В «Ищейке» мне предназначалась совсем другая роль. Но Дмитрий Брусникин сказал: «Давай лучше сделаем с тобой эксперта-криминалиста. Мы такого напридумываем! Музыку включим в морге!»
— Какую же роль вам хотели поручить?
— Мужа подполковника Александры Кушнир. Но я ни разу не пожалел, что сыграл Марата Хайдарова. Мы с Димой действительно столько всего напридумывали! И морг стал моей любимой локацией.
— Не так давно прошел уже пятый сезон «Ищейки». Почему зрители так полюбили этот сериал, в чем его сила?
— Прежде всего в очень точном и продуманном кастинге основных исполнителей. Ну не в сюжетах же криминальных историй — как дядька всплыл в порту или девицу нашли в овраге! Кастинг — заслуга первого режиссера-постановщика Дмитрия Брусникина. Именно поэтому зрители уже несколько лет не могут оторваться от экрана.
— Вы все, наверное, сдружились, как и ваши герои — сотрудники угро?
— Конечно. Столько времени вместе проводили! С Эдуардом Чекмазовым я был хорошо знаком до «Ищейки», по Московскому Художественному театру, где служил до прошлого года. Но и с другими коллегами у меня прекрасные отношения. Мы часто друг друга выручаем. У Влада Павлова, например, отличный английский, и он помогает, когда нужно что-то перевести. Владимир Николенко у нас спец по аппаратуре — консультируюсь у него, какое программное обеспечение купить, как что-то подключить.
— Смерть Брусникина стала серьезным испытанием для съемочной группы?
— Огромной потерей. Я знал Диму больше тридцати лет, со времен учебы в Школе-студии МХАТ — он преподавал у нас на курсе, и до сих пор не могу поверить, что его больше нет. Мы вместе играли в нескольких спектаклях. Я снимался у Брусникина — не только в «Ищейке», но и в двадцатичетырехсерийном сериале «Бигль». В экспедициях постоянно что-то обсуждали — новую драматургию, поэзию, театральные работы. Дима часто говорил: «Заходи, жду тебя в номере». Он жил творчеством.
— Хайдаров — ваша безусловная удача. Брутальный восточный байкер — таких экспертов-криминалистов в наших сериалах еще не было. Он ведь кавказец?
— Черкес.
— А у вас какие корни, позвольте полюбопытствовать?
— По отцовской линии — крымские болгары. Предки жили недалеко от Ялты, в Верхнем Мисхоре. У деда была большая семья, две сестры и брат. Двадцать седьмого июня 1944 года, в день депортации греков, армян и болгар, всех выгнали из дома в одночасье. Но Бургазлиевы были хорошими врачами, поэтому их пощадили и отправили недалеко. Брат деда, например, оказался на Украине, в Новой Каховке, где много лет проработал в городской больнице — то ли главврачом, то ли завотделением, точно не помню. Я его, как и деда, не застал.
Когда приезжаю в Болгарию и показываю в аэропорту или гостинице паспорт с фамилией Бургазлиев, местные принимают за своего и переходят на болгарский. Что совершенно бессмысленно — я его не знаю. Папа, кстати, тоже, в отличие от других иностранных языков. В свое время он был сотрудником Внешторга, поездил по свету. В детстве я три года, с двух до пяти лет, провел с родителями в Западной Германии, в Кельне, где отец работал в торгпредстве.
