«Цифры, которые хорроры собирают в прокате – это тоска»: интервью с «отцом российских ужастиков» Владиславом Северцевым

Продюсер Владислав Северцев рассказал, что необходимо отечественному хоррору для борьбы с западными конкурентами.
Иван Афанасьев
|
12 Декабря 2021
«Невеста» (2017) фото
«Невеста» (2017)
Фото: Кадр из фильма

Владислава Северцева называют «папой российского хоррора». Бывший продюсер шоу «Битва экстрасенсов» после ухода с ТВ занялся развитием отечественного сегмента кинематографа ужасов и успел добиться заметных успехов. Спродюсированные им фильмы «Пиковая Дама: Черный обряд» и «Невеста» стали кассовым успехом не только у себя на родине, но и за рубежом, а антология мини-хорроров «Не бойся» с успехом прошла на телеканале ТВ-3 и была продлена на второй сезон. Сейчас Владислав работает с зарубежными кинематографистами, а также занимается открытием новых молодых талантов в жанре.

Мы спросили у продюсера, почему российский хоррор, несмотря на успехи, пока делает лишь первые шаги, поговорили о перспективах жанра и о том, почему зритель боится идти на российские ужасы (но все равно идет).

Хоррор – это шанс прогреметь

«Пиковая дама: Черный обряд» (2015) фото
«Пиковая дама: Черный обряд» (2015)
Фото: Кадр из фильма

Почему, на ваш взгляд, в российской хоррор-индустрии сейчас столько молодых людей? Да и вы с явным интересом относитесь к работе с режиссерами-дебютантами. Какие тут могут быть причины?

Давайте для начала определимся с понятием: что такое «молодой»?

Ну, во-первых, это дебютант, во-вторых – условные зумеры и миллениалы. Лет до тридцати с копейками.

Хорошо. Этот вопрос такой, довольно глобальный. Ну, во-первых, вы сами видите, после ковида начался большой бум производства, который очень сильно разогрели, в том числе и многочисленные платформы. Недавно я разговаривал с нашими коллегами из Лондона, у них свои проблемы из-за того, что после ковида все кинулись снимать. Это привело к нехватке кадров, потому что ограниченное количество людей есть на рынке, которые могут делать что-то качественное – это касается и чисто технических каких-то вещей, типа осветителей. Я ожидаю от молодых режиссеров и сценаристов какого-то более нового, свежего, интересного взгляда: и на жанры, и вообще на все то, как оно должно выглядеть, сниматься и реализовываться. Как вы сами знаете, жанр претерпевает довольно серьезные изменения в последние годы.

Я бы сказал, колоссальные.

Да. Поэтому с появившимися тенденциями эдакого пост-хоррора и прихода в западный кинематограф в этом жанре совершенно новых имен, свежих людей типа Ари Астера или Роберта Эггерса (режиссеры фильмов «Солнцестояние» и «Ведьма», соответственно – прим. ред.), их сейчас становится все больше и больше. В начале двухтысячных и даже начале 2010-х с появлением франшиз Джеймса Вана (режиссер и продюсер серий «Пила», «Заклятие» и «Астрал» – прим. ред.) и таких вещей, как «Синистер» и прочее, – жанр хоррора начал представлять интерес для инвесторов, так как потенциально KPI от вложенного бюджета может быть сумасшедшим. Грубо говоря, «Паранормальное явление», снятое за 15 тысяч долларов, собрало почти 200 миллионов. 

«Синистер» (2012) фото
«Синистер» (2012)
Фото: Кадр из фильма

Но изменяется и общество, и все вокруг нас, и хоррор так же, как и любой другой жанр, не может находиться в законсервированном состоянии. Появляются совершенно новые подходы – и с точки зрения сюжетов, и с точки зрения того, как это реализовано. И, мне кажется, для молодежи это очень благодатный жанр. Это такая штука, которая для режиссера может стать шансом показать, на что ты реально способен в плане постановки, и возможностью снять фильм с небольшим бюджетом. Условно говоря, прогреметь. Такие случаи совершенно не просчитываются, не могут быть поставлены на конвейер, но все хотят успеха «Ведьмы из Блэр», когда с минимальным вложением, но с совершенно новым подходом и неожиданным концептом эта штука выстреливает.

В Советском Союзе хоррора не было

«Вий» (1967) фото
«Вий» (1967)
Фото: Кадр из фильма

Как фанат хоррора, я часто ругаю российский подход к жанру, хоть и с надеждой в сердце. Одна из причин заключается в том, что часто российские кинематографисты ориентируются не на современные тенденции, слоуберн-хорроры (фильмы ужасов, в которых действие разворачивается в гораздо более медленном темпе, чем мы привыкли, как бы разгораясь, отсюда и название – прим. ред.), новые формы, а копируют американские или, например, японские образцы. Как вы думаете, есть ли вообще какой-то путь, по которому может пойти российский режиссер и снять максимально самобытный хоррор?

Давайте посмотрим на хронологию. Если отсчитывать, грубо говоря, коммерческий успех российского хоррора, то с первой «Пиковой дамы» (фильм Святослава Подгаевского, собравший при бюджете в 45 миллионов рублей более 145 миллионов в мировом прокате – прим. ред.). Потому что все, что выходило до этого, было то более, то менее успешным, и относительно широкого успешного кассового проката не было. «Пиковая дама» была первым таким фильмом, но вышла она в 2015 году. Сейчас у нас 2021-й, прошло шесть лет. Как вы сами понимаете, за такой срок невозможно перепрыгнуть через голову – это раз. Люди не появляются из ниоткуда – два. То есть, невозможно открыть какую-то коробочку, в которой куча сценаристов и режиссеров с совершенно новыми взглядами на жанр, и их выпустить, чтобы они быстренько принципиально что-то новое наснимали. 

Это точно так же, как было с рок-музыкой в СССР: все начиналось с копирования западных образцов. И это абсолютно нормальный путь для любого явления, которое не имеет где-то вообще каких-либо корней. У хоррора их нет в советском кинематографе. Фильмов около жанра или мистических – их можно пересчитать по пальцам одной руки, начиная с «Вия» 1967 года и заканчивая «Прикосновением» Альберта Мкртчяна.

Их в Советском Союзе по понятным причинам просто не могло быть много.

Верно. Это были совершенно разовые, тычковые эксперименты. Это не история американская, где с пятидесятых годов вываливали кучу би-мувиз, и там было что угодно: и инопланетяне, и мутанты, и черт знает что. Там выросли уже целые поколения на всей этой истории. Естественно, это не может радовать меня как продюсера. Но абсолютно понятно, почему это происходит. Понятно, почему наши начинающие режиссеры и начинающие сценаристы идут таким путем. Потому что они смотрели вот это, оно в какой-то момент затронуло какие-то струны их души, и собственно, что они могут сделать – копировать, пытаться каким-то образом это все переносить. Для того, чтобы это перестало быть просто копипастом, должно пройти какое-то время, нужно пожить с этим. И, откровенно говоря, для этого нужен талант. И определенное количество мозгов. Назовем вещи своими именами: количество крайне плохо снятого, плохо написанного хоррора, выходящего за рубежом, велико, это просто до массового зрителя и до нас не докатывается.

«Солнцестояние» (2019) фото
«Солнцестояние» (2019)
Фото: Кадр из фильма

Да, до нас доходит то, что проходит некий профессиональный отсев.

И вы сами понимаете, что там количество снимаемого шлака просто из-за того, что индустрия сама по себе огромная, арифметически больше, чем здесь. Я понимаю, насколько сложно начинающему режиссеру, который должен в кинотеатре бороться с условным Джеймсом Ваном. Назовем это так. Есть некий зритель, у которого есть пятьсот рублей в кармане, и он выбирает, куда ему пойти сегодня вечером в кино. Вот есть условный хоррор «Заклятие 139» и есть условный российский фильм «Ведьма в дубовой бочке». При всем предвзятом отношении к российскому кино зритель выбирает что? Он выбирает западное кино, потому что понимает, что это будет определенный стандарт. По крайней мере, если это не будет шедевром, то пятьсот рублей, потраченные на нормальный среднестатистический бургер, – это лучше, чем на некую кулебяку, которая может оказаться не гениальной, а плохо пропеченной и с напиханной туда бумагой.

И при этом будет стараться выглядеть как бургер.

Точно. Поэтому к зрителю вообще вопросов нет. Это его кровные деньги, он понимает, что ему нужно выбрать либо понятную перспективу, либо непонятную. Все это лишь вопрос времени. Пока оно не начнет становиться на какие-то рельсы, не начнут появляться люди, которые будут выдавать крепкое жанровое кино, сопоставимое с западными образцами, и ситуация не изменится. Но это все не возникает с потолка. Невозможно сделать по щелчку. Вопрос эволюции.

Тем не менее: возьмем, допустим, якутское кино, выросшее из хорроров, которые снимались в 1990-е для ТВ – «Летовье», «Проклятая земля», «Ночная дева». Сейчас они делают очень крепкие жанровые вещи с национальным колоритом – «Иччи» Костаса Марсана, например. Почему мы не можем также взять наш, русский колорит, и сделать что-то свое?

Что касается якутского кино, к которому я с большим пиететом и уважением отношусь: давайте посмотрим на его место на мировой карте – в общем, его там не существует. Вопрос не в том, насколько оригинальны мифы или насколько самобытна история, это все-таки должна быть штука, которая сработает на среднего массового зрителя. Просто притащив мифы и фольклор в историю, как уже делались такие попытки неоднократно с российскими фильмами и другими, ничего не получится. Это такие попытки, как у Гоголя было, «губы Никанора Ивановича приставить к носу Ивана Кузьмича». По большому счету, это такой неудачно сработавший гибрид. 

Мне кажется, среднему зрителю абсолютно все равно, насколько эта твоя история близка к реальной мифологии и фольклору, главное, чтобы она работала. Даже если ты это высосал из пальца. Фильм «Солнцестояние», который рассказывает про путешествие американца в Швеции, снят в Болгарии и к Швеции вообще не имеет никакого отношения. Но это хорошо придуманный пример. Вот, есть у нас американцы, есть какие-то непонятные европейцы, попав к которым, ты уже обратно живым не выйдешь (смеется). Эта штука работает. Если разобрать фильм с точки зрения того, насколько все это соответствует реальной шведской мифологии, к существовавшим культам и так далее, то думаю, там камня на камне не останется. Но это неважно – история просто должна работать.

«Моей ошибкой было подписаться на те условия, которые поставил перед нами Фонд кино»

«Рассвет» (2019) фото
«Рассвет» (2019)
Фото: Кадр из фильма

А давайте немножко пожестим, проведем мысленный эксперимент. Возьмем фильм «Рассвет», который вы продюсировали. Там, на мой взгляд, очень интересная задумка — группа людей оказывается в видоизмененной реальности, появившейся после экспериментов с осознанными сновидениями, в которых они приняли участие. Но он не выстрелил: денег в прокате собрал мало, отзывы критиков и зрителей оказались в основном негативными. Как вы думаете, что было не так? В чем заключается секрет вот этого «несрабатывания» российского хоррора?

Моей ошибкой было то, что я подписался на те условия, которые поставил перед нами Фонд кино. По договору нам выделили возвратные деньги на фильм, не помню цифру, но это, по-моему, была примерно половина бюджета, плюс-минус километр. Деньги были значимые. Но по тем условиям, которые были поставлены перед нами уже после того, как мы выиграли конкурс, фильм должен был быть сдан к 31 декабря 2019 года. Питчинги обычно в июне, я сейчас могу ошибаться, но у нас было на все полгода – чтобы довести до ума сценарий, сделать препродакшн, снять фильм, сделать постпродакшн с графикой и всеми пирогами. Та идея, которая была заложена в фильме, мы ее не реализовали. У нас элементарно не хватило времени, чтобы сесть и внятно все сделать. Там довольно интересная и не одноходовая история. Но для того, чтобы она сработала, нужно было провести гораздо больше времени и над сценарием, и над подготовкой к фильму, чего у нас, собственно говоря, не было. Пришлось кинуться в омут с головой, потому что такое стояло условие. Я, с другой стороны, переоценил собственные силы, потому что у нас был до этого удачный опыт с «Невестой» (фильм Святослава Подгаевского, считающийся самым успешным российским хоррором: при бюджете в 45 миллионов рублей он собрал в районе 6 миллионов долларов во всем мире – прим. ред.). Ее мы тоже сделали примерно за полгода, в совершенно бешеные сроки, и вроде бы вышло более-менее нормально. Я подумал: ну ладно, я такой умный, за полгода сделаю еще одно кино. Но оказалось, что я не такой умный. Получилось то, что получилось: история, которая для меня, к сожалению, до сих пор одна из профессиональных фантомных болей, потому что ее действительно можно было сделать лучше, если бы мы не гнали галопом.

А реально на всех этих питчингах Минкульта и Фонда кино получить деньги на чистый хоррор? «Рассвет» и пара других примеров – это ведь скорее исключения.

На «Рассвет» деньги нам дал Фонд кино, но при этом мы не получили безвозвратных денег. Мы, грубо говоря, получили беспроцентный кредит, что тоже хорошо для независимого продюсера, но это не так, что нам дали денег, и делайте с ними что хотите. Естественно, сейчас цифры, которые хоррор – и не только российский – собирает в кинотеатрах – это, конечно, тоска... Зачем далеко ходить, последний «Хэллоуин»: мы можем сколько угодно высказывать претензии по поводу качества самого фильма, но это огромная франшиза, которая на протяжении десятилетий существует. Если я не ошибаюсь, там сборы что-то в районе ста с чем-то миллионов в России (более 108 миллионов рублей – прим. ред.). Это сборы, которые в нормальные времена проката вообще за что-то выдающееся не считали бы никогда. Поэтому, естественно, чем хуже цифры сборов жанровых картин в прокате, тем менее охотно на них будут выделять деньги такие институции, как Минкульт и Фонд кино. У нас был очень удачный выстрел в свое время с первой «Пиковой дамой», с «Невестой», когда это все шло вверх и вверх, собиралась касса. Но потом пришло очень много людей случайных делать что-то в этом жанре, и в результате мы получили целую плеяду фильмов, которые лучше было бы вообще в прокат не выпускать. Которые во многом и убили доверие зрителя к российскому продукту в этом жанре.

«Не бойся» (2020) фото
«Не бойся» (2020)
Фото: Кадр из сериала

Теперь другой вопрос, противоположный. Ваш хоррор-сериал «Не бойся», набор коротких жутких историй, происходящих с самыми обычными людьми, успешно был показан на «ТВ-3» и продлен на второй сезон. Почему он нравится людям, с вашей точки зрения? Что в нем хорошо?

Тут, кстати, тоже был такой эксперимент, потому что до нас здесь никто не производил такие ультракороткие формы, в рамках сериала (длина одной серии – около 6 минут – прим. ред.). И ты должен в рамках такого формата и рассказать историю, и напугать умудриться. Я изначально за это взялся как за эксперимент, сможем ли мы это реализовать. В результате этот формат альманаха коротких историй получился на удивление удачным. Это то, что раньше называли литературой penny dreadful, то есть «дрянные страшилки», маленькие книжечки со всякими ожившими мумиями и прочим, которые стоили 3 копейки, и в них было по десять страниц, но это была такая короткая история от начала до конца. Это просто удачная концепция, с которой ко мне пришел Женя Колядинцев (режиссер сериала «Не бойся» и других фильмов, выпускаемых Владиславом – прим. ред.). В двух жанрах такие вещи могут работать – в комедии и в хорроре. Грубо говоря, ты можешь рассмешить человека за пять минут, ты можешь человека напугать за это же время. Очень удобно.

Тем более сейчас формат хоррор-альманахов возвращается – например, супер-удачная серия «З/Л/О». У вас в работе сейчас аналогичный по формату проект, в котором принимают участие молодые девушки-режиссеры. Я так полагаю, это будет нечто в том же духе?

Там будут истории в районе 15 минут. И действительно, в рамках жанра это вполне себе благодарный формат. Проблема просто в том, что, к сожалению, антологии у нас не очень любят, на платформах и на телеканалах, потому что считают, что они как бы не очень работают, что у нас зрители хотят видеть горизонтальную историю, следить за героем и так далее. Здесь скорее задача такая: снять это недорого, но чтобы каждая из этих историй работала сама по себе.

Помимо хоррор-альманаха вы недавно спродюсировали дебютную короткометражку киножурналиста Димы Барченкова «Некуда бежать». Чем еще сейчас занимаетесь?

У нас сейчас вышел на «ТВ-3» второй сезон «Не бойся». Также мы делаем новый проект для новой платформы «ВКонтакте», десять коротких историй по 7-8 минут вертикального формата – для мобильных. Насчет женского альманаха: он у нас все еще на стадии подготовки – написание сценариев, набор людей. Хотели начать его снимать осенью, но по разным причинам все немного затянулось и производство переносится на весну. Плюс – у нас есть еще одна международная история, которая должна в марте сниматься здесь, в Москве, совместно с американцами. Для Shudder (американская платформа, выпускающая преимущественно триллеры и хорроры – прим. ред.) – полный метр. Это будет первый опыт работы на английском языке, с англоязычными актерами, режиссер – американец, плюс часть людей приедет оттуда, часть съемочной группы будет местная. Посмотрим, чем все это закончится, довольно интересный проект.

В России доступа к Shudder пока нет. Что в этом случае делать российским зрителям, когда фильм выйдет? Ждать его на торрентах?

Сейчас, по условиям нашего контракта, права на СНГ остаются у меня. Поэтому в СНГ это будет уже отдельно размещено на платформах, и, я надеюсь, выйдет в прокат, если к этому моменту выйдет из своего состояния постоянного мотания туда-сюда.

Будущее российских хорроров – за стримингами?

«Эпидемия» (2019) фото
«Эпидемия» (2019)
Фото: Кадр из сериала

Мне кажется, в России очевидна проблема пиара: часто отечественный хоррор-контент не доходит до нашего зрителя. Как лучше его доносить, как рекламировать?

У нас, в принципе, жанровых, медийных каналов очень мало. Условно говоря, парочка каналов на спутниковом платном телевидении, НСТ например, и единственный такой, специализированный, большой рупор для жанра в медиа – сайты HorrorWeb, HorrorZone, RussoRosso и Dark Magazine. Наверное, это единственные российские ресурсы, которые концентрируют вокруг себя ядерную аудиторию жанра.

Но этого ведь недостаточно, правда?

Конечно, этого недостаточно. Я просто говорю о том, что больше ничего нет. Если мы берем, например, какие-то крупные федеральные каналы, как правило, все жанровые вещи на них идут после 23:00, просто потому, что есть определенные возрастные ограничения. Например, фильмы с рейтингом 18+ до этого вообще показывать нельзя в эфире. С другой стороны, невозможно создать эту ситуацию искусственно – мол, давайте ставить хорроры в прайм-тайм и они будут сами работать. Так не будет. Это зависит и от качества продукта, и от того, насколько к этому готова аудитория. Вы сами посмотрите: фильмы, которые собирали в мировом прокате вполне приличные деньги, часто показывали в российских кинотеатрах совершенно не впечатляющий результат. То же самое «Солнцестояние» собрало в российском прокате примерно столько же, сколько и «Рассвет», порядка 55 миллионов рублей. То есть сама емкость российского кинорынка очень ограниченная. Единственная надежда, что платформы будут больше жанрового продукта предлагать в будущем.

Последних хоррор-призеров крупных фестивалей – «Пугало», «Черный снег», ваш коротыш «Я люблю Еву» Кристины Манджулы – их успешно утащили себе Okko, «Кинопоиск» и другие. Так, может, и переключиться на платформы?

Ну, понимаете, я не платформа, не могу за них решать. У них, видимо, сидят свои аналитики, которые принимают решения, какой контент продвигать, какой – нет. Но вот если мы возьмем, наверное, самый удачный, формально и официально приближенный к жанру вариант, «Пищеблок», который запустил «Яндекс», наверное, что-то вот такое возможно. Сейчас стали появляться «Вампиры средней полосы», который тоже нельзя назвать чистым хоррором. «Эпидемия», например, которая очень хорошо пошла, выстрелила не только у нас, но и сработала за рубежом. В общем, здесь, мне кажется, все это вопрос времени. Эфирные каналы – не то место, где они найдут свой дом родной. Это история для интернета и для кинопроката.

«Пищеблок» (2021) фото
«Пищеблок» (2021)
Фото: Кадр из сериала

В общем, вы сторонник того, что нужно просто нащупать некую интонацию, и все будет хорошо.

Недавно я прочитал статью, где разбирали примеры успешных и известных композиторов: Бетховена, Баха, Моцарта. По большому счету смысл этой статьи сводится к тому, что у большинства известных композиторов было огромное количество работ. Если массовый слушатель знает, что у них есть некие совершенно выдающиеся вещи, это совершенно не значит, что Бетховен такой хоп, «Лунная соната» – и сразу попадание в десятку и увековечено имя композитора в веках. Совершенно нет, каждый из этих авторов выдавал огромное количество материала. И, чисто статистически, у них, конечно, выстреливал довольно большой процент, потому что это все-таки ужасно талантливые люди. Но это не значит, что они тут же были всенародно любимы и не выпускали ни разу произведений, о которых почти никто не знает, потому что они не такие выдающиеся. Вопрос исключительно времени и наработки. Тупо человеко-часы. Чем больше работать, чем больше выдавать продукта, тем он будет более профессиональный, и тем больше шансов будет на то, что среди этого возникнут какие-то жемчужины.

Чтобы российский хоррор как-то существовал, надо в принципе идти в кино и смотреть хорроры.

Даже не так. Для этого нужно, чтобы вы делали такой продукт, который будет востребован не только в России, но и за рубежом. До пандемии зарубежные сборы наших фильмов всегда превышали российские. Это и было то, за счет чего можно было эту всю историю назвать рентабельной. Потому что, если совсем примитивно говорить, российские сборы позволили покрыть производственные и маркетинговые расходы, все, что ты продавал за рубеж, было твоей премией. Сейчас люди в основном идут только на блокбастеры, многие из которых были вообще замаринованы на пару лет. Я не знаю, что будет дальше, но так или иначе, если брать Netflix как некую лакмусовую бумагу того, что происходит сейчас на рынке, то видно, что у них жанровых релизов появляется все больше и больше. В том числе и оригинальных. Все-таки у хорроров есть своя аудитория, и она никуда не исчезла. 

События на видео
Подпишись на наш канал в Telegram



Новости партнеров