«Самолет оторвался от полосы, тряска прекратилась, машина заскользила в невидимом масле. Я глянул в иллюминатор. Земля быстро убывала, постройки измельчались, придвигался папиллярный узор моря. Город Ларнака остался внизу. Самолет взял курс на Бейрут. Я посмотрел на часы — восемь утра. Секундная стрелка бежала по кругу. Я закрыл глаза. Через сорок минут мы произвели посадку в Бейруте. Я вышел из здания аэропорта. Набухало тесто жары. Встречающие держали таблички с именами в руках. На одной я с трудом узнал свое имя. За ней — плотный мужчина лет сорока пяти. Лицо оливкового цвета, черные глаза с маслянистыми красноватыми белками. Взгляд человека, повидавшего много на своем веку. Я направился к нему. Он заулыбался, обнажив крепкие желтые зубы. «Привет», — сказал я по-английски. Мы сели в машину. Потянулись городские кварталы. Мелькали светлые тела зданий. Остистые галереи балконов напоминали позвоночник, вынесенный наружу. Остановились возле белесого дома с выдвинутыми коробками открытых жилых выступов.
Дверь подъезда представляла собой металлическую решетку. Мы зашли внутрь, поднялись на третий этаж. Открылась белая дверь квартиры. Я увидел солидную ливанку лет шестидесяти. Она улыбнулась. Лицо осветилось, выплескивая следы былой красоты. «Пожалуйста, проходите, я очень рада». Это была наша первая встреча, до этого мы общались только по телефону. «Кофе?» — спросила она, когда я расположился за столом на кухне. На большом блюде лежали фрукты. «Да», — ответил я. Мы разговаривали, потягивая густой напиток. «Должна вам сказать, — произнесла Сара, ее лицо приняло серьезное выражение, — у нас тут неспокойно. Два дня назад были взорваны автомобили, есть погибшие». — «Я слышал об этом», — ответил я. «Есть и более неприятное обстоятельство, — продолжила она, — территория, куда вы направляетесь, контролируется радикальными мусульманами. Все это небезопасно». — «Жизнь вообще опасная штука». — «Да, но в некоторых местах она опаснее, чем в других». Я пожал плечами. Моя девушка Наташа погибла на обычной московской улице в банальной автоаварии. «Вы уверены, что точно хотите ехать?» — «Убежден. Я давно мечтал это сделать». Сара не знала, что я принял некоторые меры. Я бы не стал этого говорить в другом месте. Но здесь, у людей, приучившихся выживать, несмотря ни на что, больше веры в судьбу.
«Я позвонил одному специалисту, спросил, можно ли мне на пару дней съездить в опасный район. Он посмотрел отпечатки моих пальцев и сказал, что в эти дни безопасность в норме, можно смело ехать». Она понимающе закивала. Произнесла: «Ну, дай бог». Наверное, чтоб не сглазить. «Водитель отвезет вас туда и привезет обратно». — «Спасибо. Ну, до встречи вечером». — «Поаккуратнее», — сказала она на прощание. Через пять минут мы с водителем выехали в северо-восточном направлении. Дорога заняла два часа. Водитель изредка говорил что-то на арабском, я кивал. Я отвечал на английском, кивал он. Наконец он произнес единственное слово, которое я понял: «Баальбек». Я с интересом оглянулся вокруг. По обе стороны прижимались друг к другу хаотичные застройки мелкого арабского городка. Мы остановились на площадке. Водитель показал мне направление. Я пошел один. Поднялся по каменным ступеням, вытесанным из цельного куска камня. Передо мной открылась главная площадь. Шесть двадцатиметровых колонн, оставшихся от храма Юпитера, потрясали своей мощью. Основание храма выложено рядами огромных каменных блоков. Меня охватило неизъяснимое чувство прикосновения к чуду. Кто построил этот древний город? Каким образом были доставлены и уложены тысячетонные блоки в основание стен?
Говорят, что развалины лишь видимая часть города, остальное в складках воздуха. Как хвост кошки, которая уже скрылась за дверью. Эх, Наташка, жаль, что этого не видишь. На обратной дороге я задремал. Машина замедлила ход, мы проезжали очередной блокпост. От группы людей в камуфляже отделился боец с автоматом. Он махнул нам рукой — мы остановились. Мы проехали несколько пунктов проверки, все происходило нормально, паспорта проверялись в общем потоке автомобилей. Человек в светлой пятнистой форме властным движением руки приказал, чтобы мы отъехали в сторону. Сердце екнуло. Он подошел, заглянул в машину, дуло автомата въехало в окно. Он посмотрел мне в глаза. От этого взгляда в моем затылке в долю секунды мелькнула какая-то совершенно другая, неведомая жизнь, с которой не было точек соприкосновения, никаких границ, никаких ясных правил, не было никакой опоры, пойди что не так. Я ощутил холодок в спине. «Паспорт», — услышал я. У меня было два паспорта. Один, чистый, для Ливана, который я все время показывал. В другом были предосудительные визы, в том числе американская. Я достал портмоне, вкладывая в движение легкость и непричастность ни к чему подозрительному, не ощущая в себе ни легкости, ни непричастности, вытащил паспорт, протянул ему. Тут же электрическим разрядом осознал: это был паспорт с американской визой.
Он взял его. Я быстро извлек другой и с неожиданной ловкостью фокусника поменял паспорта прямо у него в руках. «Сорри», — сказал я, улыбнулся. Он открыл паспорт, изучил фото, перевел на меня коричневые глаза. «Ничего плохого же не может быть, — произнес я сам в себе. — Сказано же — ничего. Не я так решил, это не от меня, а оттуда, свыше». Солдат захлопнул паспорт, отдал мне, выпрямился. Освобождающе махнул рукой, бросил: «Маши», что благодаря жесту я понял как «езжайте». Мы отправились дальше. На следующий день я вернулся на Кипр».
Действительно, по фаланговым показателям можно установить, угрожает ли опасность в конкретные дни и часы любого месяца. В данном случае предварительно исследовались третьи фаланги безымянных пальцев. Даты 17—19 августа, когда проходила эта поездка, забраны в прямоугольник (рис. 4). Отсутствие опасных значков (плоских крестиков, пятен, глубоких поперечных линий, темных прямоугольных конструкций, расположенных поперечно, и пр.) плюс наличие продольных линий (рис. 4, синий), выражающих согласованные состояния, сообщают о том, что безопасность в норме и можно ехать. Изогнутая линия (рис.
4, красный) обозначает поездку. Опущенный (и потому на отпечатке белый) прямоугольник (рис. 4, желтый) указывает на небольшую путаницу в документах.
