэт с Авербухом уступил первое место паре Анисина — Пейзера. Вы предвидели этот проигрыш?

— Нет, я была уверена, что мы выиграем. Наверное, единственный раз ошиблась в прогнозах. Но такое и невозможно было спрогнозировать. Мы проиграли одну десятую балла голосом одного судьи. Хотя на самом деле, если просмотреть запись наших выступлений с тренерской позиции, то станет очевидно, что мы не проиграли, а выиграли... Но, наверное, все, что ни делается, — к лучшему.

Может, из-за этого я и стала тренером. Я же упертая: все равно завоюю олимпийскую медаль — не сама, так воспитанные мною спортсмены… На самом деле и серебряная олимпийская медаль — очень высокая награда. Завоевать ее — это здорово. Но ведь мы могли стать чемпионами! Я тогда страшно была обижена на такую несправедливость, жутко нервничала, психовала. Сидела в номере и горько-горько плакала. А Илья почему-то совсем не расстроился. Наоборот, был доволен, счастлив, в прекрасном настроении сразу выскочил на улицу, стал носиться по Олимпийской деревне, со всеми радостно общаться. Кстати, как раз там он и нашел очень много полезных людей для своих будущих шоу. Так что ему вся эта история пошла на пользу.

— Тогда, в Солт-Лейк-Сити, вы катались с наколенником, почему?

— Перед Олимпиадой мы тренировались в Америке. На тренировке я упала и очень сильно ушибла колено об лед. Причем на последней секунде тренировки, выполняя самый что ни на есть детский элемент. Илья стал ругаться: «Что ты придумала?! Ну, не так уж тебе и больно!» Но я совсем не могла кататься. Американские врачи посмотрели, велели прикладывать лед, дали обезболивающие препараты и больше ничего не сказали. И слава Богу. Благодаря этому мы в этом же году стали призерами чемпионата Европы, получили «золото» на чемпионате мира и взяли «серебро» в Солт-Лейк-Сити. Несмотря на то, что каталась я с жуткой болью и мы пропустили два месяца тренировок — из-за травмы я вообще не могла встать на ногу. Приехав в Москву, пошла в ЦИТО, и профессор, обследовав мою ногу, сказал, что у меня три трещины в мениске, раздроблен весь хрящ — его практически нет, а остатки валяются под чашечкой, которая, в свою очередь, вообще оторвана.

«Так уж случилось, что когда Илья вернулся ко мне, я опять забеременела. Он не хотел этого ребенка, а я очень хотела. Но на 9-й неделе беременности вдруг почувствовала себя совсем плохо и поняла: со мной происходит что-то нехорошее...»
«Так уж случилось, что когда Илья вернулся ко мне, я опять забеременела. Он не хотел этого ребенка, а я очень хотела. Но на 9-й неделе беременности вдруг почувствовала себя совсем плохо и поняла: со мной происходит что-то нехорошее...»
Фото: Марк Штейнбок

И назначил срочную операцию. И то, что я не лежала еще на инвалидной каталке, было чудом. Если бы обо всем этом я узнала в Америке, просто не смогла бы заставить себя выйти на лед. Потом мы с Ильей прокатались еще один сезон и после этого закончили наши выступления в большом спорте.

— Как развивалась ваша с Ильей спортивная жизнь — понятно, а что происходило в жизни семейной?

— По правде говоря, первые 6 лет, когда мы только начали кататься, отношения были достаточно сложные. То есть любовь в них, конечно, присутствовала, но мы очень часто ссорились, причем все больше по пустякам. Справедливости ради скажу, что я вела себя более агрессивно. Илья все-таки всегда старался сглаживать острые углы.

В спорте у нас было так: в том, что касалось творчества, всегда на коне Илья, а в доме, мне кажется, командовала больше я. Так уж сложилось, что абсолютно все домашние проблемы лежали на мне. Конфликтовали мы с мужем много. Но представьте себе нашу жизнь: и встаем вместе, и ложимся вместе, и на тренировки едем вместе, и там опять вместе, да еще одновременно переносим немыслимые физические и психологические нагрузки... Только лет через шесть мы научились разделять работу и дом. Просто твердо договорились о том, что, уходя с катка, забываем все, что там произошло, и начинаем жить своей семейной жизнью. Помнится, американцы очень дивились, наблюдая за нашими отношениями. Чудно им было видеть, как на льду мы могли безостановочно препираться, орать друг на друга, бросаться чехлами от коньков, ругаться с тренером, бывало, даже матюгаться и вдруг по окончании тренировки, сняв конечки, преспокойненько, мирно разговаривая, под ручку идти домой.

Те же самые два человека. Приходим в свою квартирку, ужинаем, смотрим телевизор и прекрасно себя чувствуем… Если попытаться охарактеризовать наши с Ильей отношения, то я назвала бы их эмоционально-бурными. И, по-моему, это замечательно. Ну что такое всякая там лирика и сантименты? Так, пустота. Это все как-то тухленько выглядит! А у нас с Ильей и любовь страстная была, и эмоции захлестывали, и общение — как на работе, так и дома — яркое, темпераментное, бурлящее. Нам необходимо было, чтобы вокруг все кипело. Мы могли вдрызг, просто в пух и прах разругаться, какое-то время вообще не разговаривать друг с другом, а потом, когда мирились, у обоих вдруг просыпалась такая сумасшедшая страсть...

— Вопрос о детях в вашей семье поднимался?

— Нам очень хотелось детей, правда, как-то...

не одновременно. Сначала я говорила о том, что пора родить ребенка, но спорт затягивал и не давал возможности решиться на это. Потом вдруг, как раз когда у нас в спортивной карьере произошел провал, малыша захотелось Илье. «Ир, давай уже бросим катание, начнем нормально работать, заведем полную семью», — говорил он. Но я тормозила его. «Нет, — убеждала, — подождем пока, надо еще покататься». А вот когда мы отношения со спортом закончили, наши желания увеличить семью сошлись воедино.

— Как Илья воспринял известие о вашей беременности?

— Знаете, тут получилась удивительная, очень странная история.

Мы планировали с Ильей так: он повезет меня на какие-нибудь теплые острова и там произойдет зачатие ребенка. Но тут нас приглашают в Венгрию, на открытие катка, и поселяют в гостинице на острове на одном из тамошних озер. И вот, представьте, именно тогда все у нас и произошло. Повезло, как-то сразу все получилось. В принципе, как и планировали — на острове. Очень смешно было. Я-то думала, что, когда забеременею, приготовлю дома ужин, поставлю свечки и объявлю об этом красиво, торжественно. К сожалению, красиво не получилось. Наутро, после того как все случилось, я говорю: «Илья, что-то со мной не так, я беременна». Он: «Ладно, перестань». Через три дня приезжаю к маме, которая, как я уже говорила, гинеколог, и сообщаю: «Мама, я в положении».

«Илья ушел «голый», то есть оставил нам с сыном все, включая квартиру, ничего с собой не взял, кроме сумки со своими вещами. В этом плане он поступил очень по-мужски. Это вообще в его характере»
«Илья ушел «голый», то есть оставил нам с сыном все, включая квартиру, ничего с собой не взял, кроме сумки со своими вещами. В этом плане он поступил очень по-мужски. Это вообще в его характере»
Фото: Марк Штейнбок

— «Да рано еще об этом говорить, подожди хотя бы дней 20». А я свое гну: «Клянусь тебе. Со мной что-то не так». И действительно оказалась права. Вот такие чудеса!

Первые месяца три моей беременности Илья, конечно, очень радовался. Потом новизна ощущений, естественно, снивелировалась, тем более что в тот период он очень много работал. Осознав, что в нашей семье грядет пополнение, Илья активно занялся зарабатыванием денег. И голова у него была в основном забита этими проблемами. Не могу сказать, что он окружал меня нежностью, заботой и с трепетом сдувал пылинки. Нет, этого не случилось. Но, если я о чем-то просила его, делал незамедлительно. Мог даже среди ночи вскочить и побежать в магазин купить мне что-то вкусненькое. Но некоторые моменты в его поведении казались мне странными.

Например, он боялся идти со мной в консультацию, говорил: «Знаю, чем этот поход закончится — твоей истерикой». Дело в том, что во время беременности я очень сильно нервничала, переживала, порой действительно до истерик доходило. Конечно, мне хотелось большего понимания со стороны Ильи. Но, видимо, у него, как и у многих мужчин в такие периоды, кроме радости появился еще и страх. Скорее всего это был страх перед настоящей, серьезной ответственностью за полноценную семью.

Роды были сложные, мне пришлось делать кесарево сечение. Но во время операции один сосуд почему-то не зашили, начала скапливаться кровь, стали делать повторную операцию… Короче говоря, если обычно из роддома выписывают на 5-й день, то меня выписали на 13-й, причем с открытым швом.

Илья при родах не присутствовал, но после операции навестил меня. Я решила ехать к маме, чтобы она, как врач, и мой незаживающий шов грамотно обрабатывала, и, конечно же, чтобы с ребенком помогла — мне ведь было очень тяжело физически, не могла даже толком разогнуться. Муж встретил нас с Мартином из роддома, отвез к моей маме и уехал. И больше к нам туда не приезжал. Я восприняла все очень болезненно, внутри словно что-то надломилось. Однажды спросила: «Илюш, а почему ты не приезжаешь?» «А что я там буду с вами делать?» — ответил он. Вот так. Позже я узнала, причем от него лично, что это была идея его мамы, которая так и сказала: «Что ты там будешь делать?» «Как?! — не могла я понять. — Ведь там мы — его жена и ребенок? Тем более ребенок новорожденный, а жена после операции».

Такое поведение Ильи резануло меня сильно, хотя потом, когда Мартин начал подрастать, ситуация наладилась, мы снова стали жить вместе, но, как выяснилось, ненадолго.

— Как сейчас складываются ваши отношения с Ильей?

— Моя боль, конечно, уже утихла. Теперь у нас прекрасные отношения, намного лучше, чем те, что были раньше, когда мы жили вместе. Часто созваниваемся, даже иногда катаемся вместе. Он во многом помогает мне по работе. Я к нему прислушиваюсь, он — ко мне. Причем если раньше, когда я ему что-то советовала, Илья вообще меня игнорировал, то сейчас относится к моему мнению более внимательно и уважительно. То есть у нас началась какая-то другая стадия в отношениях. Наконец-то он стал чаще общаться с ребенком, забирает иногда сына к себе и вообще начал им интересоваться.

Фото: Андрей Эрштрем

Короче, теперь наши отношения напоминают те, что часто бывают в европейских семьях, — вроде как мужа нет, но в то же время он как бы есть. Илья очень помогает деньгами, квартиру нам с Мартином оставил, всю ее обставляет мебелью и записал на сына нашу квартиру в Крыму. В принципе, он ушел «голый», то есть оставил нам все, ничего с собой не взял, кроме сумки со своими вещами. Поступил очень по-мужски. Это вообще в его характере. Илья всегда делал мне сумасшедшие подарки — и драгоценности дарил, и машины, и поездки. У нас случались восхитительные романтические вечера и прекрасные отпуска. Да много чего хорошего происходило... Тут уж я на него грешить никак не могу. У нас действительно была очень большая любовь, сильная. Да, мы ссорились, ругались.

Ну и что? С кем не бывает? Но в главном-то все было хорошо. Поэтому и расставались так больно.

— С каким настроением вы живете сейчас? На что надеетесь, чего ждете? Белое платье с фатой теперь для вас не актуально?

— Да уже, наверное, хрен с ним, с белым платьем, хочется только, чтобы рядом был человек, который просто любил бы. 1 ноября будет годовщина нашего развода с Ильей. Я уже отошла от всего, что у нас случилось, пришла в себя, воспряла духом. Уже посматриваю по сторонам, приглядываюсь к кандидатурам, но еще ни на ком взгляд не остановила. (С улыбкой.) Пока у меня стадия жесткого отбора... Любая женщина мечтает о том, чтобы в ее жизни появился любимый мужчина. Конечно же и я не исключение. Приятно ведь, когда есть кто-то, кто тебе дорог, кому ты всегда можешь поплакаться, как говорится, сопли повесить на плечо.

Фото: Марк Штейнбок

Чтобы просто подошел, обнял и сказал: «Моя хорошая…» И пусть потом, в конце концов, усаживается в кресло и читает газету. Пусть. Я не обижусь...

События на видео
Подпишись на наш канал в Telegram
Это по-русски! Олег Рой познакомил страну с новыми супергероями
В Сочи завершился Всемирный фестиваль молодежи-2024, который в этом году объединил 20 тысяч участников из 188 стран. Фестиваль проходил с 1 по 7 марта на федеральной территории «Сириус»: за первую неделю весны здесь прошли гала-концерты, выставки работ художников из Донбасса, тренинги, лекции и кинопоказы, а поделиться опытом с молодежью приехали известные политики, спортсмены, артисты, режиссеры и общественные деятели.




Новости партнеров




Звезды в тренде

Анна Заворотнюк (Стрюкова)
телеведущая, актриса, дочь Анастасии Заворотнюк
Елизавета Арзамасова
актриса театра и кино, телеведущая
Гела Месхи
актер театра и кино
Принц Гарри (Prince Harry)
член королевской семьи Великобритании
Меган Маркл (Meghan Markle)
актриса, фотомодель
Ирина Орлова
астролог