Аллу Сигалову на днях поздравляли с шестидесятилетием. Поверить в то, что известный хореограф отмечает такую круглую дату, невозможно. Алла Михайловна выглядит просто великолепно, она стремительна, энергична, двигается быстро и легко, выглядит максимум на 35. И полна творческих идей. Некоторые из них уже воплощает. Например, в театре «Табакерка» Владимир Машков пригласил ее поучаствовать в новой постановке «Моя прекрасная леди».
А еще к своему юбилею Сигалова написала книгу под названием «Счастье мое!». Сама. Издательство предлагало ей помощников, но она отказалась: брала в руки ручку и садилась за воспоминания. Это не обычная автобиография, не типичные мемуары. Это история о людях, которые были рядом с ней и оставили невероятно важный след в ее жизни, сердце и памяти. Алла Михайловна говорит: «Мне кажется, что эта книга вообще не обо мне, а о людях, которых я люблю. По-моему, мне удалось о них написать с огромной благодарностью за все, что они для меня сделали». Глава «Олег Николаевич» посвящена Ефремову. В главе «Сатирикон», естественно, идет рассказ о Константине Райкине. А еще одна из глав называется «Эрнст и Эрнст». В ней Сигалова вспоминает, как в 1996-ом году ей пришло предложение поучаствовать в производстве новогоднего телевизионного шоу «Старые песни о главном» в качестве хореографа: «С каким удовольствием, с какой легкостью и остроумием придумывались номера, какое наслаждение было сочинять вместе с Эрнстом и Джаником Файзиевым, режиссером этого проекта. Когда Костя появлялся в павильоне, все закручивалось, убыстрялось, сверкало и фонтанировало, его возбуждающая энергия заполняла пространство и вздыбливала нашу фантазию, на него смотрели восторженно и влюбленно».
А вот как описывает Сигалова встречу с Софьей Эрнст: «В 2014 году на приемных экзаменах в Школе-студии появилась белокурая девушка, которая уже к тому времени слыла негласной невестой Константина Львовича Эрнста. Читая обязательный на вступительных прослушиваниях литературный материал, белокурая красавица покрылась предательским румянцем, застенчиво опускала глаза, стеснительно понижала громкость голоса. Софья была старше многих поступавших, но выглядела абсолютным подростком. Я смотрела на ее испуганно-приподнятые плечи и думала, как же не просто придется этой девочке завоевывать свое пространство, отстаивать свое право находиться здесь... Возможно, думала я, отсидит полагающиеся четыре года учебы и умчится в светское кружение с необязательным дипломом Школы-студии МХАТ в холеных руках... Осенью, когда курс Софьи переместился на второй год обучения, я приступила к работе над дипломным спектаклем «Путешествие в Твин-Пикс» по мотивам сериала Дэвида Линча. Увидев в коридоре Школы-студии Соню с заметно округлившимся животом, я утвердилась в правильности своих предсказаний. Но каково же было мое изумление, когда эта студентка пришла на первое занятие в полной готовности принимать участие в работе. У нас состоялся разговор... я предлагала в спектакле участия не принимать, не занимать место, которое с пользой получит другая студентка; спокойно насладиться беременностью. А затем и месяцами счастливого материнства... Соня слушала, опустив голову, потом тихо произнесла: «Можно я буду работать? Я буду работать». Услышав железобетонную интонацию, я отступила.
Все, что происходило в этот год работы над спектаклем, меня абсолютно поразило: она первая и всегда готовая приходила на занятия, с видимыми усилиями преодолевала все недюжинные трудности и нагрузки наравне со всеми студентами, с кроткой покорностью выслушивала мои нелицеприятные крики в свой адрес, никакие увещевания поберечься на нее не действовали: она трудилась, как раб на галерах. Зимой, в каникулы, она родила дочь, это прошло без какого-либо нарушения учебного процесса. После зимних каникул она уже была в строю, каждые три часа неслышно удалялась сцеживать молоко, и заветные бутылочки с водителем отправлялись домой к новорожденной. Я видела, как расплываются молочные круги на груди ее репетиционной формы, пыталась ее поберечь, на что получала мягкий, интеллигентный отпор.
Через год история повторилась - Соня родила второго ребенка. Не прерываясь ни в репетициях, ни в учебе, не щадя себя и не экономя силы, она вгрызалась в работу. С каждым днем Соня завоевывала мое уважение. Мы начали общаться.
Весной Сонечка с Костей пришли на мою премьеру «Катерины Ильвовны» в Табакерку». После спектакля Костя спросил, какие у меня есть театральные задумки. Я сбивчиво рассказала об истории ХХ века через движение, танец, музыку. Костя произнес короткую фразу: «Давай делать вместе». И закрутилась работа. Они жили за городом, и я часто приезжала к ним для обсуждения наших фантазий. Подъезжая к ограде их дома, я знала, что Сонина лучистая улыбка будет меня встречать у распахнутых ворот, а в окне я традиционно увижу машущих мне Костю и маленькую Эрику, а через год и вторую малышку - Кирочку».
На презентации своей книги в одном из столичных магазинов Алла Михайловна призналась: «Я параллельно работала над спектаклем «Бал. ХХ век», над другими проектами и над книгой. В целом я писала «Счастье мое!» полтора года. И когда в издательстве меня спросили, буду ли я посылать отдельные главы тем, кто в них описан, например, Михаилу Барышникову, я, конечно, ответила: «Нет». Я никому ничего не показывала. И Константину Эрнсту тоже».
