Александр Ширвиндт: «Перестав строить дома, моя жена стала строить меня»

Александр Ширвиндт рассказывает Екатерине Рождественской о ностальгии по временам дефицита и своих знаменитых учениках.
16 Июля 2014
Александр Ширвиндт
Александр Ширвиндт
Фото: EAST NEWS

«Я скучаю по временам дефицита. Это лучший двигатель прогресса! Мы все имели какую-нибудь мечту — велосипед, мотоцикл, автомобиль, дачу... И ради воплощения мечты нужно было бороться с разными запретами», — рассказывает Александр Ширвиндт Екатерине Рождественской.

Екатерина: Александр Анатольевич, мне всегда хотелось вас спросить. Вот вы женаты на архитекторе (Наталия Николаевна Белоусова, в браке с Ширвиндтом с 1957 года. — Прим.

ред.) Расскажите, как это — жить с архитектором? Она строит?

Александр: Она все время строит, но она рано ушла из профессии — отпросилась.

Екатерина: И с тех пор ей нечего строить, кроме вас?

Александр: Да, теперь строит только меня. А до этого строила попутно еще Дворцы спорта и театры. В Омске, например. Вот ты в Омске давно была?

Екатерина: Вообще никогда не была.

Александр: Зря. Там, в Омске, есть театр, построенный моей женой. Мощная штука! Он в форме трамплина. Но главное, там в гримерных, по-моему, впервые в СССР, были предусмотрены душевые. Ее спрашивали: «Зачем?» — «Потому что у меня муж артист».

Александр Ширвиндт с будущей женой Наталией Белоусовой. 1952 г.
Александр Ширвиндт с будущей женой Наталией Белоусовой. 1952 г.
Фото: из личного архива Александра Ширвиндта

Просто она знает, как пахнут артисты после спектакля.

Екатерина: А еще хочется услышать про вашу мушкетерскую юность.

Александр: Она так растиражирована, эта мушкетерская юность... Разве что такой момент. Катя, а ты знаешь, что году примерно в 1950-м, когда я учился в 9-м классе, мы с твоим папой (Робертом Рождественским. — Прим. ред.) ходили на стадион «Красная Пресня» играть в волейбол? Это был наш стадион, нашей школы, нашего района. И мы с Робиком там врубали. Я был Шура тогда, а он — Робик. О твоем папе столько всего известно: он и поэт, и гражданин, и замечательный мужик, но о том, что он еще и спортсмен был, — мало кто знает. А он же в волейбол играл потрясающе! Ты знаешь это?

«Весь гонорар за этот первый фильм ушел на покупку старенькой «Победы». Так я стал автомобилистом и развозил нашу пьяную актерскую элиту по домам из ресторанов». Александр Ширвиндт и Инна Кмит в фильме «Она вас любит», 1956 г.
«Весь гонорар за этот первый фильм ушел на покупку старенькой «Победы». Так я стал автомобилистом и развозил нашу пьяную актерскую элиту по домам из ресторанов». Александр Ширвиндт и Инна Кмит в фильме «Она вас любит», 1956 г.
Фото: FOTOBANK.RU

Екатерина: Я не знала, что вы вместе ходили в 1950 году на стадион «Красная Пресня». Но что отец и в волейбол прекрасно играл, и в баскетбол — это я, конечно, знаю.

Александр: Да, и в баскет мы тоже играли. Но только на улице Воровского, ныне Поварской — там был зал «Спартак» напротив Института им. Гнесиных. Сейчас трудно в это поверить, но у меня был второй юношеский разряд по баскетболу. Но твой папа по спортивной закалке и мастерству был всегда выше меня. Он играл азартно и здорово. Мы с ним замечательно дружили. Сейчас таких не делают, как твой папа.

Екатерина: Не делают. Я удивляюсь, почему таких не делают.

Александр: Видимо, востребованности больше нет в Рождественских. Вообще с ужасным ускорением редеют ряды моего поколения.

С Тамарой Гвердцители и Михаилом Державиным на съемках программы «Голубой огонек». 80-е гг.
С Тамарой Гвердцители и Михаилом Державиным на съемках программы «Голубой огонек». 80-е гг.
Фото: FOTOBANK.RU

С одной стороны, селяви, а с другой… вот как-то слишком быстро. Приходится неумело задумываться о смысле прожитого. На что ориентироваться? На благодарность потомков — ерунда. Потомки ничему не верят, а в лучшем случае — снисходительно-доброжелательно ожидают очередного ухода предков. Взять хотя бы другого моего ровесника и сына подруги моей мамы — Евгения Александровича Евтушенко (наши мамы нос к носу сидели всю жизнь в Московской филармонии, в одном отделе, и долгое время считалось, что мы с Женькой — просто их непутевые дети). И вот я смотрю: Евгений Александрович читает в Государственной думе лекцию о морали, смысле и поэзии. В Думе, представляешь? Он проповедует им какие-то прелестные азбучные истины, а они аплодируют, потому что то ли не знают их, то ли забыли.

«В Щукинском училище я преподаю с 57-го года. Многих моих учеников уже в живых-то нет. Вот, пожалуйста, Андрюша Миронов. Как сейчас помню, выпускал его в дипломном спектакле-водевиле». Александр Ширвиндт и Андрей Миронов на гастролях в Болгарии. 1975 г.
«В Щукинском училище я преподаю с 57-го года. Многих моих учеников уже в живых-то нет. Вот, пожалуйста, Андрюша Миронов. Как сейчас помню, выпускал его в дипломном спектакле-водевиле». Александр Ширвиндт и Андрей Миронов на гастролях в Болгарии. 1975 г.
Фото: из личного архива Александра Ширвиндта

А может быть, просто обаяние и размах личности. Вспоминая донжуанский список Евтушенко, мушкетерскую юность Ширвиндта, биографию однолюба Рождественского, каждый раз осознаешь: то время ушло безвозвратно и ничего общего с настоящим не имеет. Вот я смотрю сегодня на своих студентов и думаю: вроде бы все то же самое, те же ноги и руки, задницы и зубы — тот же биологический вид. Но мозги другие! Вот раньше была основная задача театральной педагогики: раскрепостить. На вступительные экзамены приходили дети из какого-нибудь 10-го «Б» с выпученными глазами и скрюченными от ужаса конечностями и, задыхаясь, сквозь сжатые зубы, пытались прочесть «Заяц во хмелю» Михалкова. И если вдруг что-то удавалось разглядеть в этой несчастной зажатой особи — ее брали. Два года первые уходили на то, чтобы раскрепостить.

«Ленька Ярмольник — тоже любимый ученик. В нашем театре 18 моих учеников — горжусь. Вот такой я древний»
«Ленька Ярмольник — тоже любимый ученик. В нашем театре 18 моих учеников — горжусь. Вот такой я древний»
Фото: LEGION-MEDIA

Физически, морально, мышечно.

Екатерина: А сейчас, наверное, наоборот — как-то закрепостить. Вы ведь до сих пор преподаете в Щукинском училище?

Александр: После Владимира Абрамовича Этуша я там профессор с самым большим педагогическим стажем. Преподаю с 57-го года. Представляешь, ты родилась, а я уже фехтование и сцендвижение преподавал. А потом постепенно перешел на актерское мастерство. Многих моих учеников уже в живых-то нет. Вот тебе, пожалуйста, Андрюша Миронов. Я выпускал его в дипломном спектакле — водевиль назывался, как сейчас помню, «Спичка меж двух огней». А Наташенька Гундарева у меня вообще была любимая ученица. И Сашенька Пороховщиков. А из тех, кто, слава Богу, живы: Наташа Варлей, Ленька Ярмольник — тоже любимый ученик.

«Ольга Аросева трудилась до последнего. Как-то карабкалась по ступенькам в театр. Подходит человек: «Неужели все работаете?» — «Ну да». Он показал кулак окнам моего кабинета и закричал: «Вот же гады!» Мол, старуху мучают». На съемках программы «Театр + ТВ»
«Ольга Аросева трудилась до последнего. Как-то карабкалась по ступенькам в театр. Подходит человек: «Неужели все работаете?» — «Ну да». Он показал кулак окнам моего кабинета и закричал: «Вот же гады!» Мол, старуху мучают». На съемках программы «Театр + ТВ»
Фото: ИТАР-ТАСС

В нашем театре 18 моих учеников — горжусь. Вот такой я уже древний... Помню, однажды Ольга Аросева как-то поразила своим возрастом одного зрителя. Она же до последнего работала: уникальная личность. Ноги не ходили совершенно, так ее привозили в театр. И вот к служебному входу Театра сатиры подъезжает машина, Аросеву вынимают, и она кое-как карабкается на наши ступеньки. Тут подходит к ней человек: «Ой, здрасте. Это вы?» — «Это я». — «Неужели все работаете?» — «Ну да». Он поднимает голову, смотрит на стену театра в районе моего кабинета, показывает кулак и кричит: «Вот же гады!» Мол, старуху мучают.

Екатерина: И Пельтцер тоже ведь до последнего в театре работала...

«Сейчас у меня джип, но мечтаю о «ГАЗ-69» — обожаю эту машину. Скоро, похоже, закроется железный занавес, и мы будем ездить на отечественных автомобилях, как на Кубе. И мне уже не будет стыдно, я буду смотреться на любимой машине органично». 90-е гг.
«Сейчас у меня джип, но мечтаю о «ГАЗ-69» — обожаю эту машину. Скоро, похоже, закроется железный занавес, и мы будем ездить на отечественных автомобилях, как на Кубе. И мне уже не будет стыдно, я буду смотреться на любимой машине органично». 90-е гг.
Фото: Сергей Петрухин

Александр: Гениальная актриса — любила только того, кого любила. Ха­рактер — железный. Помню, был у нас такой Боря Новиков, замечательный артист, Теркина играл. Они друг друга терпеть не могли. Пельтцер-то — председатель профкома и член партбюро. А этот Боря был глубоко пьющий, глубоко опаздывающий, все время срывающий репетиции и спектакли человек. А выгнать — нельзя, потому что талантище. Тогда было модно устраивать какие-то собрания. Вот мы и инсценировали сценки, что, мол, решили его все-таки уволить из театра. Он плакал, каялся, и театр каждый раз брал его на поруки. Только Пельтцер на этих инсценировках совершенно серьезно кричала: «Все, хватит нам мучиться с этим! Он портит лицо нашего театра!» И однажды Боря набрался храбрости и ей ответил: «А вы, Татьяна Ивановна, все кричите. Хотя знаете же, что вас никто не любит, кроме народа». Гениальная фраза!

«Она так растиражирована, моя мушкетерская юность... Хотя, вспоминая ее, каждый раз осознаешь: то время ушло безвозвратно и ничего общего с настоящим не имеет». Александр Ширвиндт с Дмитрием Нагиевым и Алёной Яковлевой на съемках фильма «Возвращение мушкетеров, или Сокровища кардинала Мазарини». 2009 г.
«Она так растиражирована, моя мушкетерская юность... Хотя, вспоминая ее, каждый раз осознаешь: то время ушло безвозвратно и ничего общего с настоящим не имеет». Александр Ширвиндт с Дмитрием Нагиевым и Алёной Яковлевой на съемках фильма «Возвращение мушкетеров, или Сокровища кардинала Мазарини». 2009 г.
Фото: Михаил Клюев

Екатерина: Интересно, у вас ностальгия по советским временам, кроме ушедшей молодости, есть?

Александр: У меня ностальгия по дефициту. Ведь это самый лучший двигатель прогресса! Мы все имели какую-нибудь мечту — велосипед, мотоцикл, автомобиль, дачку. Иногда мечты сбывались, и тогда — уф! А ради воплощения мечты нужно было бороться с дефицитом и разными запретами. Ведь было время, когда даже дачи были запрещены. Потом появились садово-огородные участки, но жить там было нельзя. Только сажать укроп. Но на этих участках все сразу стали строить какие-то скворечники — якобы для того, чтобы там лежали грабли и лопаты. Потом потихонечку в эти сарайчики стали вносить раскладушки, отодвигая в сторону грабли. Потом вдруг появлялась там печечка... И вот оно — воплощение мечты!

А машина! На Бакунинской улице был автомагазин, и, когда его открыли, там, как в Лувре, за толстой красной бархатной «змеей» стояли удивительные экспонаты: автомобили «ЗИМ», «Победа», «Москвич-401» — потрясающая машина, слепок с немецкого «Опеля». Мы ходили туда, как на экскурсию. И думали: неужели в этой стране есть человек, который за 40 тысяч может купить «ЗИМ»? И такие люди находились! Помню, как у нас на глазах с заднего двора магазина на Бакунинской на таком вот новеньком «ЗИМе» выехал Игорь Владимирович Ильинский, и мы ему просто аплодировали. А через несколько лет, в 1959 году, я сам купил у артиста МХАТа Станицына старенькую «Победу». На это ушел весь гонорар за фильм «Она вас любит». Это была наивная комедия, там снимались замечательные Инночка Кмит, Гоша Вицин, Игорь Дмитриев.

«В Омске есть театр, построенный женой, — мощная штука! Главное, там в гримерных впервые установили душевые. Потому что у Наталии муж — артист, и она знает, как пахнут артисты после спектакля». С женой Наталией на праздновании золотой свадьбы. 2007 г.
«В Омске есть театр, построенный женой, — мощная штука! Главное, там в гримерных впервые установили душевые. Потому что у Наталии муж — артист, и она знает, как пахнут артисты после спектакля». С женой Наталией на праздновании золотой свадьбы. 2007 г.
Фото: из личного архива Александра Ширвиндта

Вообще-то вместо меня должен был играть мой друг Мишка Козаков. К тому времени он уже снялся в «Убийстве на улице Данте», а чуть позже — в «Человеке-амфибии». Популярность его была огромной. И вот он начал сниматься в «Она вас любит» в Киеве. А тут Охлопков зовет его играть Гамлета в Театр Маяковского, и Мишке пришлось отказаться от съемок. На студии полная паника. Он говорит: «Да вы не волнуйтесь, я вам привезу такое же вместо себя». И привез меня. Что им оставалось? Хотя какое там — такой же, как Козаков... Я был только-только после института, а он знаменитый артист. Но дело не в этом, а в том, что я заработал первые деньги и в складчину с родителями, нищими интеллигентами, сумел купить у Станицына его «Победу», потому что в тот год все мхатовцы меняли автопарк. И вот я, один из первых артистов нашего поколения, стал автомобилистом.

С сыном Михаилом на даче в Подмосковье. 2012 г.
С сыном Михаилом на даче в Подмосковье. 2012 г.
Фото: МАРК ШТЕЙНБОК

И развозил всю нашу пьяную актерскую элиту по домам из ресторанов. Благо все жили рядом, кучно, в актерской «черте оседлости» в пределах Садового кольца. Машина была старая и ржавая. К тому же зимой мне лень было счищать с нее снег, и она превращалась в огромный ржавый сугроб, на котором я и выруливал со своего Скатертного переулка к Никитским Воротам. Там, на углу, стоял «стакан» с гаишником, и тот всякий раз выбегал мне наперерез. Фамилия его была, как сейчас помню, Силидренников. И вот он останавливал меня и говорил: «Ширвинх, ты у меня доездисси! Снимай номера». А я ему: «Сам снимай». Но снять эти номера было физически невозможно: все болты давно проржавели. Он каждый раз минут пять мучился, после чего отпускал меня. Но мистика в том, что лет через четыреста после этого я эту «Победу» тому самому Силидренникову и продал.

И он на ней ездил еще лет четыреста. А недавно заправляюсь я на Новой Риге, и за мной на заправку заезжает какой-то джип, оттуда выходит престарелый, но крепкий мужик и говорит: «Шо, не узнаешь? Силидренников. Теперь у меня автосервис. Если шо, заезжай на обслуживание».

Екатерина: Сейчас какая у вас машина?

Александр: Тоже джипчик — «Вольво». Но, если честно, я мечтаю о «газоне» — «ГАЗ-69». Я эти машины обожаю, много раз на них ездил на рыбалку… И всю жизнь пытался купить себе такой, но так и не сумел преодолеть дефицит и запреты. Хотя два раза в жизни был очень близок к тому, чтобы осуществить свою мечту. В первый раз — когда мы ездили на целину от ЦК комсомола. В те времена при всех театрах были такие военно-шефские бригады, которые организовывали культурное обслуживание воинских частей и всяких строек по комсомольской линии.

И вот один безумец, фанатик шефской работы, посреди зимы пришел в ЦК комсомола и сказал, что хочет повезти бригаду в Кустанайскую область. Даже опытные профессиональные прохиндеи из ЦК комсомола испугались, говорят: «Дорогой, мы очень благодарны за энтузиазм и патриотизм, но зимой там холодно, там все сидят в теплушках». Но переубедить энтузиаста не смогли. Вот это была по­ездочка! После первого же концерта по пути к следующему месту выступления мы заблудились в степи. Вьюга, жуть и огромный рыжий парень-водитель… Говорит: «Все, хана. Бензин кончился». Нас стало заметать, и мы на полном серьезе готовились умереть. Так продолжалось пять часов. Но тут я разглядел, что неподалеку, в заснеженной степи, стоят, видимо еще с осени, самоходные комбайны, как страшные ихтиозавры, а передние колеса у них — на «победовской» резине.

В то время достать покрышки для автомобиля было примерно как сейчас достать яйцо Фаберже. И вот, когда мы там умирали, я говорю рыжему: «Слушай, а нельзя достать с этих комбайнов резину? Она для моей «Победы» подходит». Он посмотрел на меня как-то дико и ответил: «Парень, если мы неожиданно выживем, я тебе гарантирую резину». И тут на нас случайно наехали тракторы, которые нас искали, и вытащили. Помню, повезли нас в страшный совхоз под названием «АЛЖИР». Что расшифровывается как Акмолинский лагерь жен изменников родины. В частности, там сидела жена Молотова. Но к тому времени, когда мы там оказались, ничего этого уже не было, только совхоз, но название осталось. И там я увидел огромное количество «газонов» — они стояли в ряд.

Александр Ширвиндт с  Кирой Прошутинской и Катей Рождественской. 2012 г.
Александр Ширвиндт с Кирой Прошутинской и Катей Рождественской. 2012 г.
Фото: Елена Сухова

И я мгновенно забыл о том, что хотел резину для «Победы». Теперь я хотел только «газик»! Ну, обратился к председателю совхоза, он говорит: «Какие проблемы? Любой выбирай, я его оформлю на списание, и все». Я прямо задохнулся от этой перспективы. Но, идиот, в минуту откровенности проговорился одному артисту. И все сорвалось, потому что дошло до начальства. А во второй раз у меня был шанс заполучить «ГАЗ-69», когда мы с Микой Таривердиевым, Ленечкой Броневым и Мишей Державиным обслуживали ограниченный контингент советских войск в Германии.

Екатерина: Звучит замечательно — обслуживали.

Александр: Да, обслуживали. Причем прямо перед концом, когда их выводить уже начали.

Помню, Мика Таривердиев говорит: «Магазины в ГДР закрываются, там все почти задаром отдают. Надо идти покупать смокинги». Но вместо смокинга я снова присмотрел себе «газон». Стал подъезжать к начальнику тыла по хозяйственной части: «Что же вы, теперь на родину повезете старые автомобили? А нельзя ли мне один?» А он: «Да какие проблемы, бери. Их тут миллиард. Если один на родину не вернется — никто и не заметит». И я даже выбрал себе автомобиль. А за день-два до погрузки моего «газона» в поезд начальника тыла посадили. И все опять сорвалось. Так и мечтаю до сих пор об этой машине...

Екатерина: Но теперь-то что мешает купить «ГАЗ-69», если вы так уж о нем мечтаете?

Александр: Я жду момента. Скоро, похоже, закроется железный занавес, и мы все будем ездить на отечественных автомобилях, как на Кубе.

И мне уже не будет стыдно, я буду органично смотреться на «ГАЗ-69». Вот тебе новелла о ностальгии по железному занавесу.

Екатерина: С другой стороны, если сбудется эта мечта, нужно будет придумывать новую.

Александр: А это уже не мои дела. Ведь в 80 лет мечтать нужно с перспективой максимум на 20 лет, до ста.

Екатерина: Но для мечты 20 лет — разве не достаточно? Вот если сбудется этот самый «газон», то о чем будете мечтать?

Александр: Буду мечтать сделать так, чтобы он ездил. А потом — сделать так, чтобы его кто-нибудь купил.

«Пришло время задуматься о смысле прожитого. Ведь ряды моего поколения редеют с ужасным ускорением. С одной стороны, селяви, а с другой — вот как-то слишком быстро...». 2004 г.
«Пришло время задуматься о смысле прожитого. Ведь ряды моего поколения редеют с ужасным ускорением. С одной стороны, селяви, а с другой — вот как-то слишком быстро...». 2004 г.
Фото: Михаил Клюев

Екатерина: То есть продать срочно и нажиться? Ну хорошо, с мечтой понятно. А есть у вас о чем пожалеть?

Александр: Жалею об отсутствии цельности и упертости в биографии. Завидую зашоренным людям, которые доходят до маниакальности на каком-то предмете: творческом, человеческом, половом. Людям, которые уперлись во что-то одно, интереснее жить, чем тем, которые то там попробуют, то тут…

Екатерина: Не знаю. Чего интересного, когда у тебя шоры? Я как раз из той категории, которой все хочется.

Александр: А тебя это никогда не смущало?

Екатерина: Пока нет.

Александр: Ну, ты еще молодая.

Екатерина: Но что плохого в том, что вы не только прекрасный актер и режиссер, но еще и книги пишете прекрасные? Я читала и пришла в восторг.

Александр: Вот мне в издательстве все время говорят: давай, пиши новую книжку. А я так не могу. Что значит сесть писать книжку? Надо сначала придумать название. И чтобы было не хуже предыдущих: «Проходные дворы биографии», «Schirwindt, стертый с лица земли». Был такой город — Ширвиндт под Кенигсбергом, нынешним Калининградом, — и во время войны его действительно стерли с лица земли. Там у меня какие-то корни. И вот когда я придумал название — можно было вокруг него строить книгу. А сейчас я, кажется, придумал название для новой: «Склероз, рассеянный по жизни». Как тебе?

Екатерина: Шикарное название.

Александр: Книга уже начинает собираться, остается только написать. Издатель обещал вскоре после моего так называемого юбилея, где-то к сентябрю, ее выпустить. Обязательно прочти: я там буду Робика вспоминать.

Екатерина: А я в честь отца назвала кафе, которое недавно открыла: «Робкафе». И теперь спрашиваю у всех, какое у кого любимое блюдо, чтобы знать, что включить в меню. Вот у вас — какое?

Александр: Фаршированную рыбу не умеет делать никто, о ней даже говорить бессмысленно. Что еще я люблю? Ну, шпроты... А если позовешь меня тихо, чтобы никто не видел, я с удовольствием съем в твоем кафе такую, знаешь, макдоналдскообразную картошку... Только хорошо бы, если бы ее пожарили не в солидоле, как это все обычно делают, а на хорошем масле.

И к ней сосиску — толстую, настоящую, не из туалетной бумаги, а из мяса. И обязательно укроп — без укропа ничего не ем. Все, больше ничего мне не надо.

Екатерина: Ладно, мы предложим вам кроличьи колбаски.

Александр: Договорились. Ты меня накормишь осенью. Потому что лето у меня расписано. Сначала гастроли в Самаре и Саратове. А потом я уеду ловить карпов. Надеюсь, для этой цели найдется какой-нибудь «ГАЗ-69».

События на видео
Подпишись на наш канал в Telegram



Новости партнеров




Звезды в тренде

Анна Заворотнюк (Стрюкова)
телеведущая, актриса, дочь Анастасии Заворотнюк
Елизавета Арзамасова
актриса театра и кино, телеведущая
Гела Месхи
актер театра и кино
Принц Гарри (Prince Harry)
член королевской семьи Великобритании
Меган Маркл (Meghan Markle)
актриса, фотомодель
Ирина Орлова
астролог